«Я рад, что они нашли друг друга, — печально подумал он. — Если бы еще и мы с Шаной…» Он не стал думать дальше. Неизвестно еще, суждено ли этому случиться хоть когда-нибудь. Шана воплощала в себе одновременно представление Лоррина об идеальной женщине — и все те черты, которые его бесили. Она была упряма — «у нее просто сильная воля», возразила Лоррину его совесть,
— самоуверенна и своевольна — «как и всякий прирожденный лидер», — не стеснялась высказывать свое мнение — «умна», — нетерпелива — «просто она быстро соображает», — эгоцентрична — «самодостаточна»…
Впрочем, это перечисление можно продолжать часами.
И однако, Лоррин не мог перестать думать о ней. Даже когда ему следовало бы думать совсем о другом. Шана снилась ему по ночам, и днем его тоже преследовали мысли о Шане. Лоррин отказывался беседовать с ней, говоря Меро, что его ментальные способности слишком слабы, чтобы дотянуться до нее из эльфийских земель, но истинная причина была в том, что он боялся говорить с ней мысленно. Он боялся выдать себя, выдать смешанные чувства, которые испытывал к ней. Ее нельзя отвлекать, особенно теперь. А он…
«Мне тоже нельзя отвлекаться. Я хожу по лезвию бритвы. И.., и я не хочу знать, что думает она. Только не теперь. И может, еще долго не захочу. Я.., я просто боюсь обнаружить, что она думает обо мне всего лишь как о еще одном волшебнике. Лучше пока оставаться в неведении».
К тому же ему есть о чем подумать, кроме Шаны!
Рена вежливо кашлянула. Лоррин обернулся к ним.
Они стояли бок о бок, достаточно скромно, и только их руки по-прежнему тянулись друг к другу. Так что на их руки Лоррин старался не смотреть.
— Ну как? — коротко спросил Лоррин.
Рена просияла. Она была довольна собой.
— Отлично! Я показала свои украшения — они, конечно, уже видели такие на балах, — и сказала, где их можно купить. Я рассказала Луналии и Меринис о том, что это на самом деле такое — отцы у них ужасные! — и тут же сунула им по набору. Отец собирается выдать Луналию замуж за какого-то надменного ан-лорда, который, похоже, считает, что она должна вести себя как наложница! Уж чего она только ни делала: и разрыдалась, когда он чуточку грубовато сострил, и сделала вид, что упала в обморок, когда он снял рубашку…
Лоррин расхохотался. Рена осеклась.
— В чем дело? Что тут такого смешного?
Лоррин рассказал ей о своем последнем «клиенте» и тут же схватился за стол, чтобы не упасть от хохота. Рена тоже захихикала.
Да, это уже не та изнеженная маленькая Шейрена! Ту Шейрену его смех привел бы в негодование. Она, возможно, даже разрыдалась бы при мысли, что положение Луналии может казаться ему смешным. Но эта Шейрена была иной. Она обрела уверенность, которой ей так не хватало.
Где? Должно быть, где-то в лесах, населенных единорогами…
Это уже не его маленькая сестренка. И это чуточку печально. Когда ей нужно чем-то поделиться или просто хочется общества, она обращается уже не к нему, а к Меро…
Ну что ж. Это естественно и неизбежно. Маленькая Рена выросла, стала взрослой…
И, как бы затем, чтобы подчеркнуть это, Рена внезапно сделалась серьезной.
— И вот что. Мы решили: Луналия будет последней, — сказала она. — Я больше не могу рисковать, путешествуя по поместьям: там слишком легко попасться. А это значит, что остается последний пункт в нашем списке.
Меро окаменел. Лоррин кивнул. Они уже дали ход делу. Восстание во всех пяти городах набирает силу. По всем городам процветает сеть крохотных лавчонок, рабы-ювелиры серебрят украшения, полученные от Железного Народа, и куют свои упрощенные копии, и все это под присмотром драконов-оборотней, присланных Кеманом…
«Интересно, может быть, Кеман именно за этим и улетел из Цитадели? Меро, похоже, никого из них не знает, но это точно драконы. Теперь, когда Шана научила нас видеть драконью тень, это легко проверить. Неужто Кеману удалось где-то навербовать новых драконов?» Впрочем, это не так уж важно. Разве что Кеману удастся еще до начала восстания привлечь на свою сторону большинство драконов из всех Логов, — а это маловероятно…
Сейчас главное то, что Рене пора отправляться домой.
— Тебе не обязательно делать это, — еще раз напомнил Лоррин, хотя ему делалось не по себе каждый раз, как он думал о матери. Она жива — это он знал точно, потому что ему сообщили об этом из нескольких источников. Она действительно рассказала, что ее родной сын родился мертвым, а повитуха подсунула ей «подменыша», и объяснение было принято. В ее притворное безумие тоже поверили, и это избавило ее от дальнейших расспросов. Разразился ужасный скандал, но тем все и кончилось.
Ее поселили в башне в саду, и она жила там под домашним арестом. Но это все же лучше, чем испытать на себе всю силу гнева своего супруга и повелителя — и гнева закона, который позволял мужу — нет, повелевал ему! — казнить жену за то, что она сознательно родила полукровку.
Однако о том, что Рена сбежала вместе с Лоррином, ничего слышно не было. Слухи утверждали, что бегство Лоррина и вызванное им безумие матери повергли Рену в уныние. Она якобы слегла в постель и отказалась выходить замуж за лорда Гилмора, пока честь ее семьи не будет восстановлена. Видимо, эту выдумку распространил сам лорд Тилар.
— Нет, надо идти! — твердо сказала Рена. — Мы оба это знаем. Я не стану делать вид, что мне не страшно, но отец, по крайней мере, не сможет прочитать мои мысли, а если он в гневе попытается ударить меня магией, меня защитят украшения.
— А вдруг лорд Тилар убедит тебя, что все в порядке, ты расслабишься, а он в это время прикажет своим вассалам отвести тебя к какому-нибудь более могущественному лорду, чтобы…
Лоррин не мог заставить себя договорить.
Рена поджала губы и сильнее стиснула руку Меро, но сказала только:
— Что ж, придется рискнуть. Но я теперь научилась притворяться куда лучше, чем раньше. Попробую воспользоваться этим.
Лоррин вздохнул, шагнул вперед и обнял сестру одной рукой. Другой он похлопал по плечу Меро. Тот обратил к нему лицо, искаженное болью: перед своей возлюбленной Меро страха выказывать не стал бы.
— Ну что ж, сестренка, если ты уверена, что сможешь, я спорить не стану. Ты уже не глупенькая девочка, которая читала романы в саду, приручала пташек, заставляла их садиться себе на плечи и потом прятала от отца запачканные платья!
— О, я еще не так далеко ушла от этого, как тебе кажется! — шепнула сестра ему на ухо. — Только теперь мне придется прятать не платье, а прошлое. Хотя это проще!
Лоррин только головой покачал.
— Ну ладно, — сказал он, отпустив сестру. — Утром будем действовать, как договорились. А сейчас мне надо кое с кем встретиться, а потом я вернусь и лягу спать. Заклятие переноса требует много сил.
Лоррин развернулся и вышел в коридор, ни разу не оглянувшись, оставив их вдвоем, чтобы они могли попрощаться как следует.
Ему удалось подавить чувство зависти настолько, что он искренне пожелал им самого наилучшего.
Меро Лоррин об этой встрече нарочно говорить не стал. Конечно, он предпочел бы пойти не один, но ему не хотелось лишний раз разлучать Меро с Реной.
На этот раз он вышел на улицу в новом обличье. Днем он появлялся в облике эльфийского лорда, а сейчас стал человеком-рабом.
Лоррин брел, ссутулившись, глядя в землю. Каждый раз, как кто-то смотрел на него — или ему казалось, что кто-то на него смотрит, — по спине юноши бежали мурашки. Нет, вряд ли кому-то вздумается разыскивать среди рабов волшебников-полукровок, но кто его знает… Лоррин от души жалел, что рабам не разрешается носить что-нибудь вроде капюшона, под которым можно было бы спрятать хотя бы уши. Но ничего не поделаешь, придется довериться темноте.
И когда Лоррин наконец добрался до цели — скромной лавчонки, на вывеске которой был намалеван зеленый лист, — спокойнее ему не стало. Лавка, казалось, была закрыта на ночь, но Лоррин отстучал на ставне условленный сигнал, и ему отворили.
