По словам гуру выходило, что все люди, сколотившие сколько-нибудь серьезное состояние, обязательно терпели неудачу в одном из своих первых начинаний, но не сдавались, а шли дальше. «Судьба испытывает вас, а богатство ищет достойных», – прочитал Петр Алексеевич – кажется, вслух. Как раз в этот момент с балкона вернулся Живой. Он взглянул на книгу, потом на бывшего работодателя, улыбнулся каким-то своим мыслям и плюхнулся на табурет.
– Знаете, я, пока там курил, придумал два лимонада. Первый – «Не плюй в колодец дракона», а второй я забыл. Кстати, если вы куда-то уезжаете, я могу посторожить квартиру. Я очень хорошо сторожу. Знаете, как я умею гавкать? Исключительно убедительно. Р-р-раф-аф-аф! А вот какая у вас фоточка на столе лежит – позволите? М-м-м, какая ретровумен. Состоите с ней в родстве?
Савицкий не успел опомниться, как Живой схватил со стола бабушкино фото.
– Положите на место, – холодно произнес Петр Алексеевич.
– Повинуюсь, – повиновался Живой. – Очень, знаете, линия носа, плавно переходящая в линию лба, у вас похожа. Это ваша старшая сестра?
– Это моя бабушка.
– Какая роковая женщина! Небось дореволюционной сборки?
– Да. Княжна, между прочим.
– Да ну! А из каких князей? Волконские? Оболенские?
– Собакины.
– Таких князей не бывает.
– Бывают. Бабушка – дочь князя Льва Собакина. Любимого ученика Менделеева, между прочим. Слыхали о таком, я надеюсь?
– Слышал ли я о знаменитом химике Собакине? О, да-да, конечно! Русский галлюциногенный миф! На Лепре в свое время об этом очень подробно писали. Говорят, он чуть было LSD не синтезировал. А может, и синтезировал, пустил его в народ, и в народе случились разные брожения, а потом произошла революция. А сам Собакин будто бы помер от такого известия.
– Вы это точно знаете? – ошеломленно спросил Савицкий.
– Ну, точно или нет – сказать не могу, – заюлил Живой. – Но читал. А вы, стало быть, решили перейти с безалкогольных напитков на безалкогольные вещества? Ценю ваше мужество. Я буду в числе ваших первых клиентов. Надеюсь по дружбе получить сногсшибательные скидки.
– Паша, вы мне вот что скажите, по дружбе или так. Вы мне что-то предложить хотели, я помню. Ну так давайте уже к делу.
– К делу… Знаете анекдот про Ходжу Насреддина, который обещал шаху обучить ишака говорить? Мол, через десять лет кто-то из нас точно помрет – либо шах, либо ишак, либо я. Когда я впервые услышал этот анекдот, мне очень захотелось перенестись на десять лет вперед и выяснить, кто же из них все-таки помер.
– И какое отношение эта история имеет к делу?
– Да прямое. Десять лет прошло, а все живы. Вот ты не поверишь, начальник, а я честно думал, как тебе помочь. Но так ничего и не придумал.
– Так зачем же было мне голову морочить?
– Я верил в себя. Ну, и в силу разных веществ, окружающих нас. Думал, в последний момент в голову стрельнет – а оно не стрельнуло. Казни меня, Савицкий, – неожиданно громко вскрикнул Паша, упал на колени и стукнулся лбом об пол. – Казни меня или милуй, но я так ничего и не скреативил!
– Вставай, креативщик, – насмешливо произнес Петр Алексеевич. – Не буду я тебя казнить. Ты мне лучше, как большой специалист по галлюциногенным мифам, вот что скажи…
– Все что угодно! – Паша моментально вскочил на ноги, отряхнулся, сел на табурет и приложил к ушибленному лбу холодную столовую ложку.
– Слышал когда-нибудь про такое вещество, как «полоумь-трава Вакхова»? – спросил Савицкий. Эта трава больше всего не давала ему покоя.
У Паши загорелись глаза. Он заерзал на табурете, достал из кармана смартфон и быстро начал стучать по кнопкам.
– Полоумь-трава… Хрен там был… – бормотал он себе под нос. – Я ее уже хочу. Вакхова полоумь-трава… А если так? А точно Вакхова? Это чего, древнерусское что-то?
– Дореволюционное как минимум.
– Секрет утраченной шмали! – задохнулся Живой. – И мы ее найдем! И ее назовут нашим именем! Полоумь-трава Живого-Савицкого. Дяденька, хочешь, я тебе полы вымою, только дай еще какую-нибудь наводку на эту чудо-травушку!
– Ну, если даже ты не знаешь о такой… – погрустнел Савицкий.
– Я буду искать! – заверил его Живой.
Он притащил на кухню ноутбук и приступил к перекрестному поиску. Постепенно на Пашиной физиономии стало проступать прежнее нахально-удивленное выражение. Наконец он провел рукой по дредам, откинул голову назад и объявил:
– Итак, теперь я знаю место, где произрастает или произрастала раньше Вакхова полоумь-трава. Строго говоря, у меня нет оснований делиться с вами этой информацией. Тем более что вы запалитесь на этом деле, как школота, и заветная травушка попадет не к страждущим просветления, а в руки властей. Но мы имеем и встречную проблему. Паша Живой сейчас совсем без денег. Вчера отдал долги и еще столько же остался должен. Значит, мне не на что путешествовать. Поэтому у меня есть предложение. Молчание в обмен на комфорт. Вы меня кормите, поите, обеспечиваете проездными билетами. А я не информирую широкую интернет-общественность о месте произрастания нашей чудо-травки.
– Вам невыгодно рассказывать об этом всем, если вы хотите, чтобы трава носила ваше имя, – спокойно парировал Савицкий.
– Ошибаешься, начальник. Когда я напишу о траве – а я буду первым, кто о ней напишет, – она будет назваться травка Живого. Стану я Вакха вспоминать, вот еще! А уж многочисленные пытливые отроки и отроковицы добудут ее и принесут мне сами. Но у меня есть идея получше. Я хоть и не бизнес-гуру, но все же человек добрый и готов взять в долю господина Савицкого Пэ А. И давайте по такому случаю окончательно перейдем на ты. А на брудершафт покурим, как только достанем нашу полоумь-траву.
– Не нашу, а Вакхову. Вам… тебе сколько лет, Паша?
– Да тридцатник вот недавно стукнул, – безмятежно улыбнулся Живой. – Ну все, Алексеич, значит, мы с тобой договорились!
– Ни о чем мы с ВАМИ не договаривались, – охладил его пыл Петр Алексеевич. – Покиньте мою квартиру немедленно. Мне пора спать, завтра утром у меня важные дела.
– Да прям-таки. Дело всего одно, и оно, можно сказать, на мази. Дяденька Савицкий, ну возьми меня с собой за сокровищами! Я всю жизнь мечтал пойти туда – не знаю куда и непременно убить дракона.
С этими словами Паша взял со стола вилку и стал тыкать ею в глаза золотому дракону на чайной жестянке, приговаривая: «Не моргать! Не моргать!»
– А ты тут наркотики, часом, не употреблял? – Савицкий от возмущения снова перешел на «ты» и сам этого не заметил.
– Употреблял! Употреблял! Не моргать! Вот прямо здесь и употреблял!
– А если я вызову милицию?
Паша положил вилку на место и сладко улыбнулся:
– Тогда тебя посадят за содержание притона. А если ты меня просто прогонишь, то весь Интернет завтра узнает о травушке. А еще о том, что известный бизнесмен Савицкий отправляется в экспедицию за утерянным наркотическим зельем.
– Никакой экспедиции не будет. У вас, Паша, не по годам бурная фантазия. Пора взрослеть!
– Пора! Пора! – запел Живой. – Пара-пара-рура! Ну, значит, я без опаски пишу обо всем в Интернет. Может, найдутся энтузиасты, романтики своего дела, которые не испугаются трудностей и вернут в этот мир божественную Вакхову полоумь-траву. Я тогда пойду, ладно? Закрой за мной дверь, меня ждет… – кто там у нас дальше по алфавиту? «Галерея „Достоевский“»? Нет, не могу, достали они меня своим искусством. Уж лучше Галя. Надеюсь, что она и в самом деле меня ждет. Не на улице же ночевать.
– А почему я у тебя в алфавите на «Г»? – прищурившись, спросил Савицкий.
– «Г» – значит «газировка». Ничего личного.
Сказав это, бесстыжий шантажист поднялся на ноги, засунул свой ноутбук в коробку из-под пиццы и решительно направился к выходу. Однако на пороге кухни замер, обернулся и посмотрел на хозяина: мол, что скажешь, дружище?
Савицкий затравленно огляделся по сторонам. Может быть, убить болтливого свидетеля?
– Нет, не получится, – покачал головой свидетель. – Консьержка видела, как я сюда заходил, и запомнила мои особые приметы – а их у меня много. Я, можно сказать, весь состою из особых примет. Не убивай меня, добрый молодец! Я тебе пригожусь!
