Своей осипшей глоткой и сухими губами он смог произнести одно-единственное слово:

– Ариох?

И тут муха обернулась прекрасным юношей. Прекрасный юноша заговорил прекрасным голосом – мягким, сочувственным, но в то же время мужественным. Его одежды словно были сделаны из жидких драгоценных камней, но они не слепили Элрика, потому что из них не исходило никакого света. На его поясе висел узкий меч, но шлема на явившемся не было, а вокруг головы мерцал красный огонь. Глаза у него были мудрые, глаза у него были старые, а если смотреть внимательно, то в них можно было увидеть древнее и абсолютное зло.

– Элрик.

Больше юноша ничего не сказал, но и это вдохнуло силы в альбиноса, и он смог подняться на колени.

– Элрик.

Теперь Элрик смог встать. Он был полон сил.

Юноша был выше Элрика. Он смотрел на императора Мелнибонэ сверху вниз и улыбался той же улыбкой, которой улыбалась муха.

– Ты единственный в этом мире, кто годится на то, чтобы служить Ариоху. Давно меня не приглашали в это измерение, но теперь, придя сюда, я помогу тебе, Элрик. Я стану твоим покровителем. Я буду защищать тебя, я дам тебе силы и источник силы, хотя хозяином буду я, а ты – рабом.

– Как я должен служить тебе, Владыка Ариох? – спросил Элрик, которому пришлось сделать чудовищное усилие над собой, потому что его наполнил ужас при мысли о скрытом содержании слов демона.

– Сейчас ты будешь служить мне, служа себе. Но придет время, и я призову тебя, чтобы ты послужил мне особым образом. А пока я почти ничего не прошу у тебя, кроме клятвы в том, что ты не откажешься мне служить.

Элрик задумался.

– Ты должен дать эту клятву, – рассудительно сказал Ариох, – иначе я не смогу помочь тебе с твоим кузеном Йиркуном и с его сестрой Симорил.

– Клянусь служить тебе, – сказал Элрик. Тело его наполнил ликующий огонь, и он, задрожав от радости, упал на колени.

– Теперь я могу сказать тебе, что время от времени ты Можешь обращаться ко мне за помощью, и я приду, если твоя нужда и в самом деле будет отчаянной. Я появлюсь в том виде, какой будет наиболее соответствовать моменту, или вообще вне всякой формы, если это опять же будет соответствовать моменту. А сейчас, прежде чем я удалюсь, ты можешь задать мне еще один вопрос.

– Мне нужны ответы на два вопроса.

– На твой первый вопрос я не могу ответить. И не отвечу. Ты должен признать, что поклялся служить мне. Я не скажу тебе, что тебя ждет в будущем. Но тебе нечего бояться, если ты будешь хорошо служить мне.

– Тогда вот мой второй вопрос. Где принц Йиркун?

– Принц Йиркун на юге, в земле варваров. Колдовством, превосходством в оружии и знаниях он покорил два небольших народа, один из которых называется Оин, а другой – Ю. Он уже сегодня готовит войска Оина и Ю к походу на Мелнибонэ, ведь он знает, что твои силы рассеяны по всей земле – в поисках его.

– Как он спрятался?

– Он не прятался. Он завладел Зеркалом Памяти – волшебным устройством, которое он нашел при помощью колдовства. Тот, кто взглянет в это Зеркало, теряет память. В этом зеркале миллионы воспоминаний тех людей, которые заглядывали в него. И любого, кто отважится отправиться в Оин или в Ю или зайдет морем в столицу (а она у обоих государств одна), заставляют заглянуть в Зеркало, и он забывает о том, что видел в тех землях принца Йиркуна и его людей. Это наилучший способ оставаться необнаруженным.

– Верно. – Элрик нахмурил брови. – Поэтому было бы разумно уничтожить Зеркало. Но что случится после этого?

Ариох поднял свою красивую руку.

– Хотя я ответил больше чем на один вопрос (правда, все остальные были частью первого вопроса), дальше отвечать я не буду. Возможно, в твоих интересах уничтожить Зеркало, но лучше, если бы ты придумал другие способы противостоять его воздействию, потому что – напоминаю тебе – оно содержит много воспоминаний, и некоторые из них находились в заточении не одну тысячу лет. А теперь мне пора. Пора и тебе – отправляйся в страны Оин и Ю, которые лежат на расстоянии нескольких месяцев пути отсюда – следуй на юг, они расположены гораздо южнее Лормира. Лучше всего туда добраться на Корабле, что плавает по суше и по морю. Прощай, Элрик.

Прежде чем исчезнуть, муха несколько мгновений жужжала на стене.

Элрик ринулся из зала, призывая своих рабов.

– Сколько еще драконов спит в пещерах? – Эрик шагал туда-сюда по галерее, выходящей окнами на город.

Наступило утро, но солнце не смогло пробиться сквозь плотные тучи, низко висевшие над башнями Спящего города. Жизнь Имррира на улицах внизу текла как обычно, вот только воинов было мало – большинство еще не вернулись домой из бесплодных поисков и, наверное, долго еще не вернутся.

Дивим Твар стоял у перил галереи и невидящим взглядом смотрел на улицы. Усталое лицо, сложенные на груди руки – он словно пытался сохранить остаток сил.

– Вероятно, два. Разбудить их будет непросто, а если это и удастся, вряд ли они будут нам полезны. О каком это «Корабле, что плавает по суше и по морю» говорил Ариох?

– Я читал о нем – в Серебряной книге и других фолиантах. Это волшебный корабль. На нем плавал один мелнибонийский герой, когда Мелнибонэ еще не было империей. Но я не знаю, где он находится и существует ли он вообще.

– А кто знает? – Дивим Твар распрямился и повернулся спиной к улице.

– Ариох, – пожал плечами Элрик. – Но он мне не скажет.

– А твои друзья – водные элементали? Разве они не обещали помогать тебе? И кому, как не им, знать про корабли?

Элрик нахмурился, морщины, появившиеся некоторое время назад на его лице, стали заметнее.

– Да, Страаша, может, и знает. Но я не хочу еще раз прибегать к его помощи. Водные элементали не обладают такой силой, как Владыки Хаоса. Их возможности ограниченны, а кроме того, они капризны, как и свойственно стихиям. Более того, Дивим Твар, мне не хотелось бы использовать колдовство, если только в этом нет абсолютной необходимости…

– Ты чародей, Элрик. И ты недавно доказал свое высокое искусство в этой области – воспользовался самым сильным колдовством и смог вызвать Владыку Хаоса. Почему же ты сомневаешься? Я бы посоветовал тебе, мой господин, поразмыслить над своей логикой, и тогда ты поймешь, что она непоследовательна. Ты решил воспользоваться колдовством, чтобы найти принца Йиркуна. Жребий уже брошен. Было бы разумно воспользоваться колдовством еще раз.

– Ты не можешь себе представить, каких душевных и физических усилий это требует…

– Могу, мой господин. Я твой друг и не хочу, чтобы ты испытывал боль, – но тем не менее…

– Есть и еще одно препятствие, Дивим Твар: моя физическая слабость, – напомнил своему другу Элрик. – Сколько я еще смогу пользоваться этими сверхсильными снадобьями, которые поддерживают меня теперь? Да, они дают мне силы, но при этом истощают меня. Я могу умереть, прежде чем найду Симорил.

– Я виноват, мой повелитель.

Но Элрик подошел к Дивиму Твару и положил свою белую руку на его желтоватого цвета плащ.

– Но что мне терять? Пожалуй, ты прав. Я трус – колеблюсь, когда речь идет о жизни Симорил. Я повторяю свои глупости – те самые глупости, которые и стали причиной этой беды. Я сделаю то, о чем ты говоришь. Ты пойдешь со мной на берег?

– Да, мой император.

Дивим Твар начал чувствовать, как груз, лежавший на совести Элрика, давит и на него. Для мелнибонийца это было необычное чувство, и Дивим Твар понял, что оно ему не нравится.

В последний раз Элрик был здесь, когда они с Симорил были счастливы. Казалось, это было так давно. Как же он был глуп, когда верил в долговечность этого счастья. Он направил своего белого жеребца к скалам и морю за ними. Моросил дождь. Зима на Мелнибонэ быстро вступала в свои права.

Они оставили коней у скал, чтобы их не испугало колдовство Элрика, и спустились к берегу. Дождь падал в море. Над водой – не далее чем в пяти корабельных корпусах от береговой черты – висел туман. Стояла мертвая тишина, и Дивиму Твару подумалось, что, оказавшись между высокими черными скалами сзади и стеной тумана впереди, они вошли в безмолвный мир царства мертвых, где легко можно встретить печальные души тех, кто, по легенде, совершил самоубийство, медленно уничтожая свое тело по частям. Звук их шагов по прибрежной гальке был громок, но его сразу же заглушал туман, который жадно поглощал его – словно питался этим звуком, поддерживая таким образом в себе жизнь.