5 декабря адмирал после некоторых колебаний двинулся на юго-юго-восток, пересёк Наветренный пролив и 6 декабря подошёл к земле, о которой уже собрал сведения от кубинцев как о богатом большом острове Бохио. Это был Гаити; Колумб окрестил его Эспаньола[11]: там у взморья расположены «прекраснейшие… долины, весьма похожие на земли Кастилии, но во многом их превосходящие». При движении вдоль северного берега Гаити он по пути открыл островок Тортю («Черепаха»). У жителей Эспаньолы моряки видели тонкие золотые пластинки и небольшие слитки. Среди них усилилась «золотая лихорадка»: «…туземцы были… так простодушны, а испанцы так жадны и ненасытны, что не удовлетворялись, когда индейцы за… осколок стекла, черепок разбитой чашки или иные никчёмные вещи давали им всё, что только они желали. Но даже и не давая ничего, испанцы стремились взять… всё» (запись в дневнике от 22 декабря). Колумб отметил на Гаити крыс и змей, а также множество попугаев.

25 декабря из-за небрежности вахтенного моряка «Санта-Мария» села на рифы. С помощью аборигенов удалось снять с судна ценный груз, пушки и припасы. На маленькой «Нинье» весь экипаж разместиться не мог, и Колумб решил часть людей оставить на острове – первая попытка европейцев обосноваться в Центральной Америке. 39 испанцев добровольно остались на Эспаньоле: жизнь там казалась им привольной, и они надеялись найти много золота. Колумб приказал из обломков корабля построить форт, названный Навидад («Рождество»), вооружил его пушками с «Санта-Марии» и снабдил припасами на год.

4 января 1493 г. адмирал вышел в море и через два дня встретил у северного берега Эспаньолы «Пинту». Мартин Пинсон уверял, что «покинул флотилию против своей воли». Колумб притворился, что верит: «Не время было карать виновных». Оба корабля давали течь, все стремились поскорее вернуться на родину, и 16 января «Нинья» и «Пинта» вышли в открытый океан, подгоняемые западным ветром. Впервые в истории флотов всех народов планеты Колумб приказал использовать индейские гамаки в качестве матросских коек; на ночь они подвешивались в несколько ярусов и убирались по утрам. Первые четыре недели плавания прошли благополучно, но 12 февраля поднялась буря, а в ночь на 14 февраля «Нинья» потеряла из вида «Пинту». С восходом солнца ветер усилился и волнение на море стало ещё более грозным. Никто не думал, что удастся избежать неминуемой гибели. На рассвете 15 февраля, когда ветер немного стих, моряки увидели землю, и Колумб правильно определил, что находится у Азорских островов. Через три дня «Нинье» удалось подойти к одному из них – Санта-Марии.

В письме королю и королеве от 15 февраля 1493 г. Колумб дал краткую характеристику Кубы и Эспаньолы (Гаити): их «морской берег образует много бухт, куда более удобных, чем те, какие мне известны в христианских странах, и есть там много хороших, на диво красивых больших рек; острова эти гористы: на них много холмов и высочайших гор, куда более высоких, чем на острове Тенерифе[12], и все они очень красивые, самых причудливых очертаний… и растут там деревья тысячи видов… есть там чудесные сосновые рощи и обширные равнины.

Эспаньола – просто чудо: холмы и горы, и долины, и равнины… Насколько хороши морские бухты, пока сам не увидишь, не поверишь… Хуана… остров больше Англии и Шотландии, вместе взятых. Эспаньола имеет в окружности больше, нежели вся Испания… вдоль морского берега…». В действительности Куба почти вдвое меньше, а длины побережий Испании и Гаити практически одинаковы; впрочем, размеры обоих островов великий мореплаватель мог оценить лишь по сведениям индейцев, если испанцы их правильно понимали. 24 февраля, оставив Азоры, «Нинья» снова попала в бурю, пригнавшую корабль к португальскому берегу недалеко от Лиссабона. 15 марта 1493 г. адмирал привёл «Нинью» в Палое, в тот же день туда прибыла «Пинта». Вскоре после возвращения (31 марта) М. Пинсон умер. Колумб доставил в Испанию весть об открытых им на западе землях, несколько невиданных ещё в Европе островитян, которых стали называть индейцами, немного золота, странные растения и плоды, а также перья диковинных птиц. Для сохранения за собой монополии открытия он и на обратном пути вносил в корабельный журнал неверные данные. Первая весть о великом открытии, распространившаяся по Европе в десятках переводов, – это письмо, продиктованное Колумбом у Азор одному из лиц, финансировавших экспедицию, – Луису Сантанхелю или Габриэлю Санчесу, казначею арагонской короны.

Весть об открытии Колумбом «Западной Индии» встревожила португальцев. По их мнению, были нарушены права, предоставленные Португалии римскими папами (Николаем V и Каликстом III) в 1452–1456 гг., права, признанные самой Кастилией в 1479 г., подтверждённые Папой Сикстом IV в 1481 г., – владеть землями, открытыми к югу и востоку от мыса Бохадор, «вплоть до индийцев». Теперь Индия, казалось, ускользала от них. Кастильская королева и португальский король отстаивали свои права на земли за океаном. Кастилия опиралась на право первого открытия, Португалия – на папские пожалования. Разрешить спор мирным путём мог лишь глава Католической церкви. Папой тогда был Александр VI Борджиа. Вряд ли португальцы считали этого Папу, испанца по происхождению (Родриго Борха), беспристрастным судьёй. Но они не могли не считаться с его решением.

3 мая 1493 г. Папа буллой Jnter cetera («Между прочим») произвёл первый так называемый раздел мира, предоставив Кастилии права на земли, которые она открыла или откроет в будущем, – «земли, лежащие против западных частей на океане» и не принадлежащие какому-либо христианскому государю. Иными словами, Кастилия на западе получила такие же права, какие имела Португалия на юге и востоке. 4 мая 1493 г. в новой булле (вторая Jnter cetera) Папа пытался точнее определить права Кастилии. Он даровал в вечное владение кастильским королям «все острова и материки… открытые и те, которые будут открыты к западу и югу от линии, проведённой… от арктического полюса… до антарктического полюса… [Эта] линия должна отстоять на расстояние 100 лиг[13] к западу и к югу от любого из островов, обычно называемых Азорскими и Зелёного Мыса».

^{Испано-португальские демаркационные линии (по С. Морисону)}

Ясно, что границу, установленную второй буллой, на карте провести невозможно. Уже тогда твёрдо знали, что Азоры лежат гораздо западнее островов Зелёного Мыса. А выражение «к югу от линии, проведённой… от… полюса… до полюса», т. е. к югу от меридиана, просто нелепо. Тем не менее папское решение легло в основу испано-португальских переговоров, закончившихся Тордесильясским договором от 7 июня 1494 г. Португальцы уже тогда сомневались, что Колумб достиг Азии, и не настаивали, чтобы испанцы совсем отказались от заокеанских плаваний, но добивались лишь переноса «папского меридиана» дальше к западу[14].

После долгих споров испанцы пошли на большую уступку: линия была проведена в 370 лигах (чуть более 2000 км) западнее Островов Зелёного Мыса. В договоре не указано, от какого острова следует считать 370 лиг.

Кроме того, для космографов того времени перевод 370 лиг в градусы долготы был очень затруднителен. Однако расхождения по этим причинам (до 5,5°) незначительны по сравнению с погрешностями из-за неумения в то время определять долготу; даже в XVI в. из-за этого бывали ошибки более чем на 45°. По мнению многих историков, Португалия и Кастилия ставили перед собой ясную цель – действительно разделить между собой земной шар, несмотря на то что в папской булле 1493 г. и в договоре 1494 г. указывалась только одна, атлантическая, демаркационная линия. Но уже в 1495 г. высказывалось противоположное мнение, вероятно, более соответствующее подлинным намерениям сторон: линия устанавливается лишь для того, чтобы кастильские суда имели право совершать открытия в западном направлении, а португальские – в восточном от «папского меридиана». Иными словами, целью демаркации было не разделить земной шар, а лишь указать соперничающим морским державам различные пути открытий новых земель.