Важно отметить, что все описанные нарциссические черты представителя новой волны «общества достигаторов» имеют и обратную сторону. Например, самовлюбленность соседствует с колоссальной неуверенностью и нелюбовью к себе. Живя в воображаемом мире собственных фантазий, на которых активно играют модные бренды, такой человек бесконечно далек от реальной жизни, пока жестокая действительность не напомнит о себе. Люди с ярко выраженными нарциссическими чертами, стремящиеся пополнить когорту достигаторов «успешного успеха» и доказать миру свою уникальность, скатываются в депрессию, обнаружив, что они не «всемогущие супергерои», а такие же, как все.
В этом контексте важно упомянуть «достигаторов поневоле», к которым относятся условно обычные люди. Они наблюдают бесконечный карнавал «успешных» достигаторов, наслаждающихся жизнью на Мальдивах и в Дубае, и впадают в отчаяние от ощущения собственной никчемности. Им кажется, что их жизнь не удалась, им не хватило амбиций и усердия, чтобы добиться таких невероятных результатов.
Упомянутый выше Жиль Липовецки называет такое состояние общества «коллективный нарциссизм», в котором каждый равнодушен к другим, своему прошлому и будущему, но с огромным энтузиазмом создает глянцевый образ себя на продажу. И когда грандиозные фантазии самовлюбленных индивидуалистов сталкиваются с жестокой реальностью, наступает специфическая форма апатии, человек сгорает от стыда и разочарования в себе. Бодрый лозунг «Ты можешь все» и позитивное мышление больше не работают.
Гипериндивидуализм современного общества превращает «другого» либо в потенциального потребителя услуг, либо в того, кто эти услуги оказывает. Как пишет все тот же Жиль Липовецки в книге «Империя эфемерного»[43], посвященной миру моды, «другой» – это мой имиджмейкер, предприниматель, который знает, как обойтись с моим «я», как сделать мое «я» одновременно объектом инвестиций и инвестируемым капиталом. Это может быть инвестиция в знания и опыт, эстетическое переживание и психологический самоконтроль, вырастающий вокруг построения собственной гибкой идентичности.
Такая ситуация становится возможной, когда все отношения под воздействием «сервисной экономики» превращаются в коммерческие. Официанты в ресторане, люди на ресепшен в гостинице, психотерапевт на еженедельной сессии, вебкам-модель, готовая выполнить любые прихоти за ваши деньги, туроператор, подбирающий маршрут для отпуска, и даже дейтинг-приложение, учитывающее ваши пожелания при подборе кандидатур, – все формы сервисных отношений и деловых партнерств хорошо работают для человека-потребителя или человека – «предпринимателя самого себя», но непригодны для нормального человеческого общения.
Один знакомый организовал клуб для проведения различных мероприятий – от лекций и мастер-классов до чемпионатов по настольным играм и психологических перформансов. Предполагалось, что это будет место дружеских встреч. Казалось бы, прекрасная идея, но есть в этом что-то от сетевого маркетинга, когда участницы сообществ Herbalife или Mary Kay активно привлекали родственниц и подружек для «совместного заработка». Другой кейс – популярные нынче нетворкинги и бизнес-завтраки, на которых люди знакомятся исключительно с деловыми целями.
Эти токсичные тренды касаются самых разных отношений. Не только приведенная в начале главы история о поиске партнера без необходимости выстраивать сами отношения, но целый ряд модных веяний и ценностных установок фиксируют эту настораживающую трансформацию социальных связей. Подобно тому как цифровые технологии и новые формы трудовой занятости размывают грань между работой и неработой, происходит стирание границы между сугубо личными отношениями и коммерческими или деловыми. Семейные, романтические и дружеские отношения подвергаются трансформации в результате тесного переплетения психологических и экономических процессов, нематериальных и материальных ценностей.
Важно найти способы противостоять подобному превращению любых отношений в коммерческие. Если близкие люди и друзья начинают друг друга использовать, отношения разрушаются. Рыночная психология, основанная на конкуренции, формирует поведенческие паттерны, в которых каждый ищет выгоду и люди априори делятся на конкурентов и бизнес-партнеров. Перефразируя известный мем, прости, Кант, мы все потеряли.
На примере романтических отношений рассмотрим, что именно происходит не так, как должно, и какова альтернатива экономическо-психологическому слиянию в ожиданиях и ценностных ориентирах накануне встречи двух людей. Женщина выступает в роли эстетического предпринимателя, активно приводя себя в «товарный вид» с помощью косметики, фитнеса и прочих средств ухода за собой. Это ее инвестиции, и она убеждена, что они привлекут к ней внимание обеспеченных мужчин. Соседка по коммунальной квартире, в которой мы снимали комнату после окончания университета, однажды сказала: «Мне нужен мужик с копейкой, любовью сыт не будешь».
Мужчина, в свою очередь, либо берет на себя роль человека, готового оплачивать прихоти дамы сердца, либо активно сопротивляется этой роли, пополняя армию заряженных ресентиментом инцелов или просто женоненавистников, убежденных, что «женщинам нужны только деньги». Это ироническое описание, но оно соответствует некоторым рыночным трендам, задающим характер романтических отношений.
В этом контакте двух людей главенствует стремление извлечь выгоду. Каждый участник зациклен на своих интересах и желании найти состоятельного партнера. Во всех смыслах это похоже на рыночный закон спроса и предложения. Подобные отношения характерны не только для взрослых людей, но становятся нормой и среди подростков, активно использующих для знакомств цифровые технологии. Можно перебрать в сети множество вариантов, наверняка рано или поздно повезет.
Такие знакомства предельно далеки от романтических историй в духе советского молодежного фильма «Вам и не снилось…». Сегодня на сцену выходят герои вроде персонажа нашумевшей документалки Netflix «Аферист из Tinder». Мошенник, выдававший себя за сына миллиардера, обкрадывал наивных девушек из разных стран, мечтавших о принце на белом коне. Одна из героинь, взрослая женщина, говорит, что мечтала о любви, какую описывают в сказках и показывают в романтических фильмах.
Известный психолог Эрих Фромм в своей знаменитой книге «Искусство любить»[44] подчеркивает, что проблема любовных отношений заключается в том, что человек желает не любить, а быть любимым. В поисках подходящего партнера он упускает из виду, что надо учиться строить отношения. Этому способствует потребительское отношение эгоистичного гипериндивидуалиста ко всему, что его окружает. Неспособность найти «идеального партнера» приводит к фрустрации и, как следствие, к социальной изоляции. И речь идет не только о японских отшельниках хикикомори, живущих на иждивении родителей и не покидающих квартиру.
Уже упоминавшийся Зигмунт Бауман в книге «Индивидуализированное общество»[45] пишет, что долгосрочные отношения уходят в прошлое, уступая место краткосрочным связям и постоянной смене партнеров. Эпоха «текучей современности» создает множество препятствий долгосрочным и глубоким отношениям, заставляя человека жить в иллюзии, что с помощью современных технологий несложно найти друга, романтического партнера или будущего спутника жизни.
Однако статистика показывает обратное. В индивидуализированном обществе одиночество приобретает характер эпидемии. Всемирная организация здравоохранения провела опрос в 142 странах, результаты которого показывают, что, вопреки распространенному заблуждению, одиночество чаще испытывают молодые люди, чем старики. Только 17 % пожилых людей считают себя одинокими, тогда как среди людей в возрасте от 19 до 29 лет на одиночество жалуются 27 %. То есть фактически каждый третий молодой человек или девушка.
