Построен в 2678 г. на верфях компании МУН ИНЖИНИРИНГ при участии ЮНАЙТЕД РОБОТС. Был первым звездолетом, достигшим системы 70 ЗМЕЕНОСЦА. Затем использовался для пассажирских перевозок к Летящей Звезде БАРНАРДА. После модернизации переведен на линию СОЛНЦЕ — Э. ЭРИДАНА в качестве грузового судна. В настоящее время является прямоточным фотонным звездолетом со стартовой массой 117803 тонны. Разрешенная скорость 223000 км/с, ускорение — 6,8 g. Полная автономность — 27 полетных лет при экипаже 8 человек. Малая степень космической защиты (лазеры). Остальное вооружение демонтировано.

Сверху сорвалась капля и звучно шлепнулась на голову. Лоб сначала онемел, потом онемение сменилось ощущением тепла. Расслабленные мышцы повиновались неохотно. Да и двигаться особо не хотелось. Желания вообще отсутствовали. Дышалось и то с неудовольствием.

Вкрадчивая музыка тревожила. Запахи трав навевали смутные воспоминания. Сочащийся сквозь веки свет вызывал раздражение, мешая вновь погрузиться в блаженное небытие. Чтобы узнать, насколько оно притягательно, нужно побывать в анабиозе. Или в состоянии клинической смерти — это запоминается больше. После него требуется заново привыкать к необходимости жить.

Волна сухого воздуха пробежала вдоль лица и тонким слоем облекла тело. Жидкость стекла. На коже приятно подсыхали капли. Слабые электрические разряды возвращали тонус мышечным волокнам. Ветер шевелил волосы. Чья-то воля настойчиво требовала пробуждения. И вот сознание прояснилось. Появились первые случайные мысли. Нарезвившись вволю, они начали выстраиваться, пришли в относительный порядок.

— Хватит, — недовольно проворчал Арамаис.

Пластиковая раковина раскрылась, обнажив подсушенного мужчину среднего роста и малой упитанности. Консервация еще никому не прибавила ни веса, ни прочих статей. Фрагмент искусственной летаргии сродни временной смерти, по выходе из которой человек всегда сомневается в том, тот ли он, кем был раньше. И первое желание, которое он испытывает, — поскорее узнать, сколько жизни пропустил. Есть хочется позже.

Оставляя влажные следы, Арамаис подошел к таймеру. Циферблат-календарь указывал на поздний вечер 3 октября 2767 года. Красная черта планового пробуждения располагалась целыми двумя неделями позднее. Видимо, что-то случилось. Если вас внезапно вытаскивают из анабиоза — жди неприятностей. Для приятностей внезапно не вытаскивают. Особенно если вы — кэптен. За всю историю Космофлота ни одного капитана не будили раньше времени просто для того, чтобы назвать хорошим парнем. Капитан — должность устранителя неприятностей. И с этим ничего не поделаешь, к этому надо быть готовым. Готовым всегда.

Арамаис наспех оделся, глотнул бульона, схватил зубами сандвич и нажал клавишу. Стена ушла в пол. На пороге Арамаис чуть помедлил, сосредоточиваясь. Один шаг означал начало исполнения служебных обязанностей, поскольку на малых звездолетах жилище капитана традиционно располагается рядом с рубкой управления.

Там находились сразу четыре человека — оба дежурных, плюс следующая смена, что являлось фактом настораживающим. Все четверо при звуке дверного колокольчика отвлеклись от своих занятий

— Привет, водяной, — сказал Жень Ши, старший помощник.

Арамаис раскашлялся.

— Как себя чувствуешь?

— Нормально.

Жень оценивающе прищурился.

— Да, диета идет тебе на пользу.

Арамаис сделал нетерпеливый жест.

— Что с кораблем?

— Полный порядок. Даже странно для столь зрелого сооружения.

— Экипаж?

— В норме.

— Груз?

— Да куда он денется.

— Не понимаю. Тогда с чем же беда?

— С планетой.

— С какой планетой?

— С Кампанеллой.

— Опять не понял.

— Система молчит.

— Какая система?

— Та самая. Эпсилон называется.

— Эпсилон Эридана?

— Он самый, Эпсилон.

— По всему диапазону частот?

— Полностью.

Арамаис почувствовал себя так, словно у него по лицу поползли брови, усы, борода и даже нос немножко.

— Что за шутки!

— Такими вещами не шутят, капитан.

— Ну, извини.

Арамаис прошелся по рубке: девять шагов. Ровно столько, сколько и было.

— Так, — сказал он. — Что в последнем сообщении?

— Ничего особенного. Только вот звери из заповедников исчезли.

— Все сразу?

— Да.

— М-гм, звери. Странно, конечно. Но не повод для отказа от связи с Землей.

Старпом флегматично кивнул.

— Вот и мы так подумали.

— Приводные маяки Эпсилона работают?

— Только внешние.

— Авария на станции дальней связи?

— У них есть резервная.

— Верно.

— Это еще не все, Арамаис. Сегодня мы должны были получить сообщение о старте встречного лайнера. По графику «Фламинго» должен возвращаться на Землю…

— Тоже молчит?

Жень кивнул.

— Совсем интересно. Непрохождение волн?

— Сигналы приводных маяков поступают.

— Ах да. Кажется, я еще не совсем проснулся. Еще один глупый вопрос. Наши приемники исправны на всех волнах?

Жень и Арлетт Витберг, второй астронавигатор смены, улыбнулись одновременно.

— За нами идут «Сибелиус», "Альбасете", "Звездный Вихрь", «Гамамелис» и еще полдюжины кораблей. Сообщения с них, так же, как и с Земли, поступают по графику.

— Арамаис, на Кампанелле что-то случилось, — сказала Арлетт. — Надо ускорить полет. Для этого тебя и разбудили.

— Мы и без того идем со скоростью двести двадцать две тысячи, — заметил Жень.

— До технического предела осталась еще одна тысяча, — возразила Арлетт.

— Выиграем двое-трое суток, а сожжем массу горючего.

— Не каждый день прерывается связь с обитаемой планетой. Трое суток для кого-то могут быть критическими.

Арамаис понял, что эта пара спорит уже давно.

— Чтобы выйти на технический предел, требуется согласие всего экипажа, — напомнил Жень.

— За чем же дело? Давай разбудим оставшихся.

— Минутку, — сказал Арамаис. — Если Жень не согласен, других можно не будить. Для такого решения требуется консенсус.

— Это правило не действует, если имеется непосредственная угроза судну, — вдруг вмешался штурман Чан Гван Чхол.

— Ага, еще и угроза, — с удовлетворением сказал Жень.

— Угроза «Аркаду»? Какая такая угроза? — недоверчиво спросила Арлетт.

— А вот, полюбуйтесь.

— Чем?

— Вот этим. Здесь, на экране, я поместил эталонный спектр излучений звезды Эпсилон Эридана. То, что мы должны видеть с расстояния 0,39 светового года. Того самого расстояния, на котором мы сейчас находимся. А здесь, справа, то, что мы видим на самом деле. Видите разницу?

— Ослабление синей части спектра! — воскликнула стажер Майрин Майорин. — Это значит…

Жень присвистнул.

— Да, это значит, что между нами и звездой находится скопление диффузной материи.

— Дрейфующее облако?

— Да. Газовое или, что еще хуже, — газово-пылевое.

В рубке установилась тишина. От многоопытного Арамаиса до юной Майрин все прекрасно понимали, что случится, если на скорости в три четверти световой «Аркад» врежется в облако. Никакие защитные поля не помогут.

— Что ж ты молчал? — укоризненно сказала Арлетт.

Чан развел руки.

— Сам только что обнаружил.

— Но откуда взялось облако? «Фламинго» пролетел свободно!

— Это было почти год назад, — мягко сказал Чан. — Наверное, облако подкралось сбоку.

— Наши локаторы ничего не видят! — не сдавалась Арлетт.

— Зато видят спектрометры. При нынешней скорости мы войдем в плотные слои облака всего через несколько часов после первого сигнала локатора. Радары плохо видят мелкие частицы. Кроме того, отраженный сигнал должен успеть вернуться.

— Да, — с досадой признала Арлетт. — Ускоряться сейчас нельзя.