Старшина купеческого обоза крепкий ещё казак отставного разряда дядька Антип Плотников из станицы Буссе знал все эти места стоянок и рассчитывал дневные переходы в зависимости от них. В этой связи, старшина считал, что сводить сани в вагенбург — это лишняя морока, которая, во-первых никому не нужна, а во-вторых занимает много времени, из-за чего на отдых его намного меньше останется.
Через шесть дней, когда прошли хутор Бекетова, введённый мною новый способ ночёвки, оправдал себя на все двести процентов.
— Ермак, Ермак, проснись, — тихо звал меня Чуб, теребя за левую ногу.
— Что случилось? — я сел на лежанке из елового лапника, пытаясь быстро очнуться от сна.
— Не знаю, — как-то смущённо произнёс Феофан Чупров, который должен был дежурить в последней смене вместе с Шахом и Усом. — Что-то непонятное происходит. Посмотри сам.
Я поднялся с лежанки возле костра нодья, который перекрывал вход под навес, изготовленный из плащ-палаток, и вылез наружу. Первое, что отметил, было беспокойство лошадей, которые были распределены внутри вагенбурга из саней. И обозные, и наши лошади нервно пряли ушами, поджимая их. Некоторые, фыркая, передними копытами копали снег. Я пошёл за Чубом, который подвёл меня к саням, наиболее близко стоящих к тракту.
— Смотри в ту сторону, Ермак, — Чуб вытянул руку, указывая на наезженную дорогу, которая стала проявляться в начинающемся рассвете.
Где-то в версте от стоянки на дороге мелькали какие-то тени. Теней было много. Иногда то тут, то там вспыхивали какие-то мелкие искры-точки желто-зеленого цвета. А потом раздались звуки, отдаленно похожие на пение.
«Влипли, млять, влипли! — думал я, поднимая по-тихому тройки Тура и Шило. — Надо же, как повезло в кавычках, нарвались на „поющих горных волков“ или красных волков. Их же в этих местах не осталось практически, а тут попались, да ещё такой большой стаей».
Со слов деда, который обучал внука не только воинским, но и охотничьим умениям, Тимоха, а теперь и я знал, что чаще всего красные волки охотились стаями по семь — десять особей. Но иногда, они по какой-то причине сбивались в большие стаи от ста голов и более. В этом случае становится на их пути, не стоило никому. Действуя по принципу «не умением, а числом», красные волки отваживались нападать и на гораздо более крупных хищников, даже, на медведей. По рассказам деда, были в Уссури известны случаи, когда в кровопролитной схватке тигр все-таки был разорван стаей, хотя и уничтожил несколько нападавших зверей и многих покалечил.
В отличие от обычных волков красные убивают дичь, не хватая за горло, а нападая сзади. Двое-трое красных волков способны убить сто килограммового пятнистого оленя менее чем за две минуты. Один красный волк хватает добычу за нос, в то время как остальные тянут животное вниз за бока и задние конечности. Прыжок красного волка может составлять до шести метров в длину с места. Поедать жертву красные волки начинают сразу, как повалили на землю с живота и боков. При этом часто жертва ещё жива. По описанию деда красные волки, чем-то напомнили мне красных псов из мультфильма «Маугли». И как мне показалось, большая стая этих красных дьяволов готовилась напасть на наш обоз.
Когда рассвело, перед защитой из саней метрах в двухстах от нас на льду шевелилось темно-красное море волков. На первый взгляд их было очень много, но присмотревшись, я оценил стаю где-то голов в пятьдесят. В основной массе это были взрослые самцы весом килограмм по двадцать.
Разбуженные обозники были к этому времени разделены на две группы, тех, которые должны были удержать лошадей, и тех, которые должны были стрелять вместе с нами. Казачата, вооруженные карабинами, с шашками и кинжалами на поясе, встали за санями в первой цепи метров через пять друг от друга. Между ними в основном с берданками встали обозники, которые по их словам умели хорошо стрелять.
— Внимание, отделение, — громко заорал я, — разбираем цели от флангов к центру. Огонь по моей команде. Приготовились!
Я осмотрел своё войско. Казачата, приложив карабины к плечу и, взяв в распор ремень карабина, выбирали цели. Обозники в большей степени казаки из отставного разряда, но были и обычные мужики-крестьяне, со страхом смотрели на клубящееся метрах в двухстах красное марево из тел волков.
— Господа казаки, мужики! — продолжил я громким голосом. — Вы открываете огонь по готовности. У кого берданки с двухсот шагов, из дробовиков со ста шагов. Один выстрел — один волк.
— Иж, какой командир! — вылез старшина обоза. — Хочешь сказать твои сопляки с трехсот шагов попадут? А может, волки и не нападут, если по ним не стрелять?
Никаких дискуссий, стоит дать слабину, и в принципе, хороший дядька Антип начнёт давить своим авторитетом, и до добра это не доведёт. Красные волки заминки не простят.
— Отставить разговоры!!! — взревел я, сажая голосовые связки. — Отделение! Цельсь! Стреляй!
Прогрохотал сложенный залп казачат и в толпе волков упало шесть-семь тел, один из волков взвился вверх над землей метра на два, а также в воздухе повис пронзительный визг вой.
— Отделение цельсь! Стреляй! — я продолжал командовать своими ребятами, не давая влезть кому-то из старших казаков и приказчику.
Ещё один слитный залп и стая дополнительно поредела на пять-шесть волков. Но тут от неё отделился крупный волк и бросился в нашу сторону, а за ним сначала тонким ручейком, а потом валом понесли остальные волки.
— Отделение! Стреляй! — крикнул я, выцеливая головного волка.
Выстрелы, мой выстрел и вожак кувыркнулся через голову. Раздавшийся вой крик множества волков поднял у меня дыбом все волосы на теле.
— Отделение! Самостоятельно! По готовности! Стреляй!
Выстрелы казачат защелкали вразнобой. Я также сделал пару выстрелов, будучи уверенным, что попаду. Стая уменьшилась ещё на полтора или два десятка особей. До неё уже было шагов сто пятьдесят или чуть больше ста метров.
— Господа казаки, мужики! По готовности! Стреляй! — надсаживая горло, проорал я.
К нашим выстрелам присоединились обозники, и позиции заволокло дымом. «Чёрт! Сколько же можно забывать?! — зло подумал я. — Это у наших патронов к карабинам Маузера относительно бездымный порох. А у остальных то дымный! Ни хрена не видно теперь! Где волки? Сколько их осталось?!»
Дальнейшая стрельба шла по мелькавшим в дыму силуэтам, пока эти силуэты не перемахнули защиту из саней. Сквозь разрывы дыма я увидел, как мимо меня пролетело красное ядро, и прыжком очутилось на плечах обозного старшины, вцепившись ему в загривок. Не задумываясь, я выстрелил навскидку, благо стрелял и командовал в положении для стрельбы с колена, укрывшись за грузом в санях. Волка снесло с плеч дядьки Антипа. Разворачиваясь назад, я понял, что поздно делаю это, так как увидел перед самым носом широкую голову, небольшие мохнатые стоячие уши, притупленную морду, мощную грудную клетку, стоящий трубой вверх пушистый хвост и оскал зубов.
«Так вот ты какой „северный олень“, а точнее красный волк», — подумал я, прикрывая подбородком шею, так как уже не успевал ничего сделать. Но сухое и поджарое тело волка, почему то взмыло вверх, перепрыгивая меня. Рядом хлопнул выстрел из дробовика и «мой волк» рухнул на землю изорванной кучкой меха и мяса. «Картечью саданул», — с облегчением подумал я, кивая благодарно обознику из мужиков, не зная даже как его зовут.
Меньше чем через минуту всё было кончено. Как выяснилось позже, защиту из саней смогло преодолеть только семь волков, которых практически тут же убили. Из самого большого вреда, который они успели принести — прокушенное бедро одного из обозников, да пара укушенных лошадей. А перед санями, как перед линией обороны насчитали пятьдесят четыре тушки красных волков в разной степени целости, тридцать шесть из которых, можно было смело отнести на наш счет, а к ним пять из семи, перепрыгнувших сани. Так что прибарахлились мы славно!
В Забайкалье, куда шли с обозом, мех красного волка не ценился, а вот в Китае и Маньжурии за него платили серебром в лянах, до десяти рублей при переводе на российские казначейские билеты в зависимости от качества шкуры. Но при этом китайцы и маньчжуры, не смотря на такие цены, не решаются стрелять в красного волка, опасаясь мести этого хищника, якобы «высасывающего кровь из пойманных жертв».
