Мои мысли уже начали разбредаться. Я уже не мог рассуждать так чётко, как несколько часов назад. Да и не хотелось. Меня охватила апатия. Мне кажется, что я сошёл бы с ума, пролежи ещё несколько часов неподвижно в одиночестве. Но меня спасли события, которые произошли в ту секунду, когда, моя апатия проходила последнюю стадию. Сначала зазвонил телефон. Он звонил раз восемь, минут по пять. Мне даже стало интересно, кому я так сильно понадобился. Едва стих последний звонок телефона, как кто-то начал барабанить в дверь. Терпения явно кому-то не хватило, потому что буквально через минуту в двери повернулся ключ и она скрипнула открываясь. Я примерно догадывался, кто это мог быть, но хотелось проверить свою догадку…

И я оказался почти прав. В коридоре раздался зычный голос:

— И какого чёрта вы притащили меня сюда?! Если этот придурок не хочет идти в лабораторию, приведите его под дулами автоматов, хоть целую армию вызовите, но приведите… Так ведь нет! Зачем им армия, когда есть профессор. И задолженности по зарплате за год ему не придётся отдавать. Ну что уставился? Иди вперёд! Тоже мне защитники отечества, несчастного учёного в самое пекло пускают, — в коридоре послышалась возня, которой обычно сопровождается потасовка.

Я сразу узнал горластого Нестерова. Оказывается, это он настолько по мне соскучился, что решил сам заехать за мной. Как мило. Может, он ещё и кофе в постель принесёт?

Раздались шаги, и кто-то быстро приблизился к постели.

— Простите, но он же мёртв, — раздался незнакомый голос.

— Как это мёртв?! — гаркнул Нестеров.

Неожиданно картина, раскрывающаяся перед моими не совсем зрячими очами изменилась, и в поле моего зрения возникла красная и злая физиономия.

— Вот засранец! И вправду мёртв… минуточку, да, судя по состоянию тела, он мёртв не один день! Вот и характерная колотая рана.

Колотая рана? Помнится, я ложился спать весьма здоровым. Ну уж колотых ран точно не было, я бы наверняка заметил. Да и мёртвым я себя в последние несколько дней не ощущал. Больным — да, без сознания — тоже бывало, но чтобы мёртвым!

— Нет, ну это надо! — со злостью воскликнул учёный. — Он что, специально сдох?! Да у меня одних тестов было подготовлено на ближайший месяц шестьдесят штук, не говоря уже о… Да я бы его за это сам убил, если бы он не был уже мёртв! Хотя… Нужно его срочно забирать в лабораторию, пока не приехали местные власти. Они, конечно, никогда не торопятся, но чёрт их знает. Эй, капитан, или как там тебя, заворачивай его в ковёр, который висит на стене, и тащи в машину.

Я даже обрадовался тому, что меня сейчас отвезут в лабораторию. Может быть, там они смогут мне помочь. В конце концов, есть же современная техника. Да и должны же они понять, что одной колотой раной меня не убить. Ведь от десятка пулевых ранений я очухался.

В этот момент из коридора раздался удаляющийся голос Нестерова.

— …может, мы ещё успеем провести тесты на спинном мозге, да и опыты на мозжечке куда удобнее ставить со снятой черепной коробкой…

Весь мой оптимизм куда-то пропал.

С распиленной черепной коробкой я красивее выглядеть не стану, да и шляпу неудобно носить. Нет, ну какая же зараза этот Нестеров! Сначала экспериментальный гипноз, теперь, значит, черепная коробка! Ну, погоди! Вот только оживу, встану и так отделаю! У тебя не то что детей не будет, ты у меня всю жизнь под капельницей лежать будешь! Да я тебя…

— Ну и бардак тут у него. До чего же люди доходят. Такой помойки я даже в квартирах наркоманов не встречал, — неожиданно поведал кому-то уже знакомый мне по голосу капитан.

— И не говори. Чего только один глаз на стене стоит. Такая мерзость.

— Напоминает бред сумасшедшего, не находишь? — послышался голос с прибалтийским акцентом.

И этот голос тоже кажется знакомым. Но откуда?

— Глаз? Фу какая гадость. А я и не заметил его под ковром.

Под чем?! Никакой ковёр глаз ещё минуту назад не прикрывал. Сейчас, правда, я ничего сказать не могу, потому что вижу теперь только потолок.

— И не говори, — опять послышался знакомый голос.

Ну, где же я его слышал?

— В этот ковёр мы его и завернём, — сказал капитан. — А зачем тебе?..

Послышался глухой удар и тут же за ним звук падающего тела. Не моего. Перед тем как на меня набросили ковёр, меня перевернули и я успел увидеть лицо человека, только что оглушившего, а может, и убившего капитана. Лицо было мне незнакомо. Но вот голос я вспомнил. И ошибиться я не мог. Сначала меня сбил с толку прибалтийский акцент, но этот голос я не мог забыть. Это был человек, которого я называл Колдуном.

Если честно, то я даже немного обрадовался. Уж этот-то должен догадаться, что я почти жив… ну, по крайней мере, ещё мыслю, а значит, существую. Может, хотя бы он захочет услышать мои мольбы о пощаде, прежде чем убьёт, а для этого меня придётся оживить. Учитывая то, что он делал на дискотеке, для него это пара пустяков. Хотя, судя по тому, что творил на дискотеке я, это и для меня должно быть плёвым делом. Но всё же я с надеждой стал ждать, что же будет дальше. Хуже-то быть не может, так что бояться нечего…

— Значит, всё-таки подох… — неожиданно услышал я совсем рядом с собой огорчённый голос.

А я уж понадеялся…

— Перстенёк-то мой тебе теперь не понадобится, я думаю? — с издёвкой добавил Колдун.

Я, естественно, молчал.

— Так я и думал…

Послышался шорох, и мой взгляд сместился с ближней стены на потолок. Однако мне было всё равно. Я вдруг вспомнил о том, что говорил мне Нестеров. Ведь когда снимают перстень, человек умирает. С другой стороны, я-то вроде уже и не живой. Хотя и мёртвым меня назвать язык не поворачивается. Особенно у меня…

Но тут мне стало совсем не до размышлений. Я увидел, как Колдун, наконец появившись в поле моего зрения, берёт мою руку с перстнем. Я так сосредоточенно следил за движениями его рук, что время замедлило свой бег. Я отчётливо видел, как он одной рукой сильно сжимает мою кисть, а другой со всей силы дёргает за перстень. И перстень, блеснув мне напоследок красной искоркой, легко слетает с моего пальца. Видимо, Колдун и сам не ожидал, что перстень так легко снимется, потому что он слегка покачнулся, не удержав равновесие, упал и выругался.

Мертвее, чем я уже был, я не стал. Значит, либо я уже и так совсем мёртв, либо что-то тут не так.

Видимо, так решил и Колдун, потому что он окинул моё бренное тело подозрительным взглядом и, неожиданно резко приблизив своё лицо к моему, распахнул мои веки. Если бы я мог, то, наверное, сказал бы спасибо. Теперь я мог наконец рассмотреть Колдуна получше и увидеть, что одет он в милицейскую униформу, как и человек, лежащий недалеко от меня. Жив капитан или мёртв, я не знал. Колдун же, так ничего интересного в моих глазах не увидев, убрал перстень в карман и подошёл к оглушённому милиционеру. Неожиданно он незаметным движением привёл тело в вертикальное положение и похлопал его по щекам.

— А?..

Милиционер слегка сонно открыл глаза, пытаясь понять, что происходит.

— Ты чего задумался? — совершенно спокойно спросил Колдун.

— Я? А… ну да… Ну что, понесли, что ли? — пришёл в себя милиционер.

— Сначала нужно его в ковёр замотать, — напомнил Колдун.

— Ага. Давай. Я разложу ковёр, а ты тело к нему подтащи…

Из ковра слышимость была очень низкая. Если быть точным, то я вообще ничего не слышал, кроме двигателя машины, на которой меня куда-то везли. Мне почему-то с сожалением подумалось, что везут меня вовсе не в морг. Мне так стало себя жалко, что я даже прослезился… мысленно…

За переживаниями я не заметил, как моё тело вынесли из машины и понесли куда-то. Судя по всему, в лабораторию, потому что когда меня вытащили из ковра, то первым, что я увидел, был стол с какими-то колбами и прочей фигнёй, которая так всех интриговала на уроках химии в школе.

Положили меня конечно же на операционный стол, потому что надо мной светила огромная лампа, типичная для операционных, как их показывают в фильмах.