Вражеский крейсер «Нюрнберг», за которым шли два других легких крейсера, также получил попадания семидюймовыми снарядами советского крейсера в район передней надстройки и дымовой трубы, отчего возле мостика и ходовой рубки возник пожар. Между тем, оба немецких эсминца, оставшихся целыми, выполнив циркуляцию, развернулись в обратном направлении. Сменив курс на противоположный, они пытались удирать от отряда советских эсминцев, ставя дымовую завесу. Основная часть немецкой эскадры, при этом, повернула южнее.
Легкие крейсера по-прежнему шли клином, стреляя по противнику. Причем, пожар на «Нюрнберге» лишь разгорался. Перестрелка началась в положении нос к носу на сближении, что несколько нивелировало преимущество немецких крейсеров в количестве стволов главного калибра. «Максим Горький» стрелял шестью 180-мм носовыми орудиями из двух башен, расположенных на носу, а «Нюрнберг» и «Кельн» первые залпы сделали каждый только из единственной носовой башни, оснащенной тремя 150-мм орудиями. Неудачное для атаки расположение башен заставляло немецкие крейсера подворачивать бортом, что делало их хорошими мишенями, в то время, как советский крейсер старался пока держаться носом к немецким крейсерам, чтобы не подставлять борт вражеским снарядам. Толщина брони «Максима Горького» на носовом траверзе составляла 70 мм, такой же была и максимальная толщина броневого пояса по бортам корабельной цитадели, защищающей все самые важные механизмы и снарядные погреба, а палубу прикрывала броня в 50 мм, в то время, как «Нюрнберг» имел всего 20-мм носовой и палубной брони, а по бортам бронирование не превышало 50 мм.
«Эмден», построенный по проекту еще времен Первой Мировой, имел бронирование не лучше, чем на «Нюрнберге», он вел огонь в носовом секторе своими четырьмя одиночными щитовыми орудиями, два из которых располагались на носу и еще два — по бортам в передней части корабля, но попаданий пока не добивался. Лидеры «Минск» и «Ленинград», а также эсминец «Стерегущий», помогали своему флагману вести перестрелку с неприятельскими кораблями из своих 130-мм орудий, попадания из которых тоже наносили немалый ущерб недостаточно бронированным легким крейсерам. А весь второй отряд советской эскадры в тот момент преследовал немецкие эсминцы, пытаясь хотя бы добить два из них, уже достаточно поврежденные в бою. Между тем, пожар на «Сердитом» не прекращался. Этому эсминцу было приказано немедленно выходить из боя и идти на Ханко.
Сражение легких сил шло, практически, на равных, пока в бой не вступили линкор и линейный крейсер. Поняв, что кригсмарине несет потери, гросс-адмирал Редер приказал начать пристрелку по советскому крейсеру главным калибром. «Тирпиц» и «Шарнхорст» поддерживали скорость чуть больше двадцати узлов из-за проблем с двигательной установкой «Шарнхорста». Поэтому оба тяжелых корабля шли позади остальных, а командиру «Тирпица» приходилось поддерживать такую скорость, чтобы «Шарнхарст» совсем не отстал. В 15:55 немецкий линкор открыл издалека огонь по советскому флагману, а следом за ним залп дал и линейный крейсер. Именно его одиннадцатидюймовые снаряды с третьего залпа попали в «Максим Горький», бронирование которого рассчитывалось максимально на попадания восьмидюймовых снарядов тяжелых крейсеров, но, конечно, ни главных калибров линкоров.
* * *
К этому моменту «Нюрнбергу» тоже досталось. Обездвиженный немецкий крейсер уже весь горел и получил дифферент на корму, а крен на правый борт все увеличивался. Пытаясь подвернуть, чтобы задействовать кормовые башни, он попал под очередной залп советского крейсера. Семидюймовые снаряды ударили в правый борт возле ватерлинии «Нюрнберга», пробив тонкий броневой пояс корабельной цитадели и взорвавшись в машинном отделении. Взрыв критически повредил турбозубчатые механизмы, отчего корабль сразу потерял ход. Вода хлестала в пробоины, образовавшиеся в корпусе после разрывов кучного попадания с «Максима Горького». Вскоре машинное отделение полностью затопило, и электроустановки вышли из строя, но и в темноте нижних отсеков экипаж при свете фонариков всеми силами пытался бороться за живучесть своего корабля, пытаясь латать пробоины и откачивать воду ручными насосами.
* * *
После попадания первых же снарядов с «Шарнхорста» на «Максиме Горьком» разнесло ходовой мостик, снесло радиолокатор, половину фок-мачты и дальномерные посты. Контр-адмирал Дрозд, который руководил боем из боевой рубки, имеющей броневую защиту толщиной в пятнадцать сантиметров, получил контузию, а командир корабля был убит осколком. Управление на себя взял старпом. Пожар усилился. В экипаже, состоящем почти из девяти сотен человек, появились десятки погибших и еще больше раненых. Централизованное управление огнем было нарушено, хотя все башни по отдельности продолжали стрелять по противнику, несмотря на продолжающиеся попадания с «Шарнхорста».
Роковым стало попадание с «Тирпица». Первый залп линкора лег с перелетом, результатом второго явился недолет, разрывы от третьего залпа вздыбили высокие фонтаны воды рядом с советским крейсером. И только четвертый залп накрыл точно, поразив «Максим Горький» в район передних башен главного калибра, отчего произошла детонация пороховых зарядов в погребах. Высокий столб пламени взметнулся в небо, а в нем кувыркалась многотонная трехорудийная башня, подброшенная выше корабельных мачт. После чего советский крейсер, расколотый взрывом, лишившись носа и управления, стремительно приняв тысячи тонн воды в огромный разлом, начал быстро тонуть. При этом, кормовая башня все еще пыталась вести огонь, пока дифферент на нос не стал критическим, отчего последнюю башню крейсера просто заклинило.
* * *
Гибель флагманского крейсера «Максим Горький» происходила на глазах краснофлотцев, находящихся на остальных кораблях эскадры. Капитан второго ранга Петр Петунин, командир лидера «Минск», не растерявшись, принял командование первым отрядом на себя. Приказав эсминцу «Стерегущий» спасать команду тонущего крейсера, Петунин повел в атаку оба лидера. Разогнавшись до максимальной скорости в 43 узла, лидер «Минск» совершил дерзкую торпедную атаку на поврежденный «Нюрнберг», который из-за крена, дифферента и выхода из строя электрооборудования уже не мог ни стрелять главным калибром, ни уклоняться. Три торпеды с лидера, попав по неподвижному немецкому кораблю длинной сто восемьдесят один метр, буквально разорвали его в клочья. В облаках разрывов полетели в разные стороны не только куски металла и обломки, но и люди. На самом лидере «Минск» никто при этом не пострадал.
Лидер «Ленинград» атаковал крейсер «Эмден». Ему повезло немного меньше. Лишь одна из торпед попала в цель, поразив «Эмден» в районе кормы. Легкий крейсер содрогнулся от взрыва, но остался на плаву, хотя и лишился хода. Но и сам «Ленинград», попав под близкий бортовой залп крейсера, лишился задней трубы, а вся его кормовая надстройка загорелась. Вышел из строя и котел с номером два, что привело сразу к резкому снижению скорости, отчего корабль попал и под залп «Кельна», который из немецких легких крейсеров в бою пострадал меньше всего. С большим трудом, весь объятый пламенем, «Ленинград» попытался начать отход. А лидер «Минск» и остальные эсминцы, старались прикрывать его огнем. Но, несмотря на это, «Кельн» развернулся бортом, и, стреляя всеми девятью орудиями главного калибра, добил «Ленинград». Лидер получил сразу несколько попаданий, совсем утратив ход. После чего в него попал залп с «Шарнхорста». Отчего корабль разметало взрывами тяжелых снарядов на отдельные фрагменты, которые быстро затонули.
Оценив обстановку, Петр Петунин приказал поставить дымовую завесу и немедленно начать отход в акваторию базы на Ханко под прикрытие береговой артиллерии. По радио он вызвал бомбардировочную авиацию для атаки на тяжелые немецкие корабли. Петунин решил, что пытаться прямо сейчас атаковать «Тирпиц» с «Шарнхорстом» торпедами сродни самоубийству, учитывая высокую плотность огня этих кораблей и хорошую видимость. Иное дело атаковать их в плохую погоду, когда пелена дождя и волнение моря помешают вражеским артиллеристам точно целиться. А при тихом море и прекрасном обзоре они наверняка разнесут своей противоминной артиллерией эсминцы во время попыток пустить торпеды.
