— Я пойду. — я наконец решилась заговорить. — Спасибо, что помог и подвез.

— Не говори глупостей. Ты же знаешь, тебе всегда достаточно просто позвонить.

— Знаю…

— Но ты теперь почти никогда этого не делаешь.

— Прости. Просто… — просто… что? Я ведь не знаю.

— Угостишь кофе? — не дождался Кирилл моего объяснения.

— Конечно, пойдем.

Точно полнолуние. Уже не помню, когда Кирилл в последний раз ко мне заходил.

— Ты сделала ремонт?

Друг ходит по квартире и все рассматривает. Задержался у стены, которая завешана фотографиями. На них и мои родители, и бабушка, и Пашка, много общих фотографий, есть даже моя с Ромой. На всех них счастливые лица.

— Да, небольшой, пару месяцев назад. Наняла девушку, что переделала мебель, отшкурила там, перекрасила и поменяла фурнитуру. Переклеила обои.

Не тронутой осталась только комната Паши. Я ни разу не заходила в нее с тех пор, как Аня через месяц после похорон забрала свои вещи.

— Симпатично. — озвучил Кирилл свое мнение, когда я уже закончила варить кофе.

— Твой кофе.

— А ты?

— О, нет. Меня после такого ужасного дня ждет Джек. — я налила себе в бокал виски и добавила несколько кубиков льда. — Если хочешь, могу и тебе налить. Поедешь домой на такси или останешься здесь, как раньше.

— Ты не против?

— Диван в гостиной всегда был и остается твоим. Если мне не изменяет память, лишь однажды на нем спал Артем. Так что, можно сказать, что не считается. Тем более, во время ремонта я сменила на нем обивку.

Помню, как Паша с Артемом тогда спелись, после моей неудачи на картинге. А я так ни разу туда больше и не съездила, хотя собиралась. Вспоминаю, а будто не со мной было.

— Почему ты затараторила? С чего вдруг волнение? — прищурил Кирилл глаза.

— Не знаю. Ты давно ко мне не заходил, а наше общение всегда напряженное. Непривычно видеть тебя здесь, да и вообще кого-либо.

Я налила ему виски и поставила на стол рядом с ним. Сама встала в стороне и начала смотреть в окно.

— Присядь рядом, пожалуйста. Не могу смотреть, как ты стараешься держаться на расстоянии от меня.

— Прости.

Я присела рядом, но все равно на расстоянии, и не смотрю в его сторону. Меня съедает чувство вины. Это я виновата, что наше общение стало таким. Именно я отдалилась от всех, а особенно от него.

— Маш, я умираю. Умираю от всего происходящего. Мы больше не видимся, ты никогда мне не звонишь. Как ты верно подметила, наше общение всегда напряженное. Спасибо, что хоть на мои звонки отвечаешь. Хотя, разговариваешь ты будто на автопилоте. Мне плохо, что тебя больше нет в моей жизни. Умираю от того, что знаю, как тебе плохо, и не рядом.

То, что мертво, умереть не может. Это я про себя. Ведь я давно перестала чувствовать нечто подобное.

— Кирилл, мне не плохо, мне никак… Что касается всего остального, то прости меня. Я не хочу, чтобы ты чувствовал то, что чувствуешь сейчас.

— Тогда давай все исправим! — друг так резко повернулся ко мне, что часть виски выплеснулось к нему на джинсы, но он даже этого не заметил. — Давай уберем эту пропасть между нами?

— Для этого нам нужно будет видеться, общаться, ездить куда-то вместе. А мне это не нужно.

— Тебе не нужно мое общество, я правильно тебя понял?

— Нет, не правильно. Мне не нужно ничье общество. Я чувствую себя некомфортно, общаясь с людьми. Мне хорошо и спокойно только тогда, когда я сижу дома в одиночестве. Я даже в магазин редко захожу, везде, где можно, пользуюсь доставкой.

— Подожди. Ты хочешь сказать, что с тех пор, как выгнала меня отсюда, живешь жизнью отшельника?! — воскликнул Кирилл, вскочив с дивана.

— Называй как хочешь.

— Так ты поэтому меня тогда выгнала?! Чтобы я не мешал тебе хоронить себя заживо?!

Кирилл начал злиться. Ему не нравится правда о моей нынешней жизни. Но неужели он думал, что я отстранилась только от него? Как ему пришло такое в голову?!

— Нет! Я тебя выгнала тогда, потому что мы делали другу только хуже! Ни ты, ни я, не смогли справиться со смертью Паши. Мы оба испытывали боль, с которой ничего не могли сделать. И поэтому у нас не получалось поддержать друг друга. Когда ты меня обнимал, к моей боль добавлялась еще и твоя! Уверена, ты чувствовал то же.

— Дура! Мы бы справились, вместе! Тогда прошло всего две недели, конечно, нам обоим было еще больно, и мы не могли помочь друг другу. Но рядом мы излечились бы быстрее!

— Излечились бы?! Я не больна! Я мертва внутри! — я начала кричать на друга в ответ, глядя ему в глаза. Почему он не может понять, что наши жизни больше не будут прежними?! Уже никогда не будет, как раньше. — Если бы не тот наш разговор, после похорон, когда ты сказал, что последуешь за мной, то я бы давно уже на себя руки наложила! У меня никого нет! Родители умерли, когда мне было шесть. Я даже их почти не помню. Ты представляешь, какого знать родителей только исходя из фотографий и чужих рассказов о них? Я смирилась с этой частью своей судьбы, ведь у меня были бабушка и брат. Но и их больше нет!

— Но есть еще я!

Я вижу сколько боли в его глазах. И ничего не могу с ней сделать.

— Да, есть ты. Человек, который всегда поддерживал и помогал, не жалея времени и сил на утешение меня. И единственный раз в жизни, когда помощь и поддержка понадобилась тебе, я была не в силах сделать что-то для тебя. Тебе нужны рядом люди, которые будут не только брать твою заботу, но и давать взамен.

Я сказала это уже спокойнее. Не могу кричать на него, вспоминая, как он был всегда рядом в трудные моменты. Кирилл мог успокоить меня даже тогда, когда родному брату это было не под силу.

— Ты именно такой человек!

— Как показала практика, ты сейчас ошибаешься.

— Да как ты можешь такое говорить? — закричал Кирилл во весь голос. Я даже не знала, что он так умеет. — Ты ведь знаешь, что кроме тебя и Паши у меня никого ближе никогда не было! Родителям после развода никогда не было до меня дела! Для них я был лишь средством сделать друг другу больно! Был канатом, который каждый из них пытался тянуть на себя! После смерти Паши, ты единственная кто остался у меня!

Кирилл впервые за всю жизнь так кричит на меня. И впервые рассказал о родителях. Я знала, что там не все в порядке, но без подробностей. Он всегда ограждал меня от рассказов о своей семье. Однажды Паша просто попросил никогда не поднимать эту тему, и я так и сделала.

— Мне жаль… Я не знала о твоих родителях.

— Не надо. Я давно это пережил! Чего я не пережил, так это твою отстраненность от меня!

— Ты сможешь и это пережить. Тебе просто нужно понять, что скучаешь по мне то, которая я была раньше. Но сейчас перед тобой лишь ее тень.

— Маш, раскрою тебе суровую и жестокую правду жизни. Все когда-нибудь теряют родных и близких. Проходит время, и их жизнь возвращается в прежнее русло.

— Это не всегда так.

— Помнишь, как мы засмотрели до дыр Гарри Поттера? Там есть хорошая фраза: «Не жалей мертвых, жалей живых».

— Вот и перестань меня жалеть! Я умерла в больнице, на восьмой день после аварии, через полтора часа после остановки сердца у Паши.

«И все меняется в один миг…

Мы оставляем прошлое позади и на бешеной скорости несемся в неизвестность — наше будущее.

Мы уезжаем как можно дальше в попытке найти себя или потерять себя, исследуя удовольствие дома.

Проблемы начинаются тогда, когда мы не хотим перемен и цепляемся за старые привычки, но если мы цепляемся за прошлое так сильно, будущее может и не наступить… пока смерть не разлучит нас.»

(Сплетница (Gossip Girl)).

— Я умерла в больнице, на восьмой день после аварии, через полтора часа после остановки сердца у Паши.

— Не смей так говорить!

— Ты сейчас чувствуешь боль? Обиду? Злость? Если да, то я тебя поздравляю, ты еще жив. А вот я не чувствую ничего! По утрам встаю с кровати только потому, что надо на работу. Хожу на нее, только чтобы не сойти окончательно с ума в этих четырех стенах. При этом я мечтаю стать невидимкой, чтобы ко мне никто не подходил. Поэтому прошу, просто уходи. Не трать на меня свое время и силы. Найди себе девушку, если ее еще нет, женись на ней, родите детей. Живи полноценной жизнью со смыслом. — ты слишком дорог мне, чтобы потащить тебя за собой.