— Товарищ генерал, мы вели всех фигурантов круглосуточно! Прослушивали, следили, наблюдали техническими средствами почти всего спектра. Нам спутник, вы знаете, персонально выделили. Поэтому имели все возможности в любой момент вмешаться, пойди что-то не так, — принялся упрямо аргументировать так и не севший, ибо, как видно, оказавшийся в немилости докладчик. — Решено было не спешить не только по причине того, что телефонные переговоры Иванова с Трубиным, да и не только они, дали основание полагать об избрании злоумышленниками нефатального варианта воздействия на Силину, очевидно с целью похищения. Но и из-за возникшей возможности получить больше информации по поводу известных вам странных приготовлений. Не случайно ведь мы не пресекли, а и поспособствовали той откровенно противозаконной сделке с майором Честновым, так называемым «прапором», и если бы неумного военного не перекупил так некстати влезший Иванов, то вооружение с амуницией были бы в полном объеме успешно доставлены этой вот хозяйственной мадам. В любом случае, пусть лучше нами предварительно подготовленное и впоследствии отслеживаемое окажется в руках семейки Силиных, приведя нас в итоге к конечному пункту и дав ответы, чем если бы всё равно нашелся продавец подобных «древностей», а мы остались бы не у дел. Всё ж интересно, куда это ею собирается такой занятный комплект, как наши аналитики посмеиваются, прогрессора. В общем, считаю, что, не вмешавшись, мы получили, пусть и не по изначально интересовавшему вопросу, но всё ж очень интересный результат. Мало того, что прояснились некоторые новые возможности Юлии Заболоцкой и ее окружения. А эта особа нынче на, прямо скажем, непоследних ролях в Белом княжестве, некоторые же считают, что она и вовсе серый кардинал. Так ещё и выяснилось, а точнее подтвердилось, что «нестареющая» определенно позиционирует Вячеслава Силина, и даже открыто иногда о том заявляет, не иначе как в роли союзника! Причем такого, ради сохранения отношений с которым готова лично участвовать в некоторых акциях, ну и, само собой, расходовать куда, как видно, более значимые ресурсы, а главное гораздо эффективнее, нежели другие владетели. Всё же Воднинск куда как прогрессивнее устроен, чем любое другое подобное образование пришельцев. А так называемых внешних агентов, способных оставаться колдунами и вне пределов десятикилометрового радиуса, нигде не задействуют так же широко, ну или, что скорее всего, столь явно.
— Заигрался, вижу, ты, полковник! — явно не оценив значимость сказанного и вправду заигравшимся докладчиком, ибо недооценившим безнадежность слушателя, бахнул кулаком по столу робкий генерал. Как видно, больше опасавшийся лишний раз побеспокоить начальство, а тем более вызвать неудовольствие оного тем, что что-то вдруг пошло не по плану. Потому-то — такому лучше, чтоб всё размеренно и без риска. А результат, что результат, кому он нужен? Не война ведь. Это ж другое. Подумаешь, магоапокалипсис какой-то там, пусть и в СМИ удивительно единогласно тишина по этому поводу. Ну а Родина и сама как-нибудь выстоит, не впервой ведь. — Значит так, последнее тебе предупреждение! Ещё раз допустишь подобный риск относительно Силиной, и пеняй тогда на себя! Надеюсь, не нужно напоминать, что мать — это единственное, из-за чего Силин готов на всё и вернется в любом случае! Даже девки эти его при нём — не более чем грелка в постель, с соответствующе равнодушным отношением. И то — не все, как видно. Так что, если «партнеры» снова умудрятся умыкнуть эту бабу, чтоб, выманив, заполучить-таки, как мы теперь точно знаем, вовсе не у них сейчас находящегося Силина, то это будет... полный песец! Причем, ВСЕМ нам!
****
Там, где на самом деле был Силин все эти дни.
— Унка, почему он не возляжет с нами? Мы что, и вправду противны ему? — обращаясь к совершенно не полному, но всё ж «песцу», пробормотала едва сдерживающая слёзы понурая «лисица». — Но он же всегда так радуется, если подставить ушки почесать. А хвост его так забавляет. Нет! Не может он нами брезговать из-за такого.
Белоухая же, снова обретшая свои голубые волосы, но теперь не короткие, а две роскошные, ниже поясницы косы, в ответ лишь пожала плечами и продолжила наблюдать за «зелёнкой».
— А может, его отталкивает наша неопытность? Видела же то видео, где самка сразу с тремя? Ой, ну не смотри так на меня. Должна же я была узнать больше об обычаях его мира. Вот и посмотрела, когда осваивалась с ноутом, который остался от прошлого пришельца. Ведь, если там так много подобных видео оказалось, значит — это, получается, очень важно! — продолжала то ли беседовать, то ли рассуждать вслух Рыжеухая, как и подруга, более не лохматая блондинка, а опять золотисто-рыжая. Вот только её торчащие волосы, что оказалось весьма ценимым расовым признаком, а потому так и не ставшие мягкими и шелковистыми, наиболее приглядно смотрелись лишь со стрижкой не длиннее уровня середины шеи. Потому, в общем, и ныне такие же короткие. — Так я к чему это всё: выходит, мы слишком скучные для него! Ну, раз без опыта совсем. Чего эт ты так глядишь? Нет, ну ты-то, может, и пробовала. С тем запуганным тобой Буроухим, ну который ещё зажмурился и лежал, боясь дышать. Бедняга. А я то совсем... некудышняя(всхлипнув). Даже Буроухого какого-нибудь завалящего не словила, чтоб хоть попробовать. Не то что сразу с тремя(утерев слезу)!
Унка лишь вздохнула и понимающе, во всяком случае с виду, похлопала раскисшую Руку по её непослушным волосам. На что рыжая прижалась к голубоволоске и, утирая слезинки ближайшей косой даже приобнявшей её слушательницы, продолжила:
— Только ты, подруга, и выручаешь, когда весной чуть не на дерево лезть хочется и выть там, выть от тоски. А теперь(всхлипнув), когда у нас появился муж, и не просто, а НАШ цнынь, когда вот оно вроде бы счастье... всё равно ничего не изменилось(хлюпая носом).
Уже прекратив изучать шевеление листвы деревьев и ветвей кустарника напротив их позиции за старой и густо поросшей мягким мхом корягой, крепко прижала к себе утешаемую Унка. Очевидно, тоже расчувствовавшаяся, ибо, несмотря на свой холодный и отстраненный вид, не менее всё же ранимая. Но, похоже, Рука как-то неверно истолковала нежность подруги «по горю» и нагло полезла голубоволоске в её тактикульные, с наколенниками и множеством карманов камуфляжные штаны. Чуть великоватые, правда, но в этом мире и таких ни у кого более нет. Кроме, понятное дело, принявшейся активно утешаться бесстыжей рыжей.
— Ну чего ты брыкаешься, Ункачка. Ну не трепыхайся, милая, не первый же раз. Ну и что, что не весна. Надо, девочка, надо. С таким-то мужем(недовольно). Ну давай. Последний разочек, а? Ну не смотри так. Хорошо, предпоследний. Ай, не кусайся, шучу я. Но если наш суженый и дальше не будет обращать на нас внимания, то нам только-то и останется, что друг с дружкой ластиться. Ах, ты такая робкая, мой пушистик. Ты такая тихая, мой ушастик. Ты такая скромница, мой... Или уже нет? Ого(лукаво), а кто это у нас такой горячий? — принялась, как видно, опытная в этом деле Рыжеухая мастерски добиваться своего, ибо спустя стыдно непродолжительный срок Белоухая сдалась, ну а все её движения теперь были не вопреки, а за для.
— Развлекаетесь? — раздался позади негромкий голос Силина, однозначно плохого мужа.
Считай он, конечно, себя таковым и возьми на себя подобные обязательства. А так-то он скорее был обычным, несколько дней бревном пролежавшим и не то что размножаться, а и тупо есть не способным раненным. Пусть и не физически, а духовно, или, точнее, энергетически, что тоже — не фунт изюма. Теперь, правда, юноша вполне уже оклемался и даже, вот, на охоту вышел.
— Ой, Слава-ту, Слава-ту, прости недостойных, мы винова...
— Тссс! — невежливо прервав оправдания готовых провалиться сквозь землю виновниц, приложил палец к губам куда-то выше голов изменщиц сейчас глядящий парень в удобной тунике из грубой ткани. Ничего ведь и нигде не потеет, красота!
А в следующий миг юноша выставил перед собой левую руку и тут же явил из кольца лук с бестолково демаскирующими светящимися дугами, чтобы спустя пару ударов сердца пустить аналогично светящуюся стрелу. Причем она была вовсе не высокоскоростной, что не самым бы лучшим образом сказалось на целостности охотничьего трофея, а вполне обычной. И даже без взрывающейся, бьющей молнией или же разъедающей прахом «беголовки». Однако, благодаря одному из колец со стрелами, пущенный по минометной баллистике снаряд, взмыв в небо, принялся падать, причем явно не подчиняясь более законам этой самой баллистики, а повинуясь желанию прикрывшего один глаз и управлявшего «теленаведением» лучника.
