Харрисон стремительно вскочил в седло, и лошади это не понравилось. На ферме Лэнгтри на этом недавно купленном у пожилого хозяина животном последнее время не ездили верхом.

– Она была приучена к поводьям, но я не смог на ней ездить. Претти отличная смелая лошадь, но очень своенравная, – сказал Том Уилер. Эти слова напомнили Харрисону о Микаэле, которая последние три дня не находила себе места и держалась очень отчужденно.

Первый осенний холодок уже ощущался в сияющем сентябрьском утре. После сражения с Микаэлой по поводу сводки местной погоды, которую она так хотела вывести в эфир, после работы в банке и позднего вечернего разговора с вкладчиком, который потребовал разобраться с его счетами, Харрисон нуждался в солнце и физической работе. Ему просто необходим был хотя бы день отдыха от бумажной работы и изощренных угроз Галлахера, который крутился около Микаэлы и постоянно названивал ей на студию. Оставалось только ждать, какой следующий ход сделает Галлахер, а в том, что он его сделает, сомневаться не приходилось.

Харрисон быстро закончил бумажную работу в банке, потратил некоторое время на рассмотрение бюджета телестудии и попытался загрузить Микаэлу работой, чтобы отвлечь ее от грустных мыслей. Испепеляющий взгляд ее голубых глаз был не слишком-то обнадеживающим, а уж три дня без ее объятий – этого было более чем достаточно. Что бы ни терзало Микаэлу, это нужно было прояснить.

Конечно, пытаясь усмирить необъезженную лошадь, он хотел покрасоваться, словно по уши влюбленный школьник. Он надеялся, что Микаэла сейчас была дома и наблюдала за ним, ожидая, когда он грохнется. Но может быть, ему представится шанс…

«Настоящая глупость – изображать родео и пытаться пустить пыль в глаза», – подумал Харрисон, когда Рурк крикнул ему «Вперед!» и кобыла, взбрыкивая и становясь на дыбы, понесла его к ограде загона, пытаясь скинуть со своей спины.

Но Харрисон держался крепко, припадая к шее лошади и стараясь измотать ее. Претти сбрасывала его три раза, но Харрисон снова взбирался на лошадь, мучаясь и ругаясь, полный решимости все-таки укротить ее.

В конце концов, весь потный и грязный, пропитавшийся запахом животного, Харрисон объехал на лошади вокруг загона.

– Хорошая работа, парень! – крикнул Джейкоб.

– Зря старался, старина, – заметил Рурк с широкой ухмылкой. – Ее здесь нет.

Харрисон подъехал к мужчинам.

– Что ты хочешь этим сказать?

Ухмылка Рурка стала еще шире, Джейкоб и Калли тоже улыбались.

– Отправилась сегодня рано утром… поскакала в горы. После довольно бурной утренней беседы мама упаковала ей ленч, и она улетела. Похоже, моя сестренка не очень-то счастлива с тобой, и ей нужен день покоя, а может, здесь замешан кто-то еще.

– Она не дома? – повторил Харрисон и проклял свои гудящие мышцы и синяки, которые скоро должны проявиться.

– Что ж, я, конечно, рад, что ты тут покрасовался, горя желанием помочь нам с этой кобылкой, парень. Никто из нас не хотел объезжать ее – слава Богу, появился ты. – Смешок Джейкоба перерос в хохот, он снял шляпу и с силой ударил ею по джинсам. Он утер слезы, выступившие от хохота, а Рурк все стоял в сдвинутой на затылок шляпе и ухмылялся, засунув руки в задние карманы джинсов. Калли, скрывая свою усмешку, подошел к лошади и нежно похлопал ее по влажному крупу.

– Какой дорогой она поехала?

Харрисон похолодел. Галлахер может… Когда Рурк указал направление и открыл ворота, Харрисон снова вскочил на лошадь. А потом, поскольку ему хотелось мчаться и было необходимо убедиться, что Микаэла в безопасности, он наклонился вперед, и лошадь отозвалась, понеслась вперёд и легко перемахнула через изгородь.

– Давай, Красотка!

Старый Том был прав – лошадь была сильной. Она быстро направилась по горной тропинке, как будто чувствовала отчаянный страх Харрисона. Лэнгтри не представляют, насколько опасным может быть Галлахер…

Галлахер мерил шагами комнату в особняке Кейнов. В воскресенье утром он должен проснуться в своей постели в Сан-Франциско и все шесть монет должны лежать у него в сейфе.

Волосы у него выпадали слишком быстро, блеск лысины был уже вполне заметным. Галлахер подумал о старой женщине, почти потерявшей рассудок, и холодный страх тонкой струйкой пробежал по его телу. Неужели эта легенда может быть правдой?

Он расстегнул ремень, снял брюки и осмотрел красные пятна на верхней части бедер. Схватил тюбик с мазью и стал втирать на месте ожога. Маленькая месть Микаэлы за то, что он схватил ее за руку, – она хотела доказать ему, что попытка задержать или командовать ею дорого ему обойдется. Выплеснутый кофе тогда остановил Галлахера, но это лишь подстегнуло его решимость овладеть ею.

Резким движением Аарон натянул штаны и болезненно поморщился. За многие годы у него выработалась привычка отбрасывать то, во что ему не хотелось верить. Только половина заклятия оказалась истиной: тот, кто владеет монетами Лэнгтри, будет обладать могуществом. Галлахер прихорашивался перед зеркалом. Он выглядел достаточно мужественным, мускулы – в хорошем тонусе, лишь у талии просматривалась небольшая жировая складка. Вздохнув, Галлахер схватился за телефон и набрал номер Рикко.

– Надо нанести им удар сегодня. Захватите женщину и привезите ее в ту старую лачугу, там ее никто не услышит. И чтобы никаких накладок, проследите, чтобы с мистером Кейном ничего не случилось. У меня на него особые планы. – Галлахер швырнул трубку. – Зря Микаэла мне отказала. Она меня огорчила.

В одиннадцать часов утра Микаэла потянулась, лежа на одеяле. Она проснулась на красивом лугу, над головой пели птицы, осиновые листья огненно сверкали в солнечном свете. Микаэла зевнула и улыбкой поприветствовала первые за три дня минуты отдыха.

Затем она перевернулась на спину и тут же насторожилась: Микаэла почувствовала, что она не одна. Смахнув с лица прядь волос, Микаэла подняла глаза и увидела перед собой Харрисона. Выражение его лица нельзя было назвать приветливым. Он присел возле нее на корточки. Микаэла прищурилась; Харрисон, всегда такой ухоженный, сейчас был весь покрыт слоем пыли, а его одежда была грязной и потной. Он больше походил на вооруженного и опасного бандита, чем на владельца солидной компании, – таким она его раньше не видела.

– Отдыхаешь? – спросил Харрисон холодно.

– Как ты узнал, что я здесь?

Она села и разгладила свою одежду, обхватила руками колени, чтобы унять дрожь. Она никак не ожидала, что Харрисон или кто-то еще обнаружит ее.

– Сломанные ветки, перевернутые камни – все следы недавние. Обычные вещи. Твой отец учил меня идти по следу, помнишь? А уж свежая банановая кожура совсем облегчила дело… Вопрос в том, почему ты здесь одна?

– Это не вопрос, а допрос.

– Ты права. Я хочу понять.

Микаэла попыталась приподняться, но Харрисон снова усадил ее на одеяло.

– Ты не сдвинешься с места. Пока мы не поговорим. Ты бегаешь от меня целых три дня…

– Может, я удовлетворила свою потребность в тестостероне.

– Ты имеешь в виду Галлахера? Обо мне речь идти не может, поскольку во мне есть эти «женские качества».

Харрисону обычно удавалось контролировать свое мрачное настроение, но сейчас Микаэла ощущала, как его раздражение электризует золотистый осенний воздух, который готов был разразиться громом. Харрисон собирался давить, а Микаэле никогда не нравилось, когда на нее давили или пытались контролировать. Судя по его виду, он был готов пойти на конфликт. Но и ее настроение не было мирным, кроме того, Микаэле просто нужно было время, чтобы все обдумать. Когда Харрисон был рядом, серьезные мысли превращались в эмоции и инстинкты.

– Яотправилась сюда в поисках тишины и спокойствия. Немного поснимать новой камерой… Помоги мне подняться, Харрисон.

Микаэла встала, пошатываясь, стараясь не смотреть на Харрисона, он тоже поднялся, возвышаясь над ней. В своем ковбойском костюме он был великолепен. Микаэла подавила возникшее желание схватить его лицо, запустить руку ему в волосы и притянуть к себе эти сурово сжатые губы. Чертов Галлахер подкинул ей некоторые факты, и теперь Микаэла не была уверена в Харрисоне.