Вы помните, что в Алеппо мы ночевали в палатках у стен российского консульства, и его сотрудники угощали нас местными вкусностями и даже деньгами; в Дамаске мы жили в российском культурном центре; в таком же центре в Каире нас вообще осчастливили всеми благами гостеприимства; в Судане (как читатель сегодня прочитает) дело обстояло не хуже. Да и в прошлом году нас, ездивших в Индию, целую неделю принимали в Российском посольстве в Дели, а до того автостопщики вписались в Иране на Буширской АЭС, строящейся российскими специалистами. Да мало ли таких примеров! Причина ясна — россияне, живущие вдали от дома, скучают по свежим людям. Но и не только это: говорят, что в старое, советское время на работу в посольствах в дальних, малоцивилизованных странах отправляли свободомыслящих людей, опасных для правящего режима; а в цивилизованные, богатые страны отправляли на почётную работу людей лояльных. Поэтому там, в парижах-лондонах и даже в Анкаре, всё более официально и ночлег автостопщиков в стенах посольств затруднён.

Резиденция посла, куда нас доставили на машине, представляла собой этакую большую дачу. Вся в зелени и цветах, окружённая высоким забором. Здесь жил сам посол, его жена и сын Андрей (двенадцати лет), а также собака. В нашем распоряжении на две ночи была комнатка с электроплиткой и туалет-помывочная — всё, что нужно для счастья.

Вечером нас позвали пить чай на веранде. Валерий Иванович оказался разговорчив и подробно рассказал нам о ситуации в стране.

Противоборство между северной и южной половинами Судана длится издревле. Мусульманский север веками пытался подчинить себе христианско-языческий юг. Но в явной форме война идёт всего лишь около двадцати лет. Особенные трудности начались с приходом к власти в Хартуме генерала аль-Башира, который попытался ввести на территории всей страны исламский закон — шариат.

Города на юге страны — Джубу, Малакаль, Вау — контролирует центральное правительство. А в джунглях юга обитают «полевые командиры», вернее лесные, под руководством Джона Гаранга. Иногда ему удаётся захватить тот или иной город, но ненадолго.

Южные повстанцы не имеют достаточно сил, чтобы совершенно отделить южную половину страны, но ими умело пользуются Уганда, Израиль и некоторые страны Запада. Они не желают усиления режима исламистов, и стараются поддержать их противников, снабжая их гуманитарной помощью и оружием.

В Судане весьма дороги нефть и нефтепродукты, их везут по морю через Порт-Судан, где находится единственный в стране нефтеперерабатывающий завод. На закупку нефтепродуктов правительство тратит 450–600 миллионов долларов в год. Это при том, что годовой экспорт Судана, всё, вместе взятое, даёт казне всего 700 миллионов. Выходит, что огромная часть валютных поступлений расходуется на импорт топлива, а ведь в Судане открыты огромные нефтяные месторождения. Но находятся они в глубине страны, на юго-западной окраине, и финансовые и политические проблемы до последнего времени не давали возможность разрабатывать их. Сейчас за дело взялись китайцы; они согласились построить 1500-километровый нефтепровод от этих месторождений до Порт-Судана. Китайцы строят в долг — в стране нет денег, — заработают тогда, когда заработает труба.

Однако, южные повстанцы стремятся уничтожить трубу и хартумское правительство вместе с ней. Охранять 1500-километровый нефтепровод на всём протяжении немыслимо, хотя власти уже сосредоточили две дивизии войск для охраны трубы. Осенью 1999 года обещали запустить трубу, но в это слабо верится: ведь стоит подложить бомбу под какую-нибудь компрессорную станцию, и всё.

Если же случится невозможное, и труба всё же заработает, — Судан станет не только самообеспеченной, но и экспортирующей нефть страной. Это принесёт казне экономию и прибыль, правительство сможет купить ещё несколько вертолётов и победить, наконец, Гаранга.

Такова ситуация на юге страны. Понятно, что в Заир, Уганду и Кению, граничащие с Суданом с юга, проехать автостопом сейчас нельзя. Схожая ситуация на востоке, где границы Эфиопии и Эритрии. Официально эти границы закрыты. Но как реально закрыть тысячу километров пустынь, гор и джунглей? Конечно, люди ходят. Ходят контрабандисты. Ходят беженцы. Ходят диверсанты, каждый против соседней страны, поэтому в прифронтовой город Кассала (расположеный в 20 км от Эритрейской границы) лучше автостопом не ездить, там военное положение. Недавно там были очередные волнения и беспорядки.

Вообще говоря, военное положение здесь всюду, но существует разумный риск и риск неразумный. Не стоит, например, фотографировать в столице и в крупных городах. Не стоит соваться на юг страны. А так, вообще, жить можно.

Мы с превеликим интересом слушали рассказ, задавали вопросы и выпили большое количество чая. Когда же над столицей Судана сгустилась ночь, мы занялись помывкой, стиркой и сладким сном.

Многие народы мира следуют библейской заповеди, на один день в неделю прекращая полезную деятельность. Христиане почитают воскресенье, иудеи субботу, мусульмане пятницу. На сей раз мы последовали мусульманской традиции и целый день отдыхали.

Стирка, починка, еда, дневник, общение с Андреем (сыном посла) и его собакой наполнили целый длинный день. Только А.Петров не поленился съездить в центр. Хартум как будто вымер; лавки и базары были закрыты; у редких прохожих Андрей «настрелял» шесть тысячефунтовых бумажек.

Резиденция посла оказалась удобно расположенной, с точки зрения путешествий автостопом. Совсем недалеко было шоссе, ведущее на мост через Голубой Нил и далее в Хартум. По сторонам шоссе находились лавки, где можно было купить хлеб и сахар — а что ещё нужно для счастья? В восемь вечера на веранде посол опять позвал нас на чай, и его очередной рассказ о международном положении оказался, как и вчера, чрезвычайно интересным.

Встали в шесть утра. Неожиданная прохлада: всего +22. Сегодня, о счастье, рабочий день! Уже в 7.30 мы стояли у ворот Aliens Registration Office и угощались уличным чаем, который продавали хартумские разноцветные тётушки.

На улицах любого большого города в Судане можно встретить тётушек в разноцветных халатах-сарафанах, имеющих металлическую коробку-таганок, где постоянно, на углях, подогревается чайник. По вашему желанию вам заварят чёрный чай, каркаде (местный чай из лепестков суданской розы) или кофе. Стоит удовольствие две монетки за стакан, но, если вы особо понравитесь чайной тётушке, то уплаты можно избежать.

Когда открылись первые обменники, мы сходили и обменяли деньги. Здесь это попроще, чем в Вади-Халфе, но требует всё равно изрядного терпения. Пока тебе поставят штамп в твою декларацию о валютах и пока вручную отсчитают большую, мягкую, липкую пачку мятых, клееных, рваных, старых 1000-фунтовых купюр, проходит минут десять. Впрочем, в Судане не торопятся.

Мы заполнили анкеты для регистрации, но вот незадача — нужно было поставить на анкетах штамп какого-нибудь хотеля, где мы (якобы) живём. Разделились на две группы. Паша и я поехали в одну сторону, а прочие — в другую. Мы с Пашей обошли несколько хотелей, но нам не везло: никто не брал на себя ответственность виртуально подселить нас. Шулов, Шарлаев и Андрей тем временем достигли счастья в «Меридиане». Встретив их у Al.Reg.Ofice, мы узнали об этом и тоже побежали (точнее, поехали городским автостопом) в «Меридиан», где нам оказали ту же услугу. Наконец, мы сдали паспорта, анкеты и деньги; потянулось утомительное время ожидания (ну и бюрократы!), и, наконец, регистрационные штампы поселились в наших паспортах.

Российские автостопщики оказались не единственными посетителями Al.Reg.Ofice, но почему-то большинство желающих зарегистрироваться были неграми. Посему, когда вошли два белых человека, меня это очень заинтересовало. Двое парней, кажется, ЮАРского гражданства, ехали из своего родного ЮАР через Мозамбик, Танзанию, Кению, Эфиопию, Судан в Египет, Иорданию…, Европу.