Решили всё же зарегистрироваться (на всякий случай), но пермит не получать. Однако, мы ещё не обменяли деньги, а Aliens Registration Office уже закрывался. Четверг — укороченный день. Нет денег — приходите послезавтра. Мы поняли, что регистрация — дело не очень спешное, хотя и предупреждали нас странички из путеводителя и хэлпер на пароходе, что зарегистрироваться необходимо в течение 24 часов с момента прибытия. Обменники в это время также уже не работали, и мы отложили обмен денег и регистрацию до субботы.

Посетили ещё два посольства — йеменское и иранское. Йеменцы обещали работать «бад букра» (послезавтра). Иранское, особо интересовавшее Костю Шулова (он, торопясь на учёбу, размышлял о том, что неплохо бы упароходиться сразу в Иран), сказалось также закрытым до «бад букра». Попутно в Хартуме обнаружился иранский культурный центр, что укрепило нашу теорию о дружбе двух сих стран и возможностях сквозного пароходства.

Костя Шулов, известный своей любовью к электронным средствам связи, отправил из Хартума E_mail следующего содержания:

…Мы стояли у небольшой лавки и пили спрайт, фанту и пепси-колу из стеклянных бутылочек. Пластиковых бутылок в Судане практически нет. Их не производят. Стеклянные же бутылки с лимонадом привозят на пароходах из Саудовской Аравии, потом пустые бутылки собирают и отправляют обратно в Саудию, где опять наполняют и т. д. Это и определяет высокую цену газировки — 0.2$ за бутылку 0.33 литра при условии сдачи бутылки.

Для сравнения: в Иране это же удовольствие стоит втрое дешевле — 0.07$.

Пока мы угощались газировкой и радовались благополучному приезду, к нам подошёл мальчик лет семи и, улыбаясь, попросил копеечку, бормоча что-то. Я тоже, улыбаясь, протянул руку и что-то забормотал. Мальчик развеселился и дал мне монетку, которую я тут же забрал, но потом, по настойчивым просьбам шутника, вернул ему обратно. Мальчик понял нашу сущность и перестал приставать.

К слову сказать, это был первый попрошайка, встреченый нами в Судане. Но стоило нам только выйти на одну из центральных городских площадей, как мы увидели целую выставку-ярмарку бомжей, нищих и калек. Дети, женщины, старики и инвалиды собрались сюда, казалось, со всей страны (в деревнях нищих не было). Большинство из них были совсем черны и кудрявы — вероятно, жители южных провинций, где уже много лет шла неторопливая гражданская война.

К сожалению, мы, «белые мистеры», не проявили способностей раздавать деньги всем желающим, а Андрей даже наоборот — «стрельнул» у богатого «чёрного мистера», проходящего мимо, бумажку в альф гиней (1000 фунтов).

На центральном базаре Хартума продавалось всё, начиная от бананов и кончая фотоплёнками (дороже, чем в России, но дешевле, чем в Египте).

— Мумкен уахед банан хадия? (Можно один банан в подарок?) — спросил я у торговца бананами.

— Судан мафи хадия! (в Судане ничего не дарят), — отвечал он глупому белому мистеру. Впрочем, в соседней лавке банан мне всё-таки подарили. Но я уже понял, что в столице жизнь совсем не такова, как в провинции.

Поиски чая, такие простые в деревнях, здесь долго не приводили нас к успеху. Частных домов в центре было мало, всё какие-то лавки, магазины, министерства, к тому же закрытые, потому что завтра ожидался выходной и все спешили отдыхать.

Главпочтамт на набережной Голубого Нила являл собой чудо запустения. Построеный ещё англичанами, он давненько не чинился. Вход в главный почтовый узел страны загромождали камни, щебень и другой мусор. Телеграммы за рубеж оказались баснословно дороги, а желающие отправить письмо должны были купить марки на улице. Там, в тени почтамта, сидел за деревянным столиком очкастый перекупщик и продавал 1000-фунтовые марки за 2000 фунтов. Поскольку других возможностей купить марку не было, пришлось воспользоваться его услугами (а вообще, вокруг почтамта было так пустынно, что я решил, что являюсь единственным его клиентом на сегодня). Перекупщик так отчаяно усердно слюнил и приклеивал марки к моему письму, что мне стало его жалко. Тут оказалось, что он приклеил что-то лишнее и стал отдирать марки обратно, те самые, которые так активно слюнил. После всех этих процедур он проводил меня до почтового ящика и собственноручно опустил туда моё письмо. После всех этих процедур он попросил с меня ещё дополнительный бакшиш, которого я ему уже не дал.

Если уж зашёл разговор о почтовой системе в Судане, сообщу, что разноска писем по домам здесь не производится. Если ты такой грамотный, то можешь завести абонентский ящик на почтамте в своём райцентре, и получать почту в него. Даже крупные фирмы и посольства имеют своим адресом п/я номер такой-то. Что же касается моего послания, оно добралось до Москвы всего за месяц, что является неплохим результатом.

Андрей прибыл в Хартум, имея проблему с обувкой. Ботинки «Экспериментальной фабрики спортивной обуви» у него развалились ещё в Сирии. У этих ботинок всегда отваливается подошва, и ровно такие же «вибрамы» я выкинул в прошлом году на пакистано-индийской границе, да и ту пару, в которой я ходил сейчас, приходилось периодически чинить. Андрей в Сирии получил в подарок обувку Гриши Кубатьяна (тот имел запасную). Но теперь и она почти разрушилась, и Андрей озаботился покупкой шлёпанцев.

В центре Хартума вам предложат свои услуги обувных дел мастера. Каждый из них сидит на обочине, охраняя большую кучу старой обуви и её частей (подошв, ремешков…). Вам выберут подошвы на ваш размер, после чего за двадцать-тридцать минут продавец пришьёт к ней стельку, ремешки и верх. Через некоторое время Андрей уже примерял суданские шлёпанцы, а зимние полусапоги Гриши Кубатьяна полетели в канаву. Кстати, зря: нужно было их разорвать на запчасти и подарить местным сапожникам.

К вечеру мы направились к посольству, суммируя итоги сегодняшнего дня: мы встретились; познакомились с нашими посольщиками; разведали, где находятся Aliens Registration Office и посольства Ирана и Йемена; обменяли деньги; отправили письмо; изучили возможности внутригородского автостопа. Хартум, со своими асфальтироваными улицами и перпендикулярной планировкой, удобен для ориентировки, а здешние водители ещё не открыли, что можно требовать деньги за проезд не только по трассе, но и по городу. Даже местные жители зачастую ездят по городу на попутках, запрыгивая в их кузова на перекрёстках и выпрыгивая на других. Можно даже не объяснять водителю, что мы такие путешественники, что нас надо подвезти без денег и т. п. Только с наступлением темноты эффективность городского автостопа снижается.

Вечером мы вернулись в российское посольство. Так как нам не удалось зарегистрироваться в сей день, равно как и подать документы в рано закрывающиеся посольства, мы попросили приютить нас до субботы. И нам повезло — нас на две ночи согласился приютить посол в своей резиденции, находящейся в Северном Хартуме.

Во многих дальних странах всем нам, а также и другим путешественникам, часто оказывали помощь и давали приют наши соотечественники за рубежом. Работники российских посольств и консульств, торгпредств, культурных центров, российские рабочие за границей часто с большой радостью помогали нам, путешествующим. И эта радость тем больше, чем дальше и необычней была посещаемая нами страна.