— Да? А у нас потом были проблемы. Да с чего это мы будем давать вам рекомендательное письмо? Может, вы потом и в Сирии каких-нибудь неприятностей наделаете?

Вскоре, правда, человек сей сменил гнев на милость, ввёл в компьютер данные наших паспортов и буквально за пару минут распечатал нам типовое рекомендательное письмо.

— Но смотрите, ребята, всё равно вам придётся заплатить за выезд из Иордании, здесь уже никаким автостопом не получится!

Заверив его в том, что мы, вообще, не против заплатить все положенные сборы, мы оставили человеку в окошке книгу «ПВП» в подарок и побежали, размахивая письмом, в сирийское посольство, находящееся примерно в километре. И хотя мы достигли оного лишь в 11.15, нам повезло — сирийская девушка-приёмщица анкет ещё не ушла, и хотя ворота закрылись, мы проникли внутрь через выход. Анкеты были быстро заполнены, деньги сданы, и мы покинули уже опустевшее посольство, очень желая получить визы побыстрее. Сирийцы пошли нам навстречу и велели зайти за паспортами через два часа.

27 апреля 1999 года, в 13 часов 20 минут по иорданскому времени, мы с Андреем получили-таки свои паспорта с вожделенными сирийскими визами, которые «выдаются только резидентам Иордании».

Ура! ура! ура! Дорога домой была открыта! Можно сказать — я уже почти дома! От ворот сирийского посольства в Аммане до дверей моей квартиры в Москве мне оставалось проехать всего 4500 километров по дорогам Иордании, Сирии, Турции, Болгарии, Румынии, Молдавии, Украины, России.

Андрей хотел попутно ещё немного оттянуться в Иордании и Сирии, а потом вернуться в Москву через восточную Турцию и Грузию (не через Батуми, а через другой переход в районе грузинского города Ахалцихе). Впрочем, протяжённость андреевского варианта была точно такой же, как и у меня.

Мы попрощались. Немножко грустно — Андрюха был хорошим напарником, и не зря мы столь длительный путь проехали с ним вдвоём. Но теперь нам нужно расставаться: я тороплюсь домой, к своим писательским и торгово-книжным делам, а Андрею некуда спешить.

Городской автостоп в стране, где большинство водителей знают английский — милое дело. По хитросплетениям столичных улиц я выехал в город-спутник Аммана, именуемый Аз-Зарка, откуда меня подобрал грузовик почти до самой границы.

Иордания теперь мне казалась почти Подмосковьем. Вот, как бы подтверждая мои мысли, мы догнали и обогнали настоящий «Камаз» с номерами — не может быть! — 78-Rus (Санкт-Петербург). Что за чудеса?

Но пока узнать тайну питерского «Камаза» мне не удалось.

На иорданско-сирийской границе таможенники долго разбирались, должен ли я им заплатить комиссионный сбор за пользование страной в размере четырёх динаров. От уплаты «departure tax» здесь освобождаются лишь транзитные пассажиры, проведшие в Иордании менее 48 часов. К счастью, мне удалось проскочить всю страну всего за 44 часа — это включая дорогу, получение рекомендательного письма и сирийской визы, помывку и добычу денег в Аммане! Удивлённые моей скоростью, иорданцы выпустили меня из своей капиталистической страны бесплатно. Кстати, выезжая оттуда, я нашёл на дороге монетку в один динар и забрал его себе как прощальный иорданский подарок.

А вот и родная Сирия! Вот и знакомая трасса на Дамаск, где мы с Гришей два месяца назад стояли под дождём… Когда это было? Всего два месяца? или два года? или две жизни назад?

Водитель одного из попутных локальных грузовичков подарил мне 100-фунтовую бумажку. Это целых два доллара! Живём, кутить-гулять будем! — говорю я себе.

Въехал в Дамаск и попал непонятно куда, малость заблудился — было уже темно. Побродил и всё же вышел, путём расспросов, на железнодорожный вокзал, а затем — на улицу Ас-Саура. Уже поздний час, посольство и Культурный центр навещать не буду. На вечерних пригородных маршрутках выбрался из столицы и проехал километров сто. Когда трасса поднялась в горы, поросшие соснами, решил, что здесь самое место для ночлега, и попросил очередного водителя остановиться.

— Вы не русский! — заподозрил меня один из пассажиров маршрутки. — Русский человек спать в горах, в лесу не будет!

«Русский человек где хочет, там и будет спать,» — усмехался я, вылезая из маршрутки. Поднялся по склону над ночной дорогой и лёг спать под ёлкообразной сосной и под мерцающими, холодными звёздами.

Проснулся, в кои-то веки, от холода. Бр-р-р-р! Это всё из-за гор.

Утренние машины на трассе были обильны, и я легко уехал в Хомс, а затем дальше — в Хаму.

Когда я оказался в Хаме, — это тот самый город с водоподъёмными колёсами-нориями, — было уже около десяти утра. Истратил деньги, подаренные мне вчера, на покупку хлеба и сахара. Теперь можно достать котелок и закипятить его.

В небольшой харчевне я занял весь единственный стол своими бумагами, лепёшками и котелком. Продавец еды, создавший мне кипяток на своей газовой горелке, изучающе рассматривал меня. Может быть, он удивлялся, как можно пить что-то такими большими порциями; а может быть, втайне надеялся, что я что-нибудь куплю у него. Под изучающим взглядом продавца я медленно выпил котелок и уже хотел было уходить на трассу, но из соседней лавки меня позвали ещё на чай.

Соседняя лавка оказалась металлической мастерской. Там и сям валялись железяки и инструменты, которые здесь то ли изготовляли, то ли чинили. Хозяин лавки оказался англоговорящим и использовал свою образованность, чтобы выцыганить у меня какой сувенир на память. Больше всего его привлекали мои ботинки. Так как расставаться с ботинками я не хотел, пришлось оставить ему автограф (монет и открыток уже не было).

Пока шёл по солнечной Хаме в северном направлении, вдруг почувствовал себя аквариумом. В животе что-то булькало и мешало ходить. Странно, — думал я, отлёживаясь на покрытом травой пригорке на окраине города, — отчего это? ведь всегда мы вмиг упивали этот котелок и никогда не было проблем! И тут я понял: в Судане мы выпивали котелок с 2.5 литрами чая на пятерых, в Египте и Иордании на двоих с Андреем, а тут я выпил его один, а потом пил ещё чай в металлической лавке!

А я-то думал: что это чай уже так плохо идёт? нездоровится, что ли?

Когда три литра чая и каркаде в моём организме немножко рассосались, я нацепил рюкзак и пошёл дальше. Вот базар-развал, продают носки, бананы (доллар за килограмм) и иракские финики (в пять раз дешевле). Приобрёл несколько пар носков. Когда же мне надоело идти по сему городу, меня подобрал в кузов какой-то грузовичок и вывез на трассу.

Там, на солнечном автобане, меня подобрал микроавтобус на Алеппо.

Два с половиной месяца назад мы с Андреем, только въехавшие в Сирию, отмахивались от этих маршруток, в изобилии наполнявших трассу, опасаясь их платности. Теперь я уже знал, что Сирия — коммунистическая страна, и здесь каждый получит по желанию своему. Водитель был даже доволен, что взял необычного, хотя и бесплатного, пассажира.

Едучи по главной сирийской магистрали, в сам Алеппо можно не заезжать.

Не доезжая Алеппо, я вышел из машины и застопил большой шикарный автобус с буржуазными туристами: с видеокамерами и в шортах. Сие оказались, как это часто бывает, французы. Буржуи снимали на свои видеокамеры сирийские поля, деревни и коров, видных из окон автобуса, и балдели от экзотики.

На последней заправке перед границей автобус капитально остановился — видимо, бензин в Сирии дешевле, чем в Турции, и водитель стремился заполниться им впрок. Пошёл пешком. Последние 25 сирийских лир потратил на килограмм сахара. Пока покупал сахар, разговорился с лавочником, и он скормил мне последнее сирийское угощение — чай с какими-то вкусностями.

Прощай, Сирия! На этот раз я пробыл здесь меньше суток — тороплюсь домой. Но уже сейчас, у пограничного шлагбаума, у меня возникает уверенность: когда-нибудь я сюда ещё вернусь.