"Хочу, чтоб в пожизненной теореме..."
В. Коротичу
Хочу,
чтоб в пожизненной теореме
доказано было
судьбой и строкою:
я жил в эту пору.
Жил в это время.
В это.
А не в какое другое.
Всходили
знамена его и знаменья.
Пылали
проклятья его и скрижали…
Наверно,
мы все-таки
что-то сумели.
Наверно,
мы всё-таки
что-то сказали…
Проходит по ельнику зыбь ветровая…
А память,
людей оставляя в покое,
рубцуясь
и вроде бы заживая,—
болит к непогоде,
болит к непогоде.
МОДА
Из объятий моды
не уйдешь, не вырвешься.
Мир заштамповался!
он сошел с ума!
Это —
наказание,
это —
вроде вируса:
модные лекарства,
брюки
и дома.
Стали вдруг похожими
центры и окраины,
сумрачные будни,
грохоты торжеств…
Женщина экранная
волосы поправила,—
все земные женщины
повторили жест…
Ты танцуешь бодро
то, что мир танцует,
и покорно носишь
то, что носит он.
Мода отвергает,
мода указует,
шепчет и подсказывает
с четырех сторон.
Обладает мода
силою убойной.
Украшает время.
Ослабляет боль.
Ты по телевизору смотришь матч футбольный,
и сидит полмира
рядышком с тобой!
И какая разница,
грек ты иль испанец,
финн или малаец,
серб или индус!
Есть еще различия
в отпечатках пальцев,
нет почти различий
в отпечатках душ!
Все твои желания
модой предусмотрены,
превратилась мода
в Книгу Бытия…
Хорошо, что есть еще
женщина немодная.
Милая.
Усталая.
Навсегда моя.
ПОДСЛУШАННЫЙ РАЗГОВОР
— Снова дралась во дворе?..
— Aга!
Мама,
но я не плакала!..
Вырасту —
выучусь на моряка.
Я уже в ванне
плавала!..
— Боже,
не девочка, а беда!
сил моих больше нету…
— Мама,
а вырасту я когда?..
— Вырастешь!
Ешь котлету…
— Мама,
купим живого коня?..
— Коня?!
Да что ж это делается?..
— Мама,
а в летчики примут меня?..
Примут.
Куда они денутся?!
Ты же из каждого,
сатана,
душу
сумеешь вытрясти!..
— Мама,
а правда, что будет
война
и я не успею
вырасти?..
"Мир мечется без сна..."
Мир
мечется без сна
в смертельных
передрягах.
И вся надежда
на
космических варягов.
Я слушал,
что они
должны предстать пред нами
в сверкании брони
и в ореоле знаний.
В особый час
прийти,
в последний миг
примчаться
и шар земной
спасти
от страшного несчастья.
Все сложности Земли
решить
легко и быстро…
Ах, если бы смогли!
Ах, если бы так было!..
Но лики звезд
мертвы,
там не найдешь спасенья.
Варягов нет —
увы!..
А Землю,
эту Землю
с ее мельканьем дней,
с ее разливом вешним
и всем,
что есть на ней,
то — вечным,
то — невечным,
с березкой на пути,
полями
и лесами,—
обязаны спасти
и защитить
мы сами…
Над вечностью склонясь,
большая и цветная,
Земля
глядит на нас,
любя
и проклиная.
Укор —
в глазах озер
и грусть —
в безбрежной шири…
А если не спасем,
зачем тогда
мы жили?
"Я писал и пишу по заказу..."
Я писал и пишу
по заказу.
По заказу
дождей и снегов.
И дороги,
бегущей к закату,
и висящих над ней
облаков.
Я пишу по заказу
осенних
черных гнезд
и нахохленных птиц.
И распахнутых настежь
газетных
обжигающих руки
страниц!
По заказу
и часа, и мига.
Боли в сердце.
Дрожанья струны.
По заказу
орущего мира
и смертельной его
тишины.
И нежданно ожившей
строки
на пределе
последнего круга.
И бездонной
щемящей тоски
позвонившего за полночь
друга.
Гула памяти.
Скрипа дверей…
Я писал и пишу
по заказу
горьковатой улыбки твоей,
не разгаданной мною
ни разу…
Лишь бы день
над землею не гас.
Лишь бы колос
под небом качался.
Только б он не кончался —
заказ.
Лишь бы этот заказ
не кончался.
