Я протянул письмо Дживсу. Тот его внимательно изучил.

– Страннейшее послание. Вы что-нибудь понимаете? – спросил я.

– Мистер Клод и мистер Юстас весьма пылкие юные джентльмены, сэр. Позволю себе высказать предположение: они снова что-то затеяли.

– Да, но что именно?

– Затрудняюсь сказать, сэр. Смею обратить ваше внимание, что на другой стороне тоже что-то написано.

– В самом деле? – Я выхватил у него письмо и на обороте обнаружил следующее.

Абракадабра какая-то.

– Дживс, вы что-нибудь понимаете?

– Нет, сэр.

– Как бы там ни было, пожалуй, стоит съездить и разузнать подробнее.

– Вне всякого сомнения, сэр.

– Тогда вперед! Заверните в газету пару свежих воротничков и зубную щетку, пошлите лорду Уикеммерсли телеграмму о нашем приезде, слетайте на Паддингтонский вокзал и купите билеты на завтрашний пятичасовой поезд.

Пятичасовой поезд, как всегда, опоздал, и, когда я добрался до Твинг-Холла, все уже переоделись к ужину. Побив национальный рекорд по надеванию смокингов и белых жилетов, я вихрем слетел вниз по лестнице в столовую и поспел к супу. Плюхнулся на свободный стул и обнаружил, что сижу рядом с Синтией – младшей дочерью лорда Уикеммерсли.

– Привет, старушка, – сказал я.

Мы с Синтией дружны с детства. Одно время мне даже казалось, будто я в нее влюблен. Впрочем, потом все само собой рассосалось. На редкость хорошенькая, веселая и привлекательная барышня, ничего не скажешь, но помешана на разных там идеалах. Может, я к ней несправедлив, но, по-моему, она считает, что мужчина должен делать карьеру и прочее. Помню, она с большой похвалой отзывалась о Наполеоне. Как бы там ни было, безумства юности растаяли как дым, и теперь мы всего лишь добрые друзья. Я считаю, что она классная девушка, а она считает меня чокнутым, так что мы прекрасно ладим.

– Привет, Берти. Значит, приехал?

– Выходит, так. Явился, не запылился. И прямо к ужину. Просвети, кто есть кто.

– В основном местная публика. Ты их почти всех знаешь. Ты наверняка помнишь полковника Уиллиса, Спенсеров…

– Еще бы. А вот и старина Хеппенстол. А этот другой священник, рядом с миссис Спенсер?

– Мистер Хейворд, из Нижнего Бингли.

– У вас здесь полным-полно священников. Вон еще один, рядом с миссис Уиллис.

– Это Бейтс, племянник мистера Хеппенстола. Преподает в Итоне. На время летних каникул замещает мистера Спеттигью, священника в Гэндл-бай-де-Хилл.

– То-то смотрю – знакомое лицо. Он учился на четвертом курсе в Оксфорде, когда я туда поступил. Пользовался большим успехом. Входил в сборную Оксфорда по гребле. – Я еще раз оглядел собравшихся за столом и заметил Бинго. – А, вот и он, – сказал я. – Вот он где, дурья башка.

– Кто?

– Бинго Литтл. Мой старый друг. Гувернер твоего брата.

– С ума сойти! Так он твой друг?

– Еще какой! Мы с ним с детства знакомы.

– Послушай, Берти, как у него с головой?

– А что с головой?

– Я не потому, что он твой приятель. Он так странно себя ведет…

– Что значит – странно?

– Ну, смотрит на меня с таким видом…

– С каким видом? Как именно? Можешь показать?

– Нет, тут полно народу.

– Ничего, я закрою тебя салфеткой.

– Хорошо, только быстро. Вот так.

Учитывая, что в ее распоряжении было всего полторы секунды, должен признать, что она отлично справилась: разинула рот, выпучила глаза, горестно склонила голову набок и стала удивительно похожа на страдающего диспепсией теленка. Я мгновенно узнал симптомы.

– Ничего страшного, – сказал я. – Можешь не волноваться. Он просто в тебя влюблен.

– Влюблен? В меня? Какие глупости.

– Старушка, ты просто не знаешь Бинго. Он способен влюбиться в кого угодно.

– Спасибо за комплимент.

– Господи, я совсем не о том. Меня ничуть не удивляет, что он в тебя втрескался. Я и сам был в тебя когда-то влюблен.

– Когда-то? А теперь, значит, все быльем поросло? Да, Берти, ты сегодня явно в ударе!

– Ласточка моя, но ты сама, черт подери, дала мне от ворот поворот и чуть не померла от смеху, когда я сказал тебе…

– Ладно, чего уж там. Признаю – мы оба хороши… А он очень красивый, верно?

– Красивый? Бинго? Ну, знаешь!

– По сравнению с некоторыми, – сказала Синтия.

Немного погодя леди Уикеммерсли подала сигнал, и дамы очистили помещение. Я хотел поговорить с Бинго, но мне не удалось, а когда мы перешли в гостиную, он куда-то исчез. В конце концов я нашел Бинго в его комнате: он валялся на кровати, задрав ноги на спинку, и курил. На покрывале рядом с ним лежал блокнот.

– Здорово, бездельник.

– Привет, Берти, – унылым тоном отозвался Бинго.

– Я и не подозревал, что ты окопался в Твинг-Холле. Стало быть, дядя перекрыл тебе кислород после заварушки в Гудвуде? Пришлось наняться в гувернеры?

– Верно, – лаконично подтвердил Бинго.

– Мог хотя бы сообщить свой адрес.

Он мрачно нахмурился:

– Я нарочно никому не сказал. Хотелось от всех спрятаться. Сказать по правде, Берти, мне было очень паршиво. Солнце померкло…

– Странно. А в Лондоне стояла дивная погода.

– …птицы умолкли…

– Какие птицы?

– Черт подери, не все ли равно какие! – с раздражением воскликнул Бинго. – Просто птицы. Местные пернатые твари. Может, мне еще выписать для тебя их латинские названия? Признаюсь, Берти, это был страшный удар.

– Что за удар? – Я не поспевал за извивами его мысли.

– Я говорю о гнусном предательстве Шарлотты.

– А, ну да! – Бесчисленные любовные истории Бинго перепутались у меня в голове, и я совсем забыл про эту особу. Ну конечно! Шарлотта Корде Роуботем! После скандала в Гудвуде она оставила его с носом и ушла к товарищу Бату.

– Я пережил адские муки. Впрочем, в последнее время я немного… э-э-э… утешился. Послушай, Берти, а как здесь оказался ты? Я не знал, что ты знаком с владельцами Твинг-Холла.

– Я? Да я их знаю с детства.

Бинго с громким стуком сбросил ноги со спинки кровати:

– Ты хочешь сказать, что давно знаком с леди Синтией?

– Конечно. Мне еще семи лет не было, когда мы повстречались.

– Ну и ну! – воскликнул он и в первый раз в жизни взглянул на меня чуть ли не с уважением. Он даже поперхнулся дымом от волнения. – Я люблю эту девушку, Берти, – прокашлявшись, объявил он.

– Что ж, она очень славная.

Он бросил на меня гневный взгляд:

– Как ты можешь говорить о ней таким обыденным тоном! Она – ангел. Ангел! Она ничего не говорила про меня во время обеда?

– Говорила.

– И что же она сказала?

– Я запомнил одну ее фразу. Она сказала, что считает тебя красавцем.

Бинго в экстазе закрыл глаза. Потом взял в руки блокнот.

– А теперь проваливай, старина, будь другом, – сказал он, и лицо его приняло отсутствующее выражение. – Мне нужно кое-что написать.

– Написать?

– Стихи, если тебе непременно нужно знать. Господи, я бы все отдал, – с горечью сказал Бинго, – чтобы ее звали не Синтия, а как-то иначе. Просто рехнешься, пока подберешь рифму. Как бы я развернулся, если бы ее звали Джейн!