Друзьями семьи Эрн в Югославии были грузинский князь Язон Туманов, морской офицер, сыгравший впоследствии большую роль в судьбе Эрнов. Князь был женат на профессиональной пианистке и камерной певице Надежде Владимировне Чебовской, очень дружившей с мамой Талы, Марией Давыдовной Эрн. Княгиня Туманова в России была, что называется, «дамой из общества». Хорошо воспитанная, начитанная, приятная в общении. Именно князь Туманов посоветовал семье Эрн с детьми переехать из Югославии в Южную Америку, где, казалось, у семьи будут большие возможности.
Югославские знакомые помогли достать денег на пароход до Бразилии, которая тогда, в 1925 году, переживала революцию, поэтому пассажирам пришлось сойти на берег не в Рио-де-Жанейро, а в Монтевидео — столице Уругвая.
Первой нашла себе работу в Монтевидео княгиня Надежда Владимировна Туманова, получившая место пианистки в немом кино: тогда профессия тапера была востребована во всем мире. А муж ее, князь Язон Туманов, был вынужден носить в порту багаж, чтобы прокормить семью. К счастью, другие русские офицеры-эмигранты, уже обосновавшиеся в Уругвае с начала 1920-х годов, пригласили князя Туманова и генерала Эрна работать на земле. То есть ее обрабатывать, что было очень трудно и маловыгодно в той стране.
В соседнем с Уругваем Парагвае уже обосновался раньше всех, в 1924 году, генерал Иван Тимофеевич Беляев. Николай Эрн был знакомым Беляева еще по службе в царской армии и по приглашению Беляева согласился переехать в Асунсьон, столицу Парагвая.
В белградской газете «Новое время» Иван Тимофеевич Беляев опубликовал статью с призывом ко всем, кто мечтает жить в стране, где он может считаться русским, создать там «Национальный очаг», чтобы сохранить детей от гибели и растления. Генерал Эрн стал одним из тех, кто, следуя этому призыву, перебрался в Асунсьон. Там ему сразу же предложили место преподавателя в военном училище по специальности «тактика», и генерал Беляев передал генералу Эрну свою кафедру фортификации. Лекции должны были читаться на испанском языке, на изучение которого генералу Эрну было выделено две недели. Это было очень трудное время, и генерал Эрн даже чуть не застрелился с горя из-за трудностей преодоления языкового барьера, но, собрав всю волю, за две недели все-таки выучил испанский и стал прекрасным преподавателем, воспитавшим немало парагвайских офицеров в этом историческом здании колониальной архитектуры с патио в аркадах.
Со временем генерал Эрн продвинулся по службе и получил в Парагвае чин генерала-инспектора генерального штаба парагвайской армии. Его службу очень высоко оценил генерал Стресснер, долгие годы правивший Парагваем. С парагвайской армией связал свою судьбу и сын Николая Эрна лейтенант Борис Эрн.
Генерал Стресснер вообще хорошо относился к русским эмигрантам. Несколько улиц в Асунсьоне названы русскими именами — там есть улица Бутлерова, Касьянова, Кривошеина, Малютина, Блинова и Слазкина. Русским офицерам-эмигрантам давали паек. Много в Парагвае было и русских инженеров. В эту страну из Парижа перебрался барон Николай Аполлонович Типольт, работавший во французской столице в модном доме «Анар» князя Владимира Арбелова. А в России в свое время барон прославился как автор книги по геральдике российского дворянства. Жили русские беженцы поначалу в маленьком «русском доме», выделенном им правительством, а потом старались устраиваться сами, сообразуясь со своими возможностями.
Высокий, под два метра ростом, генерал Эрн пользовался большим авторитетом в русской колонии в Парагвае и возглавлял Южно-американский отдел Российского общевоинского союза (РОВС), созданного в 1924 году Врангелем. В эти годы генерал Эрн стал собирать деньги на строительство православного храма Покрова Пресвятой Богородицы в Асунсьоне, так как русская община в Парагвае была довольно значительной в эти годы и требовала своего храма. Всего тридцать семей эмигрантов из России «скинулись» и построили красивый храм. На его постройке работал инженер Корсаков, бывший улан, женатый на парагвайке. Генерал Эрн первое время в церкви читал псалмы, сам подметал и убирал храм, помогал отцу Константину. Тогда в церкви всегда было много русских прихожан. В Парагвай привозили дважды большую русскую святыню — икону Курской Коренной Божией Матери. Она была даже в доме генерала Эрна в Асунсьоне, а Тала Эрн стояла перед ней на коленях.
С 14 лет маленькая Тала Эрн, певшая в Институте еще в Югославии, в Асунсьоне стала петь в церкви вместе с княгиней Тумановой. Тогда в Парагвай приехало много русских, и многие пели в церковном хоре. Тогда же и началась культурная жизнь русского Парагвая; даже ставили любительские спектакли на русском языке. Семья Эрн знала всех. Дружила с семьей русских эмигрантов Срывалиных, дочь которых Наталья Владимировна до сих пор живет в Асунсьоне и долгие годы владеет строительной фирмой «Наталья Срывалина и сыновья».
Княгиня Надежда Туманова, начавшая в Асунсьоне с преподавания вокала, решила устроить свой концерт вместе с ученицами и пригласила для участия в нем молоденькую Талу Эрн с «русским танцем» в боярском костюме и кокошнике, который она выучила еще в институте в Югославии. Концерт этот имел большой успех в асунсьонском обществе, и там полюбили княгиню Туманову, занявшую важное место в маленьком музыкальном мире парагвайской столицы. Ее называли «princesse Nadine de Toumanoff», она председательствовала затем в Музыкальном обществе в Асунсьоне. У княгини Тумановой был очень приветливый характер, ее любили ученики, и она была хорошо воспитанной и элегантно одетой дамой.
А к Тале Эрн потянулись первые ученицы, мамы которых, увидев грациозный русский танец, попросили Талу учить их дочерей той же музыкальности и грации в движениях — «рог que tenge su gracia». На том же концерте кто-то из русских исполнил танец вприсядку, и это имело большой успех, породив своеобразную моду в Парагвае на русские танцы.
Так в Асунсьоне родилась первая балетная студия под руководством Натальи Николаевны Эрн. Для этого была арендована студия на деньги родителей одной из учениц, аккомпанировала на уроках мама Талы, Мария Давыдовна. Занимались в студии около двадцати девочек, с которыми вскоре был поставлен первый балетный спектакль — маленькая детская сказочка. Затем балетная студия переехала в центр города, и жена одного из парагвайских министров выхлопотала целый домик для занятий балетной студии.
Для того чтобы узнать больше о классическом танце, Тала Эрн в 1930-е годы ездила заниматься балетом в Буэнос-Айрес в студию к русской балерине Наталье Микулиной, считавшейся балериной дягилевского балета. Она была приятным русским человеком. Жила одна в центре Буэнос-Айреса, где у нее была балетная студия с залом, прямо за которым находилась ее квартира. Тала Эрн занималась с ней по три недели или по месяцу. Наталья Микулина дала кроме балетных знаний Тале Эрн решимость продолжать вести балетную школу в Асунсьоне. Там же в Буэнос-Айресе в те годы балетную студию держала конкурентка Микулиной Виктория Томина, с которой также занималась Тала Эрн. Но у нее не задержалась.
Во время Второй мировой войны из Шанхая в Парагвай приехала еще одна русская балерина, Агриппина Войтенко, которая тоже открыла школу балета. Так в Асунсьоне одно время работали две студии — Эрн и Войтенко. Обе воспитали первых парагвайских балерин. Одно время они встречались, и Тала Эрн приглашала на дни рождения к себе Агриппину Войтенко, но конкуренция между ними все-таки отражалась на отношениях. Некоторое время спустя Агриппина Войтенко покинула Асунсьон навсегда.
Любимой балериной, идеалом Талы Эрн была знаменитая «черная жемчужина русского балета» Тамара Владимировна Туманова. Во время гастролей в Асунсьоне она подарила Тале свои фотографии с автографом. Н. Н. Эрн вспоминает: «Мы обедали в Асунсьоне с Тамарой Тумановой, ужинали с ней дома. Она была прекрасна, элегантна и мила». В жизни Тамара Туманова была добрым человеком, с ней можно было хорошо поговорить. Публика в Асунсьоне ее горячо принимала, тем более что это была действительно большая балерина, посетившая Парагвай. А вот Русский балет полковника де Базиля, так долго гастролировавший по Южной Америке, так и не доехал до Парагвая.
