Кортино горячо молился, Долорес едва переводила дыхание от трепетного ожидания. Положив ребенка на постель отца, она неслышно подошла к двери и приложила ухо к замочной скважине, прислушиваясь к малейшему движению в коридоре — все было тихо. Глухой, отдаленный крик, бряцание оружия и громкие выстрелы в парке не прекращались. Ночная темнота придавала еще более ужасный ореол этой кровавой сцене.

Нападение поселян было до того неожиданным, что обитатели замка не успели вывести заложников из подземной кельи и убить их на глазах рассвирепевших бунтовщиков, но Эндемо уже держал в руках ключ от дверей темницы, намереваясь сам совершить это насилие. Он как раз собирался отправиться в башню, когда Лоренсо с толпой отчаянных храбрецов пошли на новый штурм; Эндемо на минуту остановился, чтобы убить несколько дерзких злодеев.

В парке валялось множество трупов поселян, окровавленных, изувеченных, между ними было и несколько человек из защитников замка. Озлобление обеих сторон достигло высшей степени; сам герцог стрелял в бунтовщиков.

Боясь, что разъяренная толпа может поджечь замок, Родриго с помощью Эндемо собрал драгоценные камни, золото и серебро и сложил их в одну комнату для того, чтобы иметь все под рукой в случае, если бунтовщики подожгут замок. Затем герцог вышел из своих покоев и с озлоблением стал стрелять из окна в разъяренных заговорщиков.

Старый Кортино и его дочь с трепетом ожидали в темнице появления палачей; они окончательно приготовились к смерти и уже простились друг с другом. Долорес держала на руках ребенка, которому также грозила гибель. Несчастные заложники затаили дыхание, между тем как крик и выстрелы в парке не умолкали.

Вдруг Долорес увидела за решеткой маленького окна голову человека; луч надежды озарил ее душу, она и не подозревала, что кто-то мог в минуту величайшей опасности явиться к ним на помощь. Долорес не осмеливалась обратить на это внимание отца; старый Кортино сидел на краю постели, погруженный в глубокую думу, и спокойно ожидал решения своей участи.

Вдруг в подземной келье раздался голос. Кортино встрепенулся и с удивлением стал осматриваться вокруг, пока наконец не увидел за решеткой окна в темноте очертания головы человека.

— Староста, — послышалось негромко за окном темницы, — вы здесь?

— Да, кто меня зовет? Мне кажется ваш голос знакомым.

— Ваша дочь тоже с вами?

— Да, она здесь, в этой душной и темной тюрьме, но скажите, вы — Фернандо, да?

— Вы угадали, дорогой Кортино, я пришел освободить вас. Пока я буду отделять эти железные прутья вашего окна, Лоренцо постарается задержать ваших врагов там, в передней части замка. Им не суждено будет насладиться своей победой, вы минуете их преступных рук и спасетесь. Сколько раз вы защищали нас, старый Кортино; за вашу снисходительность и доброту мы полюбили вас и вашу дочь; многие женщины нашего поселения обязаны только ей своей жизнью. Я тоже, наверное, лишился бы своей жены, если б не ваша заботливая Долорес! Я все это время не находил себе покоя, все придумывал различные способы к вашему освобождению. Теперь приготовьтесь, вы сможете пролезть через это окно?

— Да, да, Фернандо, — поспешно ответила Долорес, снова оживая надеждой на спасение, — мы поставим стол к окну, тогда будет легче добраться до окна.

— А я здесь, снаружи, окажу вам посильную помощь. Сперва необходимо удалить эти железные прутья. Я думаю, что с вашей стороны решительно ничего не видно, ведь в темнице, где вы находитесь, царит полнейший мрак. Я стою на лестнице у окна, вы ею воспользуетесь, чтобы сойти вниз, только одно условие, Кортино!

— Говори, Фернандо!

— Вы, когда выйдете на свободу, не должны задерживаться в замке Медина ни одной минуты — ни одной минуты, слышите! Сейчас же отправляйтесь, куда глаза глядят. Еще до рассвета, после того как заговорщики удовлетворят свою месть, все жители покинут селение. Куда мы пойдем — нам самим неизвестно, но оставаться здесь больше нельзя, ты знаешь, нет никакой возможности.

— И вы еще в такую минуту подумали о нас, — воскликнул старик, — благодарю вас, да наградит всю вашу семью праведное небо!

— Я никогда бы не простил себе, если бы не освободил вас, своих благодетелей, да и жена моя отравила бы мне всю дальнейшую жизнь, — сказал Фернандо и с этими словами ударил своим молотом по старым заржавевшим прутьям, закрывавшим окно заключенных. Удар молота был сильным, раскатистое эхо повторило его, но в передней части замка слышался такой шум, что на этот удар никто не обратил внимания.

Долорес положила ребенка на солому и сама свободно и легко, как будто бы обладая неведомой силой, подставила стол к стене, где находилось окно.

— Еще четверть часа, — успокоил Фернандо, — и путь будет свободен, только бы этот негодяй Эндемо не пришел раньше.

— Скорей, ради Бога скорей, — шептала бедная девушка, — не то — все погибло. — И она в отчаянье опустилась на колени, молясь, простерла руки к святому небу.

Фернандо спешил. Удар за ударом наносил он по старому железу, которое поддавалось с трудом, скоро уже все три прута внизу были отделены, оставалось еще освободить их сверху. С неимоверной силой Фернандо прижимал к стене один из трех железных прутьев.

— Дело пошло, — сказал он, давая заключенным надежду, и снова усиленно застучал своим молотом. Когда же и второй прут был сорван и Фернандо занялся третьим, вдруг вдали, в передней части замка, все стихло, замолкли крики и шум и зловещая тишина воцарилась кругом.

Уже старый Кортино с помощью дочери взобрался на стол и помогал Фернандо удалять последний прут, уже Долорес приблизилась к мальчику, взяла его на руки, чтобы последовать за отцом. Но вдруг в эту минуту услышала вдали шум, похожий на звук поспешно захлопывающейся двери.

— Пресвятая Дева, — закричала бедная девушка, — они идут. — Долорес побледнела от страха и, обратившись к Фернандо, сказала:

— Я слышу шаги…

— Проклятье, — прошептал он, стиснув зубы, и, собравшись с последними силами, налег на третий прут. О счастье, он поддался, выход был свободен. Уже старый Кортино хотел пролезть в отверстие, как вдруг в эту минуту раздались шаги в коридоре и послышался голос Эндемо за дверью.

— Откройте, — обратился тот к слугам, — вытащите старика. Я посмотрю, как будут стрелять проклятые мятежники в своего защитника!

Долорес с ужасом слушала Эндемо — но, взглянув на окно, она убедилась, что отец спасен.

— Благодарение святой Деве, — прошептала она, — он спасен. Вот зазвенели ключи. Девушка прижала к себе мальчика и быстро вскочила на стол. Дверь отворяли. Долорес быстро передала ребенка крестьянину и сама выскочила в окно. В эту минуту Эндемо распахнул дверь, и яркий свет нескольких факелов осветил темницу. Его горящие гневом глаза блуждали по пустой келье.

— Их нет, их спасли, — закричал он в дикой злобе, — туда… туда… верните их… они ускользают.

В это время Долорес уже была на руках у Фернандо, а Эндемо в дикой злобе поспешил к столу, на котором еще за минуту до этого находились пленники. Он не хотел уступать своей добычи и скрежетал зубами, а его слуги стояли неподвижно.

— Ружье, ружье сюда, — закричал Эндемо, — чтобы я мог пробить голову этому мерзавцу, вырвавшему у меня добычу.

Когда принесли наконец ружье и вооруженный Эндемо вскочил на стол, чтобы послать беглецам вдогонку пулю, то никого ужо не было, ночная мгла скрыла беглецов. Непроницаемый мрак окутал весь замок.

Старый Кортино и его дочь счастливо избежали своей тяжкой участи. Эндемо выходил из себя, ведь он был не в состоянии преследовать пленников: замок был занят бунтовщиками, Кортино и Долорес теперь, казалось, могли беспрепятственно искать спасения. Но вдруг в голове управляющего, который задумчиво стоял в темнице, созрело решение — отчаянное решение, проклятое решение, внушенное ему самим сатаной. Эндемо демонически улыбнулся…

Его страсть к Долорес еще больше разгорелась, и он во что бы то ни стало желал овладеть бедной девушкой, даже если бы это стоило ему собственной жизни.