Вторым был Шпала. Так его прозвали из-за длинного роста, но было и ещё одно прозвище. Оруженосец без оружия. Прозвище странное, но очень чётко отражает суть! Шпала уже десять раз пробовал сдавать экзамен на ранг оруженосца — и всё время проваливался. То не уложится по времени, то проиграет в финальном поединке. Парень он добродушный и беззлобный, возможно, это и сыграло с ним злую шутку.

Ну и последний по счёту, но не по значимости, Макар. В первую минуту знакомства он сказал о себе так: «Я Макар, как Икар. Высоко парю в небесах и больно падаю на землю». Ироничный, остроумный, весёлый и подлый засранец. Ему откровенно скучно, поэтому развлекается, как может. То одних стравит, то других. Сам же сидит в стороне и наслаждается шоу.

Кстати, угодил он в пансионат именно потому, что строил козни всем вокруг. Сперва Макар доставал родителей. Его отец работал охранником на кирпичном заводе и ушел на суточную смену. Мать полезла в погреб за солениями, и Макару показалось замечательной идеей запереть её там. Ради смеха.

Вышло и правда смешно. Просидев сутки в ледяном погребе, мамаша Макара едва не померла от переохлаждения, а когда выбралась оттуда, заявила, что такому ироду место только в пансионате. Но потом сжалилась и отправила к дядьке в Тагил. Дядька был строгий, частенько поколачивал Макара за проступки разной тяжести. Но и на него Макар нашел управу.

Дядька вернулся поздно ночью домой пьяный в хлам и лёг спать. А пока он спал, Макар украл у соседа банку столярного клея, и облил дядьку с ног до головы, а после заботливо укрыл одеялом, чтобы тот не простыл. На утро эта чудо-мумия очнулась и не смогла встать с кровати. Макар почесал репу и понял, что немного переборщил.

А когда дядька стал орать, что прикончит Макара, то стало ясно, что пора подаваться в беспризорники. Ведь дядька суровый и за такое точно убьёт. А дальше всё было просто. Макар добрался до Екатеринбурга и проник ночью в академию. Лёг на свободную койку и сделал вид, что тут и жил всегда. Конечно же, на утреннем построении его вычислили и всыпали плетей, но выгонять не стали. Мол, такой ушлый малый может сгодиться.

Кстати, о Саныче. Оказалось, что он не любит холод. Я лишь немного приморозил ему кожу, а он тут же согласился уступить своё место на верхней полке. Более того, Саныч ещё и перестелил постельное специально для меня. И вот сейчас я лежу, закинув руки за голову и смотрю в крошечное окошко, в котором виднеются фонари и деревья, с которых неторопливо сыплется пожелтевшая листва.

В комнате по-прежнему пахнет облепихой. Поскрипывает мокрый матрас, на котором ворочается Саныч. Понимаю. Спать на мокром неприятно.

— Гадёныш мелкий, — пробурчал толстяк, повернувшись на другой бок.

— Саныч, зачем ты на себя наговариваешь? Ты вовсе не мелкий, — зевнул я.

Толстяк тут же замолчал. Спать совершенно не хотелось. Было жгучее желание пройтись по академии, заглянуть в каждый её уголок, познакомиться с преподавателями и наконец-то увидеть Серёгу. Кстати, если он тут, то и Остап тоже, может, даже Прохорову место нашлось. Вот последнего видеть совсем не хотелось. Хотя если заручусь поддержкой Макара, то мы сможем такую кашу заварить…

Ночь пролетела, словно одно мгновение. Зазвучала уже привычная мне сирена, после чего мои сожители повскакивали с коек и стали быстро одеваться. Я же никуда не спешил. У ребят утренняя тренировка, а у меня построение в центре академии.

Когда все ушли, я открыл свой шкафчик и улыбнулся при виде камуфляжной формы оливкового цвета. На плече кителя имелась нашивка с аббревиатурой А. Н. В. П. А. Что означало — Академия Начальной Военной Подготовки Архарова. Надел форму, с нижней полки взял армейские ботинки и снова улыбнулся. Мне бы немного раньше такую обувь заполучить, тогда бы в пещере я не подскальзывался.

Форма и обувь сели, как влитые. Что было удивительно. Такое ощущение, что выдававший вещи первой необходимости точно знал нужный размер. Хммм… Может, Гаврилов подсуетился? Покрутившись перед зеркалом я понял, что не мешало бы подстричься. Светлые волосы порядком выросли и лезли в глаза. На улице зазвучала торжественная музыка, и я понял, что уже опаздываю.

Вылетел из комнаты, забыв её запереть. По лестнице спустился на первый этаж и едва не врезался в парня, драющего пол.

— Смотри под ноги, баран! — возмутился он и помахал мне тряпкой.

Занятно. Видимо в академии часть работ выполняют провинившиеся курсанты. Об этом Углов не рассказывал. Выбежав из здания, я направился в сторону плаца, на котором строились новички.

— Раз, раз. Меня слышно? — выкрикнул в громкоговоритель мужик с бакенбардами, доходящими до подбородка, при этом борода и усы отсутствовали.

На носу круглые очки, большой палец украшен перстнем с гербом рода Архаровых. Его чёрный фрак больше подошел бы пианисту, а не работнику академии. Правый рукав заправлен в карман, даже издали видно, что правая рука у мужчины ампутирована по самое плечо.

— Итак! У вас ровно минута, чтобы построиться! Все, кто опоздают, будут наказаны, — сказал мужчина, а после посмотрел на громкоговоритель и спросил. — Проклятье. Эта штука вообще работает?

Слышно его было замечательно, вот только мужчина, судя по всему, был глуховат. Я использовал покров маны и на всех парах рванул в конец строя. А строй был не маленький. Навскидку человек пятьсот.

— Три, два, один. Время вышло, — сказал однорукий, провожая меня взглядом. На последний счёт я успел заскочить в строй и резко затормозил. — Запрыгнул в последний вагон. Молодец, — усмехнулся мужчина. — Я — Архаров Борис Николаевич, ректор данной академии. Управляющий, если угодно. Как вы догадались по фамилии, я ещё и двоюродный брат барона Архарова. Да, родственные связи — наше всё. Ведь дерево без корней неминуемо рухнет. А корни, корни… Они… — Мужчина замялся, так как не успел придумать завершение метафоры. — Тянут нас к земле? Бред какой-то… — прошептал он, думая, что отнёс громкоговоритель достаточно далеко. — Короче, корни — что-то вроде фундамента. Понятно?

Он осмотрел строй в поисках поддержки, но никто не понимал, к чему он ведёт. И зачем оправдывается за занимаемый пост? Ну, родственник и родственник. В конце концов, в академии обучается целая куча кровных братьев. Нахмурившись, Борис Николаевич продолжил:

— Вам выпала великая честь послужить на благо рода. Если бы не барон Архаров, то, скорее всего, вы бы не дожили до сегодняшнего дня, а погибли точно так же, как и род Богдановых. — Ректор скривился, будто ляпнул лишнего. — Да, я знаю, что некоторые из вас ранее жили на землях Богдановых. Понимаю ваши чувства. Боль утраты и всё такое. Рекомендую всю злость и ненависть направить на тренировки. Так вы сможете достичь высот в военном искусстве и однажды вернуть утраченные земли, присоединив их к владениям Архарова.

Из колонок, висящих на столбах, лилась мелодичная музыка, похожая на военный марш. Увы, атмосфера, создаваемая ректором, не сочеталась с атмосферой величия, которую передавала музыка. Борис Николаевич снова обвёл нас взглядом и зыркнул на громкоговоритель.

— Эта хреновина точно не работает, — вынес он свой вердикт и отбросил устройство в сторону.

Громкоговоритель жалобно грюкнул, ударившись о плитку, и жутко запищал, как будто кричал от боли. Но в следующее мгновение он затих. Ректор прочистил горло и заорал армейским басом.

— Итак! Теперь вы курсанты Академии Начальной Военной Подготовки Архарова. Поздравляю! — Борис Николаевич снова ждал от нас какой-то реакции, но мы просто слушали, не двигаясь с места. — Тренировки будут проходить ежедневно с шести утра и до восьми вечера! Если вы сумеете войти в тридцать процентов лучших курсантов своей возрастной группы, то получите в награду два часа свободы. На территории академии вам будут открыты все двери. Тренируйтесь или просто отдыхайте. Решать вам. А если вы не сможете войти в эти тридцать процентов, то для вас занятия продлятся вплоть до десяти часов вечера. Подсчёт набранных баллов за занятия ежедневный. — И снова тишина. — Вопросы⁈