— Как жаль, — спокойно заметила она, пытаясь скрыть волнение.

Его замечание не ускользнуло от ее внимания. Она только что получила непредсказуемый приз.

Озеро неподалеку.

Где-то между городком Арлингтоном внизу и ее местом заключения на холмах находится водный резервуар. Это сокращало место поисков. География ее убежища неожиданно обрела более четкие очертания. Быть может, этого достаточно.

— Еще как жаль, — согласился он.

— Но все равно тебе следовало окунуться.

— Но я не смог, потому что… но это не важно. — Он снова замкнулся.

Она видела, что мысли его витают где-то далеко. После его мужественных побед в последние две ночи она ожидала найти в нем заметные перемены, ожидала увидеть его более уверенным в себе и властным. Но этого не произошло, и это сбивало ее с толку.

Шэрон впилась в него взглядом, пытаясь прочесть его мысли по выражению лица.

Немыслимо. Казалось, что после близости, которая между ними была, он боится ее еще больше.

Нужно обязательно добраться до сути и понять, что у него на уме.

Она похлопала по шезлонгу.

— Иди сюда, дорогой. Ты не хочешь сесть ко мне поближе? Что-нибудь не так?

Мечтатель с явной неохотой поднялся, на ватных ногах подошел к ней и, наконец, опустился рядом.

Ее холодные пальцы коснулись его щеки, виска и нежно пробежали по волосам.

— Что беспокоит тебя? Можешь рассказать мне.

— Я… не понимаю, что я здесь делаю.

Вот так дела.

— О чем ты?

— Не понимаю, что ты здесь делаешь, почему я здесь и вообще…

— Ты сбиваешь меня с толку.

Он уставился в пол.

— Может, я и сам сбит с толку.

— Это как-то связано со мной? Ты не мог сердиться на меня или быть разочарованным во мне, иначе ни за что не поехал бы за этими чудесными…

— Нет, дело не в том, — живо перебил он. — Я уже говорил тебе, что не покупал это бикини, да и других вещей тоже. Я вовсе не занимался покупками, пока мы были в городе. Я оставил это напарнику, чтобы… в общем, здесь нет никакой тайны.

— Пожалуйста, расскажи, — настаивала она.

— Я услыхал, что сегодня днем проводится ретроспективный показ одного из твоих лучших фильмов — «Клиенты доктора Бельомма». Мне захотелось увидеть его снова, просто потянуло туда. Может потому, что я наконец познакомился с тобой.

Познакомился!Он совсем сумасшедший, дальше некуда. Но она прикусила язык и слушала дальше.

— Вот я и поехал туда, — продолжал он, — а приятеля оставил заниматься покупками. Я успел посмотреть только первую часть, но увиденного было достаточно. С тех пор я постоянно думаю об этом фильме. Ты была прекрасна… как всегда, только я уже почти забыл это, с тех пор как мы очутились здесь взаперти. Ты была… не знаю, как выразить это, царственна, недоступна, как дева-весталка, как Венера, как Мона Лиза, Гарбо и прочие далекие от простых смертных женщины.

Шэрон начинала понимать, что с ним случилось.

Он продолжал объяснять, будто разговаривая с самим собой.

— Когда я вышел из кинозала прямо на яркое солнце и столкнулся с жестокой реальностью, она поразила меня. Я спросил себя: «Что ты сделал?» — Он очумело взглянул на нее. — Но у меня не было разумного ответа. Я был потрясен и остаюсь потрясенным.

— Чем потрясен?

— Непоправимостью моего поступка. Я извлек тебя из твоего обособленного мира. Я забыл, кто ты и где твое место, я унизил тебя, обращаясь с тобой как с обычной женщиной. То, что ты здесь, в этой убогой обстановке, а не в своем дворце, заставило меня забыть о… твоем высоком положении. И вот, увидев тебя в кино, в твоей стихии, я был просто потрясен. Да, это потрясло меня и заставило понять, что ты — нечто особое, произведение искусства, храм, предмет поклонения издалека, редкое воплощение Евы, служащей символом обожания для всех мужчин. — Он покачал головой. — А я, безмозглый эгоист, разбил твой пьедестал и опустил тебя до уровня заурядного, жалкого существования. Это ужасно угнетает меня, и я испытываю чувство вины и угрызения совести.

Ее заворожила его речь, хотя и не лишенная недостатков. Его стиль был плохим «барокко», но анализ собственных поступков и их воздействия был точным и исчерпывающим.

Он еще не кончил:

— С тех пор меня постоянно преследует моя бездумная безответственность. Я ограбил Олимп. Я осквернил мир Венеры и Афродиты. Хуже того, я присоединился к варварам в поругании красоты. Теперь я могу лишь надеяться на то, чего я, на мой взгляд, совершенно не заслуживаю. — Он помолчал. — На твое прощение, милосердие и прощение…

Невероятно плохое «барокко», решила она. Некая смесь поддельных Бомонта, Флетчера, Геррика, Ихары Сайкаку, Ричардсона, Скотта, Готорна и Луизы Мэй Алкотт.

Как, черт побери, управиться с этими романтическими бреднями?

Ей нужно провести эту важнейшую встречу Фан-клуба, вернуть себе инициативу, осуществить свой план, пока она не свихнулась.

Первое: лесть.

Она накрыла его руки своими и заглянула в глубину его глаз.

— Ты не представляешь, как я тронута (для этого нужно быть женщиной), как благодарна тебе за твою чуткость и понимание. Как редко получаешь сочувствие от мужчины, и поэтому я настолько ценю твое отношение ко мне, что буду лелеять его до конца моих дней.

Довольно неплохо, господа Бомонт, Флетчер и Геррик, а?

Второе: быстрое прощение.

— Что касается прощения, дорогой мой, глупый мальчик, — здесь нечего прощать, поверь мне. Не буду спорить, что сегодня, на экране, ты видел только образ, созданный мной, но не меня. Я принадлежу публике, это правда. Но есть и личное «Я», принадлежащее мне и только мне, и я имею право делать с этим «Я» все, что мне заблагорассудится. Это второе «Я» — вовсе не блестящая Шэрон Филдс, а просто женщина, жаждущая нежности, утешения и любви. Именно эту женщину ты и унес с собой.

Этот идиот зачарован.

Она тоже была зачарована. На секунду ей показалось, что реплики приходят ей на ум из памяти, хранящей строки былых сценариев. Но больше походило на то, что она создает собственные реплики. Быть может, в будущем какой-нибудь сценарист попробует указывать ей, и тогда она попросит Зигмана послать его подальше. Кому нужна эта «Лига американских писателей»? Думаете, все актрисы тупицы, да? Ну, щелкоперы, у меня для вас сюрприз.

Охваченная вдохновением, она уверенно вернулась к своей «говорящей пишущей машинке».

Ладонь ее приласкала подбородок Мечтателя.

— Раз уж мы открываем друг другу свои сердца, я полностью обнажу свое сердце перед тобой. Мне нечего скрывать от тебя. Да, вначале я чувствовала себя поруганной и униженной, о чем ты прекрасно знаешь. Я была сердита и испытывала отвращение — возможно, не столько к тебе, сколько к твоим так называемым «друзьям». Но затем случилось нечто значительное, и в этом твоя заслуга. Это происходит время от времени в легендах и в истории, а сейчас это случилось именно здесь. Я была похищена и взята силой по воле судьбы, чтобы узнать тебя. И постепенно произошло чудо алхимии. Мое сердце изменилось. Камень превратился в золото. Холод перешел в тепло. Ненависть стала любовью. Женщина внутри меня наконец нашла мужчину — мужчину для любви.

Он смотрел на нее завороженно, как на экран. Он был тронут.

— Ты… ты просто шутишь, — выдавил он.

— Я абсолютно серьезна, дорогой. Какой смысл быть с тобой нечестной? Я хочу быть честной, потому что доверяю тебе, верю в тебя и люблю тебя.

Она подалась вперед, взяла его руки и обняла ими себя за талию. Ее голова легла ему на плечо, и она услыхала биение его сердца.

— О, я люблю тебя, — придушенно сказал он. — Мне нельзя было, но…

— Ш-шшш, послушай, дорогой. Поверь мне: я с нетерпением ждала тебя весь день, всю ночь. Мне хотелось увидеть тебя, дотронуться до тебя. Все мысли были посвящены тебе, нашему слиянию и твоему завершению нашей любви. Я мысленно переживала восхитительные минуты, когда ты был во мне… как мне их не хватало, не хватало… пожалуйста, приди ко мне прямо сейчас…