— Как утёк?

— На одной лодии повязанные были, да новгородец один путы им порезал, те охрану ближнюю прибили и в сечу, помогай кричат браты. Тут ваши на помощь кинулись, ну и мы пособили своих лодейщиков угомонили… Токмо мы бездоспешные были то, пришлось кулаком, да засапожником жилу резать… По лодиям, по воде к вашим пробились. Кое кто из нашего — живота лишились. А ваши крепко стояли, ой крепко. Место они заняли, на мостках. Спереду ворог, позади река, отступать не куда. Потом прижали нас дюжа, думали вы с крепости пособите, но смекнул ваш десятник видать, что помощь така всем смертью грозит и приказал расшиву отбить, благо она рядом… Ух что там началось, немчины горло дерут, ваши стену держат, — помолчав, отдышавшийся продолжил, — а я в лодочку не поспел, побросал железа и сиганул в воду то, да прикрылся покойником, течение отнесло, я в лес, а там на энтих нарвалси, и бечь… думал не поспею до вас, но Бог миловал.

— Много ль наших полегло? — Спросил Данила.

— Пяток точно посекли.

— А ваших?

— Трое, можт четверо остались.

По стене пробежал гул, крики. Ворог атаковал.

… Прикрываясь большими, дощаными щитами, противник подходил к стенам, осыпая весь стрелами. Наши отвечали поначалу залпами, а потом беспорядочно, но густо. Гуденье стрел и наших, и вражеских слилось в один глухой гул. Высунуться в бойницу для выстрела, было очень опасно. Деревянная, с железным наконечником, смерть была всюду, на каждом сантиметре, возле каждого человека. Стена крепости ощетинившись оперёнными древками издавала барабанную дробь, принимая в себя всё новые и новые стрелы. Появились убитые и раненые. Постепенно стрелы начали падать со всех сторон, городок был окружён и методично осыпался стрелами, теперь более редко, но прицельно.

Спускались сумерки. Прохладный вечерний воздух, которому мы радовались после дневной жары не ощущался. Взмокшие одежды прилипали, пальцы тянувшие тетивы гудели, натруженные плечи просили отдыха. Всего то час-полтора стрельбы, а на тренировках и дольше приходились стрелять, но, наверное, не больше.

… В наш маленький городок полетели зажигательные стрелы, горшки с маслом и грады камней из свеже сработанной камнемётки. Кое где занялся огонь. Женщины и подростки бегали с вёдрами, туша очаги пламени. Мальчишки залезали на крыши домов и поднимая на верёвках кадки с водой, тушили крыши. Разгорячённый, я стал замечать полёт стрел как в замедленном фильме. Они летели медленно, угрожающе, заставляя тело двигаться быстрее, чтобы увернуться, отойти. Женщины, старики, дети, накрывшись деревянными щитами, крышками от бочек, подбирали стрелы и подавали пучками нам, на пристенные мостки., не взирая на град камней. Повсюду на стены, строения, крыши лилась вода.

Я отпрянул от бойницы провожая взглядом чужую стрелу и увидел, как она сбила мальчонку с крыши, того самого, что пришёл на стены тяте помочь. Тот упал и лежал маленький и тихий. К нему подбежала мать, отбросив плетёный щит и склонившись на коленях обняла его, что-то причитая… Очередной град камней накрыл их обоих, превратив голову женщины в кровавое месиво, а по крыше уже лез другой парнишка. От увиденного стало плохо. Вот были люди, матушка и дитятя, и нет их, умерли.

"…И кто слабым был тот сильным стал, а кто сильным был стал ещё сильней…", — вспомнил я и утёр, чёрный от копоти, пот с лица. Весь горела, плакала, стонала. Мне стало страшно, я поискал глазами своих. Вовка, поняв мои страхи успокоил:

— В церкви они Влад…

… Мычание коров, ржание лошадей, блеянье коз говорило о беде.

Не устоять нам, не удержать городок, — стучало в висках, — погорим.

Противник, мелкими группами, распределился вокруг стен, закидывая огнём городок, и растягивая нашу оборону. Основная масса врагов скучковалась напротив ворот, готовя таран.

Горын метался по стене раздавая указания, где-то помогал, а где-то и давал пинка для скорости. … И вот он остановился, призвав к себе десятников.

…План Горына был дерзок и опасен. Решено было пробиться к реке, пустив перед собой и по флангам скот, а там попытаться захватить лодии.

Вся домашняя живность была согнана к воротам. Мечники, при поддержке стрельцов, должны были выгнать скот навстречу врагу, и расклинив стадо на два крыла, пробиваться к реке, ведя за собой по живому коридору, весь люд, прикрывшись животными. План был доведён до всех жителей и вот животные, люди, птица, собрались на площади перед воротами. Тот, кто не нёс малых и слабых, все были вооружены. Над головами торчали, вилы, дубьё, в руках старые топоры, ножи. Народ готов был биться и спастись.

………………………………………………………………………………….

Горын дал указания по распределению воинов. Часть мечников и копейщиков, идя клином, должны были погнать стадо, их поддерживали лучники, а по флангам и в тылу шли самые опытные бойцы, дабы сдержать боковые и тыловые атаки противника.

— БрАтушки, — раздался голос Микулы Ярославца, одевающего бронь, коль в реку попадаем, то потонем в сброе то, по сему ремни ослабьте, авось выпрыгнуть успеете, да и засапожником, шлейки прослабшие, легче поддеть, на себе спытано.

— А кольчужникам как быть? — Спросил кто-то.

Ярославец развёл руками.

— Добре Микулша. Не плох совет. — Одобрил Горын и как-то сурово и отрешённо поправил пояс на кольчуге.

…Время шло. Ночная тьма поедала остатки дня. Горын ждал сигнала со стены. И вот раздался крик от бойниц:

— Идут, таран прут!

Горын выжидал иногда, покашливая от дыма, город всё сильнее разгорался, глаза воинов, отражая блики пламени, пожирали черниговца, ожидая приказа к действию. Рёв скота усиливался, животные проявляли нетерпение и начинали метаться, вдыхая пугающий дым.

— Сотня шагов! — Раздался крик со стены … даже за общим шумом был слышен глухой залп наших лучников.

— Пора. — Буркнул в бороду старый воин. — Не подкачай браты! — Заревел Горын, — айда-а-а!

Я бросил щит, закинул за спину рюкзак, ворота открылись.

…Ржание и мычание перебивало общее, вечернее эхо, обезумевшие животные, почувствовав свободу, ринулись в проход, толкаясь и стесняя друг-друга. Мы рванулись вслед, на ходу надрывая пальцы тетивами, прикрывая наших передовых латников стрелами.

… Животные неслись, спасаясь от нарастающего жара горевшего города. Неслись в темноту, освещённую вражескими факелами, неслись к прохладе реки и леса. Мы, что есть сил, старались не отставать. У таранной установки начали падать люди, которых достали наши стрелы. Коровы, быки, лошади врезались во вражьи ряды, рассеивая их по ночному лугу. Среди животных носился верховой демон Янгур, не пожелавший отпустить в стадо своего скакуна. В волчьей шапке, в небогатом доспехе, с саблей в руке, он старался поспеть везде, не давая животным рассыпаться по пойме, сшибаясь с вражескими копейщиками умело управляя конём. Видать не ожидал враг, что у нас была лихая конница, хоть и в лице одного конника, но была. Народ городка бежал меж воев следом. Женщины, дети, старики, все старались поспеть за воинами, прорубающими путь к реке.

Враг голосил, кричал, орал, видимо призывая на помощь окруживших городок товарищей, и те не замедлили появиться. На обоих флангах шла сеча, не на жизнь, а на смерть. Козы, замыкающие наше бегство, все-таки мешали врагу двигаться более поспешно, и наши тылы, весьма результативно, осыпали догоняющих стрелами, задерживая их продвижение.

— Замыка-а-ай!!! — Ревел Горын задним.

Тылы попытались выстроить линию, но не получалось, ведь маневрировать приходилось бегом, да ещё и пятясь.

Данила ринулся в хвост, бросившись на кучку преследователей, послышались его команды, которые немного поправили положение, но потом наши всё же завязли. Темноту оглашал мат-перемат, иноязычная ругань, стоны, крики боли… Мы приближались к мосткам причала. У меня кончились стрелы, я выхватил меч и встретил противника, не выпуская и лук. Отбив атаку, сам ответил с плеча по косой, враг ушёл, выставив свой клинок, и, обо что-то споткнувшись, засеменил, падая на спину, мой меч и моё тело последовали за ним в замахе, но ноги тоже встретили препятствие. Мы рухнули оба. Ворочаясь в траве, я торопливо поднимался и уже распрямляя колени увидел блик летящего, на меня меча. Противник оказался проворнее и выговаривая, что-то типа «доннерветтер» заканчивал атаку.