— Я на это тоже обратил внимание, и попенял генерал-адмиралу и управляющему Морским ведомством, что они зря увели в прошлом году отряд адмирала Чухнина. Нельзя было так ослаблять Порт-Артурскую эскадру, теперь я это понимаю, но тогда все вокруг говорили, что таким образом мы продемонстрируем Китаю и Японию свое миролюбие.

Рожественский несказанно удивился такой логике «политического младенца» — сидеть перед голодным тигром, да еще отложить при этом в сторону обнаженный меч, как бы демонстрируя свое миролюбие. Так дают стопроцентную гарантию для совершения ритуального жертвоприношения. Ведь если противник видит, что ты ослабел, то он обязательно нападет при первом удобном для него моменте.

— «Сисоя Великого», «Мономаха» и «Донского» нужно было оставить, обязательно оставить, ведь корабли прошли ремонт и вооружены скорострельной артиллерией. Остальных увести только в одном случае — на Балтике перевооружить на новые орудия, чего до настоящего момента так и не сделано, ибо новых стволов нет, и заказы на них не сделаны. Только сейчас ситуация изменилась, но ждать новых пушек нельзя — броненосцы должны уйти как можно скорее — нам нужен количественный перевес над японским флотом, примерно полуторный, и мы сможем этого добиться за полгода.

— Да, мне докладывал Григорий Павлович, что все корабли его отряда пришли на Балтику в лучшем состоянии, чем когда уходили. Он выразил недоумение странным решением адмирала Авелана, но Сергей Юльевич посчитал, что свои демарши мы должны подкреплять действиями. На этом также настаивали министр иностранных дел и генерал Куропаткин.

Кто бы сомневался в такой поразительной недальновидности — Рожественский даже не удивился. Нагло, с угрозой применения силы, отобрать у японцев завоеванный ими у китайцев Порт-Артур, потом дать деньги побежденным, чтобы они выплатили победителям, и быть уверенным, что эта подачка успокоит самураев. Затем занять войсками Маньчжурию, ясно выказать намерения об овладении еще и Кореей, и наивно думать, что демарш с уводом части эскадры успокоит японцев.

Это не только стратегический просчет — идиотизм чистой воды. Самим подставить горло убийце, с надеждой, что тот не схватится за нож!

— Японские корабли линии сильны, государь, не стоит обольщаться — ведь они новейшей английской постройки. И надобно признать, что вражеские броненосцы и броненосные крейсера имеют качественное превосходство — у них больше площадь забронированной поверхности борта. Следовательно, наши шестидюймовые пушки практически бесполезны — они просто не пробьют такую защиту. В то время как японские 152 мм орудия имеет в шесть раз больше взрывчатки в фугасах, и нанесут страшный ущерб нашим кораблям, ведь большая часть борта на них не прикрыта броневыми плитами. Что касается двенадцатидюймовых снарядов, то у нас вес в двадцать пудов, а у противника на четыре пуда больше, и взрывчатки соответственно. При этом японцы будут диктовать условия боя — у них больше скорость на два-три узла. Так что нужно как можно быстрее создать значительный перевес в силах, благо корабли у нас есть.

Рожественский остановился, посмотрел на императора — тот благосклонно качнул головой, видимо, подобные мысли разделял после докладов. И продолжил говорить, уже проявляя горячность:

— Качественное превосходство неприятеля должно быть нивелировано значительным количественным перевесом в силах. Если нам удастся до ноября перебросить все имеющиеся броненосцы на Тихий океан — а это готовые к переходу в июле «Сисой», «Ростислав» и «Наварин», а с ними броненосцы береговой обороны, которые можно не считать, как и старые крейсера. А за ними в августе отправить новейшие «Цесаревич» и «Ослябя» в сопровождении «Баяна» и «Авроры», то мы будем иметь тринадцать броненосцев и четыре броненосных крейсера против двенадцати вражеских кораблей линии. А это уже залог победы над врагом, если, конечно, тот в самый последний момент не найдет где прикупить броненосцы — а такие есть у англичан. Вот это и будет означать, что как только оные отправятся в переход к берегам Японии, то война сразу же начнется по их прибытию.

— Что ж — вы правы, Зиновий Петрович, потому нам следует выкупить эту пару итальянских крейсеров, чтобы они не достались японцам. С пятью новыми броненосцами они составят очень сильную эскадру, которая окончательно закрепит наше господство. Вот тогда японцы горько пожалеют о своей беспримерной наглости!

Произнеся последние слова, император прищурился, и машинально коснулся ладонью головы. Адмиралу сразу же стало ясно, что Николай Александрович питает к Стране Восходящего Солнца застарелую ненависть…

Во время посещения Японии на цесаревича Николая в городе Оцу 29 апреля (11 мая) 1891 года на него было совершено покушение — полицейский Цуда Сандзо нанес два удара мечом по голове — но спас надетый на нее котелок. А в русском народе надолго укоренилась хулительное высказывание — «японский городовой»…

— Государь, все мои предложения направлены на одно — за самые короткие сроки усилить боевые возможности наших броненосцев и крейсеров, и поставить их, если не на один уровень с кораблями английской постройки, то близко к ним. Раз у нас хуже бронирование, и шестидюймовые снаряды будут недостаточно эффективны против хорошо защищенных неприятельских броненосцев, то потребно как можно быстрее увеличить артиллерийскую мощь, путем замены 152 мм на 203 мм орудия. Более тяжелому снаряду, в пять с половиной пудов, будет легче проломить броневую защиту вражеских кораблей, которая в оконечностях не превышает трех, максимум трех с половиной дюймов, причем гарвеевской брони у большинства из них. Перевооружению подлежат наши броненосцы, и в первую очередь строящиеся…

— Мне о том докладывал адмирал Дубасов, и как я знаю, заказы на изготовление восьмидюймовых орудий даны. К тому же начнется изготовление и десятидюймовых пушек для замены поврежденных и расстрелянных. К тому же, как я помню, у нас есть и береговые пушки этого калибра.

— Ваше императорское величество, простите, за год смогут изготовить всего два десятка 203 мм орудий. Двенадцать месяцев — и этого числа хватит только для вооружения двух новых броненосцев из пяти строящихся, по три ствола на борт вместо башен. И перевооружения только трех наших броненосных крейсеров — на «России» и «Громобое» дополнительно установить по паре таких орудий по носу и корме со щитами. На «Рюрике» произвести полную замену всех устаревших пушек Обуховского завода с длиной ствола в 35 калибров, с установкой уже полудюжины новых орудий, не удастся. И еще одну пушку на «Баяне» в щитовой установке по предложению вице-адмирала Макарова — между кормовым мостиком и четвертой дымовой трубой.

— Я дам указание, чтобы расстарались, и сделали больше, — негромко произнес император, призадумавшись. Рожественский решился произнести самое неприятное, как раз ту реальность, с которой придется смириться.

— Наши десятидюймовые пушки сразу трех типов — два предназначены для установки в башнях броненосцев, и один для береговых батарей. Последние в башни просто не войдут — они банально больше. В ГМШ пришел ответ из фирмы «Ансальдо» — наши орудия тоже не войдут в их башни, к тому же переработка проекта замены двух орудийных башен с 203 мм пушками на одноорудийные с 254 мм орудия и так оттянет срок вступления кораблей на три недели. Если вообще вносить изменения в башни, чтобы установить в них стволы береговых пушек, то сроки оттянутся еще на пару месяцев, и пушки придется ставить уже на Балтике.

— Что вы предлагаете, Зиновий Петрович?

— Принять у итальянцев корабли с их артиллерией главного калибра, свои орудия все равно не успеем сделать. А так и постреляем и ознакомимся вплотную с английской артиллерией и снарядами. И по мере изготовления наших корабельных орудий произведем замену. Меня куда больше тревожит устаревшая артиллерия двух «балтийских таранов» — в бою против японских кораблей она практически бесполезна ввиду малой дальности и чрезвычайно низкого темпа стрельбы, и остается надеяться только на очень удачное попадание, а такие в бою случаются редко.