Видимо, пираты в очень близких отношениях с римлянами, которые бежали от режима Суллы или от его мести… Интересно — объединились против одного врага такие разные… ну, пусть будут люди.

Через час сделка была заключена, бочки с гарумом переданы пиратами рабам торговца, и тот отправился дальше, тем же неспешным шагом, а капитан повел нас всех дальше.

Первое, что я почувствовал — запах. Сотни, тысяч немытых человеческих тел, испражнений, пота, и, в качестве отвратительной вишенки — аромат благовоний, которые не скрывали отвратительный запах, а только подчеркивали его, добавляя тошнотворных ноток.

К запахам примешивался звук. Крики, стоны, смех, — на форуме бурлила жизнь, и одни привлекали внимание к своему товару, другие проводили сделку, третьи демонстрировали возможность говорящего инструмента… И это только торговцы, у рабов тоже были свои звуки! Плач, смех, гневные восклицания или мольбы о смягчении приговора…

И, разумеется, существовала четкая градация и классификация. Справа от входа дети, слева старики — самый дешевый и бросовый товар. Таких могли купить «на сдачу». Далее отдельно мужчины, отдельно женщины. Иногда можно было увидеть отдельно стоящего раба рядом с текущим хозяином, и услышать что-то вроде «Пятнадцать лет, умеет читать и писать!» Образованных рабов было мало, и они ценились выше.

Отдельно были женщины и девушки — первых брали для домашних работ или сельского хозяйства, а вот вторых — в постель и для украшения.

Мужчины тоже делились на «обычных» и на «гладиаторов». Первых брали для физических работ, вторых — для участия в боях. И я подозревал, что и меня туда тоже могут продать. Хотя была и третья, самая малочисленная, категория мужчин — женоподобных, с оленьими глазами и руками без единой мозоли — таких предпочитали брать свободные женщины для «работы по дому». У меня тоже есть шанс.

Рынок был огромным, а из-за толпы мы продвигались медленно, и я мог разглядеть все окружающее: и то, как богатый римский гражданин покупает сразу стайку молоденьких девушек, масленно оглядывая их и облизывая тонкие старческие губы. Как один из мужчин-рабов решил показать характер, и его наказывают плетью не отходя далеко от общего «загона». Видимо, этот из должников, а не рожденный раб. Ну, или пленник, как я.

Иногда к капитану подходили и спрашивали про меня, или предлагали помощь в продаже. Однако он коротко отвечал «уже есть покупатель». Самое интересное, что спрос на триерарха, который по прежнему не приходил в себя, и его тащили на носилках, был нулевой. Максимум он удостаивался быстрого взгляда, но ни один не спрашивал цену. Что и понятно — этот помрет не сегодня-завтра, чего деньги тратить? Но и на «немого» «покупатель уже есть», что тоже не внушало доверия. Почему-то мы считаем интриги в Древнем мире банальными и простыми, но стоит тебе оказаться в этом временном отрезке, стать участником событий, и интриги, без необходимой информации — просто не просчитать.

Я же не привлекал к себе внимание пиратов, опуская глаза вниз, лишь только заметив их взгляды. Послушно шел, не дожидаясь тычков, и к этому моменту своим покорным поведением достиг ослабленного контроля. Уже мой конвой смотрел по сторонам, особенно на молоденьких рабынь, которых для лучшей продажи демонстрировали без тог, буквально, «товар — лицом», а я все держал наготове бронзовую заколку, чтобы быстро открыть кандалы, лишь только выпадет шанс на побег. Пока я не очень понимал — куда и как бежать. Да и при попытке к бегству, капитану стоит лишь заорать «беглый раб», как меня кинутся ловить все, и в дальнейшем — клеймо на лоб — это минимум, что меня ждет. Или порка плетью, или смерть — тут не церемонились с беглыми, карая таким образом, чтобы одним разом сломать всю волю к сопротивлению. И те потухшие глаза, что я видел у «соседей по каюте» — лишь малая часть. Так неудивительно, что вытащили лишь меня, «немого» соседа по лавке с веслом, да триерарха, который не то жив, не то мертв — лишь те, у которых еще читается разум (так или иначе). Хотя зачем тащить полумертвого с собой, не пытаясь его добить или вылечить — та еще загадка. В общем, использовать шанс побега нужно с умом, ведь он действительно может стать единственным.

— Заходи, — меня под локоть пнул один из пиратов, направляя в один из торговых домов. Насколько я знал историю, в таких двухэтажных домах проводились частные сделки, просмотры, и попасть просто так, с улицы, было невозможно — охрана на входе грамотно отсеивала «своих» и «чужих».

Насколько я помнил, в таких могли продавать элитных рабов, «из-под полы», которых просто так не продать. Либо сумма сделки превышала ту, которую мне предлагали за землю.

Так что лучше? Попробовать сбежать сейчас, где меня видят все, или в здании, где наверняка есть второй выход?

— Иди давай! — еще один толчок не оставил мне выбора, и заставил пройти в полумрак и прохладу торгового дома.

И в последний момент я успел раскрыть кандалы, которые незаметно ковырял по пути бронзовой заколкой. На шумном форуме это проще сделать. Так что шум от сброшенных кандалов мои стражники просто не услышали…

Письмо принес запыленный гонец. Судя по его внешнему виду, парнишка бежал несколько дней без отдыха. С другой стороны, гонцам щедро оплачивали скорость, так что ни капли жалости в душе Офеллы не появилось.

«Будет триумф, если будет повод» — всего пять слов. Офелла стиснул зубы, и смял тонкую бумагу послания. Сулла был краток, но не менее понятен: откажись, Офелла, от своих политических притязаний, и будет тебе праздник. Нет? Ну, тогда никакого триумфа.

— Где гарум? — рявнул мужчина на зашедшего только что вилика. Тот низко поклонился, пережидая гнев хозяина.

— Плывет, господин. Скоро все будет, господин, — и на всякий случай поклонился еще ниже.

Отшвырнув послание Суллы, Офелла встал из кресла, и кивком позвал за собой верного раба. Стоило прогуляться, чтобы убедиться в правильности выполнения предыдущих приказов самому.

Так или иначе Офелла вышел на форум, попадая в толчею. Видимо, какое-то собрание, о котором ему не сообщили. А если будет голосование, то может стать даже интересным…

— Прошу сдать оружие.

Медленно, нехотя, Офелла сдал глациус, кинжал… При этом смерив взглядом стражника, что потребовал у него сдачи оружия. Закон — законом, но он выше закона! Как смеет кто-то у него сдачи оружия, для чего вообще? Что здесь происходит?

При этом Офелла подавлял нервозность — состоится ли заговор, если уже в плане возникали задержки и ошибки? Тот же гарум Квинт Добрелла обещал добыть еще пару недель назад…

Было одурманивающе приятно видеть радостные, подобострастные лица, которые кланялись, лишь завидев его. Офелла охотно вскидывал руку в римском приветствии, внимательно слушая выкрики из толпы:

— Вот он, настоящий победитель Мария!

— Покоритель Пренесте!

— Виват, Офелла! Виват!

Народ видел в нем победителя и признавал за Офеллой право вершить судьбу многострадальной Республики. И ведь видел непросто так, Офелла действительно имел полное право ожидать подобную встречу.

Стражник тем временем, убедившись, что высокопоставленный господин сдал все оружие, и не решившись проверить самостоятельно, наклонил голову, жестом позволяя пройти:

— Проходите, господин, — указал он.

А крики из толпы тем временем набирали силу, пока народ не начал скандировать в едином порыве:

«Консул! Консул! Консул!»

Офелла задохнулся от внутреннего восторга, не ожидая, что его притязания на консульство, не имея ранее опыта работы ни в единой магистратуре, поддержит народ. Значит, он это заслужил! Заслужил своими делами! Пусть это нарушало законы Республики, не самые первые устои, высеченные кровью на законах двенадцати таблиц… но ведь и Республика стала другой. И он, Офелла, отныне будет в числе первых, кто возродит Республику в блеске прежнего величия.