– Потом докурит, – пояснил он. – Неплохой фокус, правда? Ты тоже так можешь, хотя вряд ли знаешь об этом. Если не сработает – перед тобой или другой фидат, или вовсе не человек. Но лучше не злоупотреблять. Наше главное оружие – скрытность. Это первый раз, когда мы применили Голос в отношении члена ложи. Ну, пусть разболтает своим – пуще бояться будут. А вот о том, что мы сейчас обсудим, ему знать вовсе не нужно.
– Он так долго будет сидеть? – Я неловко заерзал на стуле, как будто неудобная поза Маркуса причиняла беспокойство и мне.
– Обычное время – от двух с половиной до трех часов. Это же не точная наука, – захихикал барон. – Но я много практиковался на своих, да. Он ничего не видит и не слышит. Если повезет, то, когда очухается, подумает, что задремал. Наверное, ему даже будет неловко. В принципе можно попробовать дать команду забыть. Но это уже настоящее искусство, увы, почти утраченное. Если ошибешься – можно стереть чего лишнего или пуще того – сделать человека идиотом. Но мы ведь не хотим такой судьбы старине Маркусу. Он в принципе вполне приличный малый для красного. У него просто с жизненными приоритетами проблема, да и видит не дальше своего носа.
– Собираетесь поведать мне о происхождении от одного из двадцати четырех кланов? – осведомился я. – Надеюсь, я каких-то аристократических кровей. Всегда мечтал оказаться принцем.
– Зря надеетесь. – Жизнерадостность старика уже начинала меня бесить. – Впрочем… Но давайте все же начнем с основ, как вы любите. И откуда в нашем роду такой зануда. Фидатский ген передается от любого из родителей к любому отпрыску, хоть по женской, хоть по мужской линии. Обычно все же рождаются мальчики – сложно сказать, с чем это связано. Скорее всего, механизм, гарантирующий воспроизводство. Но наличие гена само по себе недостаточно. Вам, юноша, это прекрасно известно, не так ли? Вы ведь у нас не с рождения такой крутой?
– Полагаю, вы знаете, что и как произошло, – холодно сказал я.
– Знаю, – на сей раз печально откликнулся барон. – В общих чертах. Она попросила меня сделать запись. Удивительно, но раньше никому в голову не приходило, что Голос может подействовать вне личного контакта. Но гляди ж – подействовал.
Мои пальцы непроизвольно сжали подлокотники кресла. Я снова был там же, где и три месяца назад, – в своей квартирке в Опенгейте. Полчаса назад закончилась двенадцатичасовая смена, и мне безумно хотелось спать. Виртуальный дом активировался, когда я переступил порог.
– Вам зашифрованное личное сообщение, – пропел мелодичный приятный голос. – Поступило два часа назад. Отправитель – Даниэль Свенсон.
Меня не удивило, что Даниэль предпочла оставить сообщение для дома, не воспользовавшись служебным каналом. С учетом нашей последней беседы информация могла быть вовсе не для посторонних ушей. Я дал команду воспроизвести запись, параллельно выбираясь из форменного комбинезона и соображая, какой сорт питательного желе предпочел бы получить на ужин.
– Здравствуй, Эрик. – К моему удивлению, это оказалась не короткая аудиопросьба перезвонить. На экране Даниэль сидела у себя на кухне в элегантном черном платье, но было не похоже, что она куда-то собирается. В ушах сережки с бриллиантами – вряд ли она часто их надевала, хотя подарок на ее двадцатипятилетие обошелся мне в двухмесячное жалованье. Я замер в дурном предчувствии. Оно меня не обмануло.
– Ты всегда был хорошим другом. – Даниэль едва заметно улыбнулась, видимо вспомнив сцену в ресторане. – И я знаю, что ты хотел большего. Я… я много думала об этом все эти годы. Есть причины, по которым нам стоило быть вместе, веские причины. Но ты же знаешь меня – я не умею долго притворяться. Мне жаль, что я не чувствовала того же, что ты. Тогда сейчас я была бы жива. Ты защитил бы меня. Но если ты смотришь эту запись – значит, меня больше нет.
– Ты должен дослушать до конца, прежде чем что-то предпримешь. – Ее голос звучал настойчиво, даже повелительно, и моя рука замерла на полпути к интеркому для вызова Центральной. – Если они начали действовать – ты тоже в опасности. Ты помнишь, о чем мы говорили. Ты знаешь, что тебе нужно найти. Ты спрашивал, как тебе справиться с этим, – ты поймешь, когда закончится запись. Прости меня за все эти годы. Я казалась себе очень хитрой. Я думала, что приручаю медведя, но на медведей охотятся, и быть их друзьями – не всегда безопасно. Я знала тебя как хорошего человека, который всегда стремится поступать правильно. Это в твоей природе. Но я также знаю, что, выйдя на свой путь, ты направишься туда, куда поведут гнев и ярость. Они бушуют в тебе под личиной спокойствия и здравого смысла, и, получив предлог для действия, ты не остановишься, пока пожар не угаснет. Я не стану говорить тебе, что делать, а что нет. Я знаю, ты станешь искать причастных, и не завидую их судьбе. Они также будут охотиться на тебя, и никто не сможет предсказать исход этой схватки. Но ты должен помнить о том, что твоя природа – не просто разрушать. Что твои способности могут изменить мир. Прощай, друг. Наше знакомство не было случайным. Надеюсь, ты сможешь простить меня за это. И за то, что играла с тобой, но так и не стала твоей.
Даниэль продолжала смотреть с экрана, но голос, звучавший в комнате, уже не принадлежал подруге.
Вкрадчивый потусторонний шепот произнес на неизвестном, но почему-то понятном мне языке: «Твое время пришло, Эрик Старгарт. Пробудись. Займи свое место», и я отключился.
Судя по часам, на полу я провалялся минут пятьдесят. Тот, кто поднялся на ноги, уже не был человеком. После сообщения на экране пошла запись убийства, и я наблюдал разгар сцены пыток. Не знаю, как она выдержала все это. К такому нельзя подготовиться. Мой мозг фиксировал мельчайшие детали происходящего, и откуда-то я знал, что уже не забуду их. Слегка мешал шум ругани соседа со своей подружкой, теперь отчетливо доносившийся сквозь звуконепроницаемые стены. Бросив взгляд в окно, я ясно разглядел лица детей, игравших у бассейна соседнего кондоминиума, расположенного в добром километре от моего. Подняв с пола сверхпрочные полимерные наручники, входившие в стандартный комплект агента, одним движением я разорвал связующую цепочку, после чего, сжав кольца в руках и приложив небольшие усилия, деформировал их до овала. Что-то изменилось.
Путешествие в мир воспоминаний длилось не слишком долго и прервалось легким покашливанием барона.
– «Займи свое место?» – пробурчал я. – Вы это серьезно говорили? И где оно, среди двадцати четырех, как и у моих предков? Сколько там вообще от ваших двадцати четырех осталось?
– Слова вообще-то не важны, – осклабился старик. – Подумал, нужно произнести что-то торжественное по случаю. Я десятилетиями искал наших на острове. Обычно приходил в местную школу и говорил детишкам: «Вы кучка маленьких идиотов». Знаете, сколько грохнулись в обморок? Один. Шестилетний сиротка по имени Авраам. Черный сиротка. Вы ведь понимаете, что все известные кланы состояли из белых? Конечно, можно предположить наличие фидатов и у черных, и у азиатов. Но там, видимо, были утрачены знания. Гены продолжают передаваться, да вот запустить их некому. Родители Авраама перебрались на остров после Восстания откуда-то из Южной Африки. Отследить родственников, увы, не удалось.
– А моих, значит, удалось? – Я был немало озадачен. – Поисками наследников Четырнадцати занимались многие. Некоторые построили на этом академические карьеры.
– И не случайно, – сухо согласился барон. – Когда в ходе Реформации из архивов зеленых победители узнали о нашем существовании, была поставлена задача установить личности всех Четырнадцати и их потомков. Насколько мне известно, за полторы сотни лет им удалось найти семерых, проживавших вне острова. Все семеро погибли при весьма загадочных обстоятельствах. У троих из семи были дети. Они также погибли. Не забывайте об этом, когда будете поворачиваться спиной к вашему другу Маркусу. В Восстании мы потеряли большую часть наших. Захват власти никогда не был целью, предки хотели лишь остановить «Полный круг». Когда взбунтовались варамайи, зеленые применили бомбы и вирус, а в драку вступили красные с протектором, четыре выживших семьи укрылись на Мадагаскаре. Кто-то должен был взять в свои руки власть на острове, и этими «кем-то» стал мой клан. Общение с остальными тремя родами прекратилось, но они до сих пор здесь, и я тайно слежу за их судьбой. Красные так и не узнали, кто они, – мы неплохо запутали следы. А я… я был глуп. У меня родилось пятеро детей, четыре сына и дочка. По настоящему соглашению о независимости острова, которое вы не найдете в архивах Всемирного правительства, барону запрещалось иметь более одного наследника. Вообще предписывалось скрывать династический характер власти. В остальном мире мало кто знает, что она передается от отца к сыну. Все ведь думают, что ее захватывают в результате дворцовых переворотов, хотя еще ни один барон не был убит или свергнут. Даже имена мы принимаем разные. Но очень давно мне удалось договориться с красными и протектором. Они прекратили охоту на фидатов и сняли ограничения по рождаемости. Только вот мальчиков моих всех убили. Сначала думал, мерзавцы нарушили уговор. Перебил в то время немало шерифов. Но нет, никто и под пытками не сознался. Тогда решил, что это шайны. Ну, до этих добраться у меня руки коротки, даже выберись я с острова. А теперь вот думаю, что и они ни при чем. Пока мы лаялись и охотились друг на дружку, «оранжевые» делали свое дело. Не знаю, почему меня пощадили. Думаю, им нужен остров, как он есть. Смерть последнего барона вызовет большую войну за власть и может послужить предлогом для аннуляции соглашения. Тогда им станет негде прятать свои грязные секретики. Но сейчас они осмелели и сделали ставку на Моголов. Ну, скоро узнаем, не прогадали ли.
