— То есть они в нас не попадут? — спросил Тебекай.

— Мы будем в безопасности только на краткое время прохода через верхние слои атмосферы, неофит, — ответил Арк. — Когда вернемся к нормальному полету, они снова атакуют. И тогда точно попадут. Может, они и предатели, но остаются легионерами, а их корабли лучше нашего.

Рев атмосферы начал оглушать. Свечение от жара распространялось дальше. Температура росла.

— Подобные ситуации в ходе вашего обучения еще не рассматривались, так что слушайте внимательно. Стандартный порядок действий при спуске через атмосферу предписывает сначала поднять нос и выровнять корабль параллельно поверхности, — спокойно рассказывал Арк, словно стоял перед классом в лицее когорты. — При таком расположении дно корабля выступает в роли большого аэродинамического тормоза. Именно из-за большого сопротивления атмосферы керамитовый щит толще всего внизу фюзеляжа.

Обердей пораженно посмотрел на сержанта. Он проводил опаснейший спуск в атмосферу, находясь при этом под обстрелом, и все равно продолжал их обучать.

— Сегодня мы пытаемся приземлиться в неблагоприятных условиях. Однако в наших обстоятельствах включить атмосферные двигатели следует как можно позже. В будущем действуйте как предписано, а не как я сейчас буду делать.

Арк резко направил нос корабля вниз. Корабль застонал от напряжения. Заскрипел металл. Огонь тек с раскаленного носа, вонзающегося в атмосферу, как копье. Если истребители еще следовали за ними, определить это было невозможно, поскольку «Громовой ястреб» полностью ослеп.

Лобовое бронестекло почернело у краев. Внешний слой в одном окне треснул с мягким щелчком, совсем не соответствующим опасности, которую представляло это повреждение. Борясь с силой ускорения, Обердей потянулся к рычагу, отвечавшему за заслонки на окнах.

— Не надо, — остановил его Арк. — Нам нужно видеть, что происходит. Никогда не полагайся на показания машины, если можно использовать собственные глаза.

— Стекло трескается, — ответил Обердей.

Сверхнагретый воздух за бортом ревел, как ракетный двигатель.

— Мы погибнем, если попытаемся перейти на атмосферный полет вслепую, — возразил Арк. — Ты должен был запомнить из моих уроков самое главное — выживание на войне только на семьдесят процентов зависит от подготовки и тренировок. Остальное — удача.

Температура между тем все росла и росла. Огромное ускорение вдавливало скаута в спинку кресла, испытывая незрелый организм на прочность. Каждые несколько секунд новые системы добавляли свои пронзительные голоса к хору звона и писка, пока не начало казаться, что в кокпите встревоженно кричат все приборы. Корабль вдруг вздрогнул от взрыва и отклонился влево.

— Что это было?

— Патроны подкрыльных тяжелых болтеров детонируют. Мы их перегрели. Сбрось остальные. Вон та панель.

Арк показал на ряд черных квадратных кнопок. Тебекай потянулся к ним.

— Мы слишком быстро приближаемся к поверхности, — заметил Арк, внимательно следя за несколькими шкалами. — Взгляните на эти приборы. Корабль работает на пределе возможностей. Теперь я выведу его из пике. Приготовьтесь к возобновлению боя. — Он застучал по кнопкам приборов в сложном порядке. К реву атмосферы присоединился еще один: тормозные реактивные двигатели вступили в яростную борьбу с неумолимой гравитацией.

— Обердей, отключи ракетные двигатели и открой воздухозаборники для тормозных.

Обердей нерешительно протянул руку к пульту.

— Слева, парень!

Обердей выполнил указание. Раздался перезвон, лампочки сменили цвет с зеленого на красный, затем снова на зеленый.

— Берись за рычаги управления и помоги мне поднять нос. Нужно выровняться. У нас одна надежда — спуститься к лесу. Мы не настолько проворны, чтобы уйти от перехватчиков в воздухе. Никогда не выходи против истребителя, специализирующегося на завоевании воздушного господства, с десантно-штурмовым кораблем, если есть другие варианты. Этот плох с точки зрения практики.

Обердей схватил ручки управления и по кивку Арка вместе с сержантом потянул их на себя. Ручки активно сопротивлялись. Насколько ему было известно, приборы управления на корабле работали по проводам, а не через механические соединения, но в них были встроены моторы обратной связи, чтобы пилот понимал, какие силы воздействуют на корабль, и ему казалось, что он борется с самой Сотой.

Арк издал невнятный звук, который превратился в триумфальный крик, когда нос «Громового ястреба» все-таки поднялся и корабль выровнялся. Пламя погасло, сменившись слоями облаков, светящимися в ночи синим и красным.

— Хорошая работа, неофит. Проживем еще пару секунд.

Эмоциональность его слов красноречиво говорила о грозящей им опасности.

— Запусти реактивные двигатели. Активируй атмосферный профиль крыльев. Сделай так, чтобы мы летели, а не падали.

Обердей подчинился.

Рядом вдруг прогрохотало несколько взрывов, от которых корабль покачнулся, а в боку кокпита возникли щели. В них ударил поток воздуха, и Тебекай изумленно вскрикнул. Корабль накренился, а Обердей, реагируя на автомате, его выровнял. Лишь закончив, он заметил, что Арк с черным лицом лежит на панели пилота.

— Они нашли нас, — мрачно констатировал Тебекай.

Мимо кабины что-то пронеслось. Они увидели только размытое пятно и пламя из двигателей, уносящих их грозного преследователя в красноватое небо.

— Отыщи остальных, — сказал Обердей. — Не подпускай их близко.

— Вижу только одного. Остальных нет, — ответил Тебекай напряженным голосом, который Обердею совсем не понравился.

Через дыру в кокпите со свистом залетал ветер. Разболтавшиеся куски обшивки стучали под мощным потоком воздуха. Из-под упавшего Арка валил сизый дым. Обердей испугался, что его наставник горит. Он протянул к нему руку, но вытащить из дыма не сумел, а корабль тут же наказал его за невнимательность, опасно отклонившись от курса. Ветер из дыры невероятно шумел и был таким сильным, что грозил сорвать Обердею кожу с лица.

— Спокойно. Посмотри, можно ли его отогнать, — сказал он Тебекаю.

Обердей взял рукояти управления поудобнее. Полуосознанные знания кружились в голове, не давая окончательно разобраться в том, как работает «Громовой ястреб», и недовольство собой сказывалось на самообладании.

Тебекай встал с кресла и стащил Арка с дымящегося пульта. Тот потерял сознание, лицо у него было черно-красным от копоти и крови, а внизу левого бока зияла обожженная рана. Тебекай открыл рот, собираясь что-то сказать.

— Ничего не говори, — бросил Обердей.

Рукояти прыгали в руках Обердея, как живые. Он поднял тумблеры, которые должны были отвечать за атмосферный вариант адаптивных крыльев. Сервоприводы справа немедленно подчинились, но левые не отвечали. Оказавшись с выпущенными закрылками справа и все еще убранными слева, корабль ушел в четко выраженную нисходящую спираль.

Обердей поспешил вернуть закрылки в прежнее положение, одновременно дергая рукоять, чтобы выровняться. Ему удалось остановить вращение, но без адаптированных крыльев «Громовой ястреб» падал сквозь атмосферу с изяществом кирпича.

— Они опять заходят со стороны! — сказал Обердей.

Тебекай рухнул в кресло стрелка и ответил беспорядочным огнем из передних лазерных пушек. Вражеские корабли уклонились, и лучи прошли мимо, пронзив облака.

Обердей старался не думать об этом, освободить разум, доверив их судьбу вложенным в него знаниям. Корабль трясся. Он бросил взгляд влево.

— Пусти сигналы управления через резервную систему.

Тебекай помедлил, ища нужную панель. Со стороны левого крыла доносился скрежет, но Обердей все равно активировал управляемые поверхности. На этот раз ответили оба крыла, и он обнаружил, что наконец ведет корабль, а не борется с ним.

Под ними раскинулась сотинская ночь. Обычно искусственный свет горел только в поселении, его кастеллуме и на небольших посадочных площадках. Дремучие леса на краю одесского региона представляли собой мешанину темно-синих и черных пятен, а скалы Чернокаменных гор, поднимавшихся вдали нерушимой стеной, поблескивали темно-красным под светом Гибельного шторма.