— Сведения насчет Виго проверяются, — заметил Шабодо.

Он имел в виду анонимную, а значит, и весьма подозрительную информацию, поступившую из Дублина, где приводились очень точные данные о некоей неизвестной группе «Лорка» «временной» ИРА и ее отношении к колумбийскому кокаину, поступающему в Европу.

— По нескольким каналам?.. — спросил Джардин, уверенный в том, что если несколько источников подтвердят информацию из Дублина, то, какую бы игру ни вел отправитель, такие классные разведывательные данные пойдут только на пользу его отделу.

Да и на пользу его собственной репутации, хотя он всегда ставил личную репутацию на второе место, потому что субъективизм в оценке разведывательных данных так же опасен, как жгучее солнце для крыльев Икара.

— Этим занимается испанская резидентура. Они очень осторожно следят за этой компанией по транспортировке и спасению грузов, проверяют имена директоров и основных сотрудников. Сделали несколько фотографий девушки и пожилого мужчины. Отдел по борьбе с терроризмом подтверждает, что это, возможно, Рози Хьюз и святой отец Имон Грегсон.

— Возможно?..

— Ты же знаешь Дэниса. (Дэнис Уэстон — это начальник разведки отдела по борьбе с терроризмом.) Он всегда отвечает «возможно». Что-нибудь слышно от криминалистов?..

Когда Дэвид Джардин вернулся домой на Тайт-стрит вечером после обеда в итальянском ресторане «Миммо», который неизбежно закончился в квартире матери Элизабет на Киннертон-стрит, он не очень удивился, обнаружив в почте, среди счетов за электричество, квитанций за автомобильную стоянку и рекламных предложений «Американ Экспресс» толстый конверт со штемпелем Дублина.

Четыре страницы тонкой бумаги были покрыты беспорядочным набором букв, не имеющим смысла. Закодированное послание, ключом к которому, как говорилось в пришедшем в загородный дом письме, служили строчки стихов У. Б. Йитса, изданных в библиотечке поэзии издательства «Пингвин».

Эта система шифрования так же стара, как и сам шпионаж. Ее использовали крестоносцы, древние греки и даже фараоны. Отправитель знает (лучше всего, если держит в памяти) несколько строчек текста — проще запоминаются поэтические строчки, — и только еще один человек в мире знает эти строчки, то есть тот, кому адресовано зашифрованное сообщение. Обычно расшифровывающий начинает с какой-либо заранее обговоренной и произвольно выбранной буквы в тексте и далее движется вперед или назад, вверх или вниз, в зависимости от указаний в начале сообщения.

Физически уставший, выжатый словно лимон, Дэвид Джардин не намерен был утруждать свои мозги, поэтому позвонил ночному дежурному в офис, и тот прислал за письмом тощего молодого парня с собранными в «конский хвост» волосами и серьгой в ухе на мощном мотоцикле «БМВ». Первое письмо и томик стихов Йитса уже лежали на третьем этаже у криптографов.

Когда на следующее утро в девять часов куратор направления «Вест-8» явился в свой кабинет, миссис Браунлоу подала ему кофейник с горячим крепким кофе, хлебцы, поджаренные с маслом, и пластиковую папку с расшифрованным посланием, пришедшим на Тайт-стрит. Ключ к шифру содержался в нескольких строчках из поэмы Йитса «Башня».

Удивительный подтекст этих строчек заставил Дэвида заняться выяснением личности тайного корреспондента. Поэтому, кроме указаний о слежке за группой «Лорка» на предмет связи с колумбийцами, он приказал начальнику службы безопасности Тони Льюису отправить конверты экспертам-криминалистам секретной службы, а также специалистам по почерку и психологам, чтобы они высказали свое мнение относительно содержания письма и попытались набросать портрет отправителя.

— Криминалисты, — начал Дэвид в ответ на вопрос Шабодо, — сообщили, что бумага изготавливается в Гемпшире, продается по всей стране, а также в Ирландии.

— Что ж, это другая страна, Дэвид.

— Ты меня прекрасно понял.

— Но война пошла на убыль.

— Война продолжается, Ронни. Чернила, похоже, от «Болл пентел», марка R50, изготовлены в Японии, фиолетовые. Первый конверт, который пришел ко мне в загородный дом, хорошо известной тебе фирмы «Базилдон бонд». Второй — обычный, длинный конверт из серии, которой пользуются ирландская государственная служба и Министерство юстиции.

— Все вроде бы указывает на то, что это не фальшивка.

— Все указывает на то, что это собственная инициатива какого-то человека из штаба братьев. — Братьями Дэвид Джардин, называл «временных».

— Образованный господин.

— Они все хорошо образованные, система образования у них лучше, чем у нас. Но согласен с тобой. Выбор стихов не случаен, это многое говорит о человеке, выбравшем их.

— Если только они не выбраны совершенно наугад, — осторожно заметил Шабодо.

— Можно провести целый семинар по вопросу случайного выбора. Иногда случайность говорит о многом. У Кейт имеется несколько теорий относительно доли случайности в выборе человека.

Они подошли ко входу в пивную, Ронни в трудом закрыл свой зонтик, и капли дождя застучали по его плечам, пока он открывал дверь для шефа. Уже входя в пивную, он заметил:

— Если этот инициативный дублинский друг не врет, то группа «Лорка» — это просто золотое дно.

— Это точно, — согласился Джардин. — Настолько интересно, что и представить трудно. — Последние слова его означали, что он не намерен дальше обсуждать эту тему.

Венгр пожал плечами, и они вошли в зал. В пивной было шумно, много народу, главным образом, студенты, служащие местных контор и персонал глазной больницы. Худощавый, средних лет человек в черном костюме, похожий на итальянского владельца похоронного бюро, сидел за стареньким пианино. Дэвид обратил внимание на черную повязку у него на глазу. «Пират-владелец похоронного бюро», — подумал он, с легкостью пробираясь между столиков к бару.

— Что желаете, господин? — спросил бармен, бывший сержант, служивший когда-то детективом в специальном отделе лондонской полиции, пока не выбрал себе более спокойную жизнь. Если он и помнил Дэвида Джардина по старым временам, то не подал виду.

— Две пинты эля «Боро», два бутерброда с ветчиной и салатом. И если вы не будете называть меня господин, то и я не буду называть вас сержантом, договорились?

Дородный бармен Руди уставился на Джардина, потом выдавил из себя улыбку и отправился наливать пиво.

— Ненавижу, когда меня называют господином.

Джардин потер переносицу. Перелом давно сросся, но не совсем удачно. Двадцать лет назад такие операции делали быстрее и хуже. Капли дождя падали с его шляпы на пол.

— Но ты ведь не собираешься всерьез заняться этим, да? — продолжал допытываться Шабодо. — Я имею в виду дублинские дела…

— Видишь ли, Ронни, не вижу смысла в устранении от них. У меня… не могу совладать с чувством, что действует очень высокопоставленный человек. Близкий к самой верхушке.

— Несогласный?

Они спокойно могли обсуждать свои дела, потому что шум в это обеденное время стоял приличный. Даже звуки пианино разобрать можно с трудом. А тем более говорили они друг другу на ухо.

— Именно так. И этот незнакомец, а мне очень хочется побыстрее выяснить, кто он такой, считает, что его соратники своими действиями приближают политическую катастрофу. Ведь давно известно, что ИРА торгует наркотиками в притонах, танцевальных залах в дюжине стран, в том числе, и в собственной, так разве они смогут остановиться, раз уж связались с этим? Обратной дороги у них нет. Так зачем, черт побери, нам надо рассказывать кому-то об их планах? Будем просто следить за ними, это наша работа. Я на самом деле не считаю своим делом спасать этих ублюдков от самих себя…