Пирсон отвел взгляд от Кейси. Наверняка начальник штаба покаялся перед Мерфи в нарушении безопасности, в том, что рассказал колумбийцам о группе «Лорка». И наверняка представил это как основной необходимый фактор переговоров. И внезапно Пирсон понял, что, если отбросить в сторону слепую ненависть к Брендану Кейси, группа «Лорка» и в самом деле идеально подходит для выполнения этой задачи.
— Нет, я выбрал «Лорку», — сказал судья таким тоном, будто это с самого начала была его идея. — И, если бы имелась лучшая группа, я не выбрал бы ее.
Бурк улыбнулся и, прищурившись, посмотрел на двух телохранителей в лодке на озере. Один из них поймал небольшую рыбку, и они смеялись, разглядывая ее.
— Но мне придется еще кое-что организовать, — заявил Пирсон официальным тоном. — Создать альтернативный и параллельный пункт приема. С одобрения Совета я уеду сегодня вечером, но для будущего успеха операции прежде всего должен быть решен основной вопрос — вопрос нравственности.
Наступила тишина, замолк даже черный дрозд.
И как-то угрожающе прозвучал смех и тихие голоса телохранителей в лодке, замершей на спокойной, похожей на стекло поверхности Караг-Лейк.
— А что это за… вопрос нравственности, Юджин? — тихо спросил Деклан Бурк, не отрывая взгляда от телохранителей-рыбаков.
Пирсон обвел взглядом присутствующих, одного за другим, будто сидел на заседании суда в Дублине (на нем даже сейчас надеты очки в виде полумесяца), и вдруг внезапно ему вспомнилась комната дочери в общежитии Римской консерватории, куда он заходил десять дней назад. В памяти четко проявились два кресла, коврики и стол со стоящей на нем выпускной фотографией Сиобан. И чистый голос дочери, произносящий: «Папа…»
Кровь застыла в жилах судьи.
— Кокаин это зло, — услышал Пирсон свой голос и еще пристальнее посмотрел на своих соратников, у которых столь разные судьбы, разная мораль, но которые безусловно умны и объединены одним общим делом.
— Вопрос нравственности неизбежен, и мы должны решить его. Будем ли мы ради денег способствовать массовому распространению наркотиков в Европе? И будем ли настаивать на том, чтобы это не коснулось Ирландии? Но нам не удастся оградить Ирландию, когда наркотик окажется в руках организованных преступников, не признающих границ. Значит, с одной стороны, мы воюем с уличными торговцами наркотиками в Дублине и Корке, а с другой, будем получать ежемесячно два миллиона долларов за помощь в распространении этого проклятого зелья.
— Но мы боремся с торговцами героином и анашой, — заметил Сайаран Мерфи, — кокаина у нас нет.
— Пока нет. Но из него изготавливают «крэк», а это очень опасный, а порой и смертельный наркотик. Хотим ли мы нести ответственность за распространение этого наркотика в странах, не проявляющих враждебности по отношению к нашему делу? И за его распространение на улицах и в университетских городках на нашей родной земле? Вы должны решить этот нравственный вопрос. И должны решить его сейчас же, на этом заседании.
Жестом опытного адвоката Пирсон левой рукой снял очки.
Рыбаки в лодке на озере успокоились, черный дрозд снова затянул свою песню, стеклянная поверхность озера местами подернулась рябью, слышался даже плеск рыбы.
Деклан Бурк сложил свой серый пиджак и растянулся на земле, подложив его под голову в качестве подушки. На нем надета шерстяная безрукавка, без сомнения, связанная его женой Розин, которая прекрасно рукодельничала, и зимой 1972 года связала носки и шарфы доброй половине заключенных лагеря Лонг-Кеш.
— Вот что я об этом думаю, — сказал Бурк, глядя на ветки над головой. — Из твоего доклада, Юджин, мы знаем, что колумбийцы нацелились на Европу. И с их деньгами они добьются успеха… что бы мы ни предпринимали.
— Так почему бы нам тогда не взять их деньги и не использовать для нанесения последнего удара? — подал голос Кейси.
— А я и не предлагаю отказаться от этой попытки, — сказал Пирсон. — Я просто спрашиваю, действительно ли Военный совет берет на себя моральную ответственность за наши действия? Если так, то таковым и должно быть наше решение.
Кейси бросил на него свирепый взгляд. Было ясно, что Пирсон старается заставить присутствующих задуматься.
— А если перекрыть каналы поступления наркотика в Ирландию? И просто обеспечивать его безопасную доставку в Европу?.. — предложил Мерфи, расценивавший каждое приглашение на заседание Военного совета как возможность участия в формировании стратегии организации.
— Юджин прав, Сайаран. — Кейси снова принялся набивать табаком трубку. — Невозможно будет оградить нашу страну от кокаина, когда он заполонит всю Европу, поэтому вопрос заключается в том, сможем ли мы взять на себя ответственность? От имени всей организации? Ведь мы занимаемся рэкетом, контрабандой, массажными салонами, не говоря уж о банковских операциях. И на протяжении многих лет мы спокойно относились к тому, что наши фонды пополняются за счет деятельности не совсем… законной, да простит меня судья. — Он улыбнулся и опять занялся своей трубкой.
— Но это ставит под удар организацию, — не сдавался Пирсон. — Малейший слух, и мы лишимся всякой поддержки. А вас обоих вышвырнут из Шинн фейн.
Последнее замечание Пирсона относилось к Кейси и Мерфи, которые, кроме тайного руководства «временной» ИРА, занимали соответственно посты председателя и заместителя председателя в законной политической партии «временная» Шинн фейн. Она регулярно получала на выборах свыше одного процента голосов демократов в Ирландии и около четырех процентов в оккупированных Англией шести графствах.
— Каждый день происходят вещи, которые по твоему мнению могут привести в ужас наших сторонников, Юджин.
Как только Кейси заговорил, Пирсон вспомнил, как Брендан стоял на склоне холма в Уиклоу и кричал: «…да плевать на всех сторонников», и в голосе его звучало холодное презрение. Безусловно, он не мог позволить себе такой выходки на официальном заседании Военного совета.
— Но ведь ты же ожидал, что они толпами пойдут за нами после взрыва в лондонском Тауэре. — Кейси напомнил о взрыве бомбы в заполненном школьниками зале музея в Тауэре. Это произошло давно, в 70-х годах, но движение жило героическими историями даже шестисотлетней давности, воспетыми в песнях, легендах. А двадцать лет — это почти что вчера. — Или после расстрела из автоматов британских солдат на глазах у их детей. Эти сторонники из числа молодежи жуткие наркоманы, их привлекает насилие, им больше нашего симпатичен Джим Рурк.
Джим Рурк был боевиком «временных», который во время бегства на машине после убийства обычно занимался мастурбацией, настолько сильное сексуальное возбуждение охватывало его после кровавой расправы. В конце концов он был казнен за подрыв репутации движения и похоронен на кладбище в Миллтауне.
— Я считаю, что наркотики — это совсем другое дело, — спокойно ответил Пирсон.
Он заметил как Кейси и Бурк незаметно переглянулись. Боже мой, да ведь они наверняка уже занимались этим.
Бурк посмотрел Юджину Пирсону прямо в глаза.
— Если мы пойдем на это, Юджин, то каковы твои… планы? Не помешает ли это, скажем… твоей основной работе?
Пирсон почувствовал, как внутри закипает ярость, но сдержал себя. Как приятно будет уничтожить этих двоих: Кейси и Бурка. Они предают их дело и вместе с этим прекрасных людей из партии Шинн фейн. Он должен был заметить это раньше. Власть разлагает, а власть распоряжаться жизнью и смертью… это наркотик, в тысячу раз более сильнодействующий, чем кокаин.
Юджин спокойно выдержал взгляд Бурка. Смерть Венецианской Шлюхи, пощечина на вилле «Сан Мишель», махинации Кейси… о да, они за все заплатят. Но не сейчас.
— Приложу все силы для выполнения своих обязанностей. Я политический советник, но никогда не перестану высказывать неприятные факты или говорить о возможном ущербе для нашего… нашего будущего в истории Ирландии.
— Хорошо сказано. — Это произнесла Мэри Коннелли, единственная женщина в Военном совете. Мэри читала лекции по прикладной математике в Тринити-колледж в Дублине и имела на своем счету одну боевую операцию на территории Англии — взрыв бомбы в лондонском универмаге «Харродз». Ей исполнилось тридцать шесть лет, родилась она в Белфасте и примкнула к организации после возвращения из Лондонской школы экономики. Прирожденная активистка, она без сомнения погибла бы, попала в тюрьму или примкнула бы к партии Шинн фейн, если бы Брендан Кейси не прочитал ее доклад о нарушениях конспирации у «временных» и о системе отдельных групп, позволяющей исключить утечку информации об операциях. Доклад перекликался с советами, данными Абу Нидалом Кейси и Бурку во время тайной встречи на Кипре, состоявшейся всего за несколько недель до появления этого доклада. Мэри отстранили от активной деятельности и перевели в службу планирования. Потом она переехала в Дублин, поступила на работу в Тринити-колледж и теперь держалась подальше от политиков и известных республиканских активистов.
