— Да, все точно, я…

— Остынь. И подвергли допросу с пристрастием Рико, который, как ты слышал, уже мертв.

Симба кивнул, насторожившись. Кожа у него заблестела от пота, похоже, он испугался и все время поглядывал на выход и на улицу.

— А потом они совершили налет на больницу, в результате которого были убиты Малыш Пи и еще пятнадцать человек, включая четырех членов этой банды. Что еще?

Симба встал и огляделся вокруг, показывая всем своим видом, что собирается уходить.

— Они останавливались в отеле «Хэмптон-хауз». Это мне девчонка сказала.

— Это было во второй раз, когда ты увидел ее? Когда она вернулась и ты продал ей «крэк»?

Лукко продолжал сидеть, его правая рука сжимала под пиджаком рукоятку «смит-вессона» калибра 0,38 дюйма, глаза внимательно следили за Симбой.

Некоторое время Симба стоял не шелохнувшись, потом улыбнулся, и улыбка медленно перешла в усмешку на его симпатичном лице.

— Парень, я ничего ей не продавал… — И он спокойно вышел из ресторана с таким видом, будто его вообще ничто не волновало в этом мире.

Глядя ему вслед, Лукко увидел, как телохранители на улице, профессионально оглядываясь по сторонам, двинулись вместе со своим главарем. Тони оторвал взгляд от испещренного записями блокнота.

— Так кто эта девушка? Почему она такая важная персона?

— Если ты ответишь мне на это, Тони, то завтра получишь место в отделе по расследованию убийств…

Лукко перегнулся через стойку, забрал у Тони блокнот с записями, прошел через дверь на кухню и вышел из ресторана через задний вход.

«Хэмптон-хауз» был большим и роскошным отелем на Сентрал-парк-саут, в котором размещалось двести четырнадцать номеров. Назвать его неприметным было бы, пожалуй, несправедливо, но, если нужно остановиться в Нью-Йорке, не привлекая к себе внимания, «Хэмптон-хауз» вполне подходит для этого. Дежуривший помощник управляющего был родом из Калифорнии и вел себя естественно, просто и любезно. Звали его Джон Бордек. Когда лейтенант Эдди Лукко появился перед его конторкой в сопровождении детектива Сэма Варгоса, первой мыслью Джона было, что им следовало бы подтянуть галстуки, так как у обоих они ослаблены, а верхние пуговицы рубашек расстегнуты.

Он вежливо выслушал вопрос Лукко и набрал необходимую информацию на клавиатуре компьютера.

— Давайте посмотрим… Кастанеда… или Сантос…

Лукко и Варгос вежливо ожидали, разглядывая толпившихся в вестибюле японских бизнесменов, англичан и американцев из других городов, латиноамериканцев, немцев.

Джон Бордек оторвал взгляд от компьютера и робко улыбнулся.

— Весьма сожалею, но никто с такой фамилией не останавливался здесь, по крайней мере с Рождества.

— А когда последний раз здесь останавливался кто-нибудь с подобной фамилией? — поинтересовался Варгос.

— Не могу сказать, во всяком случае без распечатки, — ответил Бордек.

— Вот что, Джон, — начал Лукко, — я хочу поговорить со швейцарами, дежурившими четыре недели назад, а также с обслугой из службы сервиса и с горничными. Вы можете это организовать?

— Нет проблем. За исключением тех, у кого выходной и другая смена.

— Отлично. Я вернусь, когда они соберутся.

— Вы собираетесь предложить им для опознания фотографию? — Бордек усмехнулся. Все было точно как в кино.

— Пока я буду говорить со швейцарами, вы можете устроить так, чтобы детектив Варгос опросил службу сервиса?

— Конечно, лейтенант.

Лейтенант Эдди Лукко ухмыльнулся про себя. Ему понравилось, как это прозвучало.

Швейцар посмотрел на фотографию Рикардо и неизвестной девушки.

— Эй, это должно быть Рим, да? Ла белла Рома, я прав?

— Как насчет этой парочки? Они останавливались здесь?

— Не припоминаю. Давайте спросим Луиса, мы с ним работаем в разные смены. Пойдемте.

Швейцар провел Лукко в комнату для носильщиков и швейцаров, расположенную сбоку от главного входа. Луис оказался услужливым человеком со смуглым, оливкового цвета лицом. Он внимательно рассматривал фотографию, поворачивая ее под разными ракурсами. Собравшаяся в вестибюле группа японских бизнесменов двинулась на выход с таким видом, словно они собирались завоевать Нью-Йорк.

— Да, это мистер Энрикес.

Лукко видел, что швейцар совершенно уверен в своих словах.

— Очень хорошо, давайте пройдем в вестибюль. Там сядем и поговорим вдвоем.

Детектив повернулся и направился к выходу, Луис встал, взял пиджак и последовал за ним. Разочарованный дежуривший швейцар был вынужден вернуться на рабочее место.

В вестибюле Лукко отыскал пару кресел рядом с высокой мраморной стеной, отделяющей их от группы рекламных агентов-англичан, которые только что вошли в отель, столкнувшись в дверях с выходившими японцами.

Они сели в кресла, и Лукко снова протянул Луису фотографию.

— Посмотрите хорошенько.

— Это Энрикес. А это его девушка, та самая, что сбежала.

Что там говорил Симба? «Девчонка сбежала от него. Он просто рехнулся…»

— Что вы имеете в виду? Пошла погулять?..

— Он спустился к дверям и спросил меня, не видел ли я его… нет, имени он не назвал. Спросил, не видел ли я молодую леди, которая была с ним.

— А что еще?

«Имя, мы подбираемся к этому…»

— Но она так и не вернулась.

«Да, не вернулась, она лежала в морге больницы Бельвью».

— А Энрикес?..

— Он еще пару дней оставался в отеле, потом выехал. Но он оставил мне записку с номером телефона и попросил позвонить ему, если она вернется и будет его разыскивать. Но она не вернулась.

— А записка у вас?

— Конечно.

Луис вытащил из кармана потрепанную книжку и достал из нее клочок бумаги из гостиничного блокнота. Такие блокноты лежали в номерах возле телефонов. Взглянув на номер, Лукко понял, что это где-то в Джэксон-Хейтс. В зоне действия 110-го полицейского участка, где обитали крупные колумбийские воротилы. Он спрятал бумажку с номером телефона в карман.

— Спасибо, Луис. Что-нибудь еще?

Хороший полицейский обязательно задавал такой вопрос, даже если допрашиваемый только что признался в массовом убийстве, четырех изнасилованиях, краже и вооруженном грабеже.

— Девушка действительно симпатичная. Но, Бог мой, она была такой молоденькой.

— Несовершеннолетняя?

— Ни в коем случае, их бы не зарегистрировали в отеле. Я думаю, ей лет восемнадцать-девятнадцать. Фотография не очень хорошая, лейтенант. Она могла бы стать кинозвездой. — И вдруг вполне логичная мысль осенила Луиса. А логика заключалась в том, что он сидел и разговаривал с полицейским из отдела по убийствам. Он посмотрел в глаза Лукко. — Проклятье, девочка мертва, да?

Лукко кивнул.

Внезапно на Луиса навалилась усталость.

— Этот проклятый город, парень…

Примерно такого же результата Варгос добился от службы сервиса и горничных. Некоторые помнили эту парочку, поселившуюся в номере с громадной кроватью. Мистер Энрикес хотел номер с видом на Сентрал-парк, но вынужден был занять номер, окна которого выходили на противоположную сторону, на Шестую авеню. Они заказали в номер шампанское, а позже отправились обедать. Никто не знал куда. На следующий день до девяти утра оставались в постели, а потом пошли за покупками. Одна из горничных вспомнила фирменные пакеты магазинов «Джакки» и «Блумингдейл». И «Банана рипаблик».

Девушка заказала в номер кока-колу и бутерброды с цыпленком. Это было около десяти вечера. Официант из службы сервиса вошел в гостиную и услышал стук в дверь, доносившийся из спальни. Он открыл дверь, девушка засмеялась и сказала, что ее глупый дружок по ошибке запер ее, пока она спала. Она дала официанту десять долларов чаевых, что сразу показалось ему странным, надела жакет и вышла вместе с ним из номера, даже не притронувшись к бутербродам с цыпленком. Потом спустилась на лифте на первый этаж.

Вот так и обстояло дело. Девушка вышла в город, и где-то между десятью вечера и без десяти семь утра Апач украл у нее сумочку, и она умерла, наглотавшись собственной рвоты, от передозировки «крэка», смешанного со множеством грязных добавок, что и послужило поводом для передачи этого дела в отдел по расследованию убийств.