Парик меня не удивил. Я сразу вспомнил рассказ Эйба Лети о том, как он здесь видел девушку с длинными волосами. Мне было известно, что некоторые гомосексуалисты имеют привычку рядиться в женское платье. Джонни мог купить парик в Сирле. Когда старого Фрэда не было поблизости, Джонни напяливал его на себя. Леви неожиданно застал его в таком виде.

Таким образом объясняется тайна неизвестной девушки. Боткине был прав, заявив, что если Леви на самом деле видел тут девушку, то это мог быть только Джонни. Парик подтвердил мне и рассказ о встрече Би-би с Джонни, с первого взгляда признавшей в нем «педика».

Шагая назад к своей машине, я внезапно подумал, не нашел ли Везерспун большее, чем парик. Возможно, наблюдавший за ним человек и убил его. Тот самый, кто убил Фрэда Джексона. Сев в машину, я включил мотор.

Я понимал, что мой долг — ехать прямиком в Майами и выяснить все об этом деле, и доложить обо всем полиции. Но если я это сделаю, я окажусь отстраненным от расследования. Тогда это будет уже их делом. Поколебавшись, я решил, что буду копать до возвращения полковника Пармелла, сообщу ему все факты, и пусть уж он тогда и решает.

Вернувшись в Сирль, я остановился у какого-то небольшого бара с готовыми обедами и вошел внутрь. Зал был переполнен. Все одновременно таращили на меня глаза, когда я протискивался к стойке. Гул голосов затих. Уж не знаю, что они ждали от меня.

Я заказал сандвич с курицей и ветчиной и детский пирог, чтобы забрать еду с собой.

Человечек за стойкой стал заворачивать еду в мешочек.

— Скверные новости о мистере Везерспуне! — произнес он.

Собравшиеся даже жевать перестали, прислушиваясь к разговору.

— Мы все приходим в этот мир и уходим, — сказал я, не удивляясь тому, что это известие уже достигло Сирля. Я расплатился за покупку.

— Извините меня, — заговорил какой-то толстяк с набитым ртом, — я слышал, что именно вы нашли мистера Везерспуна?

— Ну, если это был не он, тогда кто-то, одетый в его штаны, — отшутился я и вышел из заведения.

Я поехал первым делом на фабрику «Моргана и Везерспуна», оставил машину возле высоких ворот и прошел через двор к разделочному цеху. Здесь я увидел Эйба Леви, который приканчивал свою жестянку бобов. Вонища в помещении вызвала у меня чувство тошноты, но я пересилил себя. Пять чернокожих девушек разделывали лягушек у специального стола. Они все рассматривали меня круглыми от любопытства глазами. Эйб махнул рукой.

Я сел.

— Вы предпочитаете свои бобы или разделите мой ленч — спросил я, разворачивая пакет.

— Хлеб? Это не для меня. Я люблю бобы. Последние двадцать лет я всегда в это время ем бобы. И посмотрите на меня!

Я посмотрел на него, решил, что бобы ничего хорошего ему не сделали, и с удовольствием принялся за свой бутерброд с курицей и ветчиной.

— Значит, босс свалился в лягушачий пруд и утонул? — спросил Эйб, выуживая ложкой последние бобы из жестянки.

— Да. Что случится с фабрикой?

— Меня это не волнует. Я хочу уйти на покой Надоело поднимать бочки с лягушками, сыт по горло. У меня симпатичная жена, неплохой домишко, кое-что припасено на черный день, так чего же мне переживать за судьбу фабрики.

— Везерспун был женат?

Хитрое выражение появилось в его близко расставленных глазах.

— Вы нуждаетесь в информации, мистер Уоллес?

Я ответил «да»

— За двадцать долларов у вас будут полны уши.

Я достал из бумажника пять и положил перед ним на стол.

— Посмотрим, чем вы их наполните.

— Вы спросили, был ли босс женат. Так?

— Говори, Эйб, не морочь мне голову. Ты получишь свои двадцать за действительно стоящую информацию. Так был он женат?

— Нет, но у него была бабенка. Он крутил уже любовь с Пегги Вьет. Она-то воображала, что он женится на ней, но он и не думал. Вот она и пристрастилась к бутылке.

— Не представляете, кто унаследует фабрику?

— Никто, как я полагаю. Везерспун был одиноким. Фабрика стоит кучу денег. Когда босс откупил ее полностью у старого Моргана, он открыл цех консервированных лягушек. Это и поставки лягушечьих окорочков давало ему добрый доход.

— Консервированные лягушки? Вот уж не знал, что лягушек консервируют, — сказал я, сразу насторожившись. — Вы, наверное, замораживаете лягушачьи лапки, а не консервируете их.

— Я вам кое-что скажу, мистер Уоллес. В наше время женщины чертовски обленились. Они кормят своих мужей консервами. Не то чтобы я был против консервированной пищи, я сам живу на бобах.

— Так что он открыл этот цех?

— Моя обязанность была доставлять лягушек с окрестных ферм, но вот там находится консервный цех. Им руководит смышленая цветная девушка. Она работает там с самого начала. У нее имеется пара цветных помощников. Он пожирал меня глазами.

— Хотите больше, мистер Уоллес?

— Ты должен рассказать мне больше, если хочешь заработать остальные пятнадцать.

Он доел свои бобы, заглянул в пустую жестянку, хмыкнул и сказал:

— Босс был настоящим сукиным сыном. Он думал только о деньгах. Он участвовал в каком-то рэкете… Почему он ездил каждый четверг в Хонду и приезжал назад с кожаным ящиком, прикрепленным ремнями к машине? Я частенько видел, как он туда отправляется, а возвращался уже после того, как я разгружался. Очень часто сюда заявлялся один мексиканец, они запирались с ним в кабинете хозяина. Какой-то рэкет, точно.

— Что за мексиканец?

— Преступного вида кочегар, в смысле — грязнуля, с маленькими усиками. Он приезжал каждый месяц. Потом еще один тип являлся в машине Джег. Этого я видел всего раз. Я задержался, у меня что-то барахлил мотор в грузовике. Его я видел мельком, но мне было очень любопытно, кто он такой. Время было около 9 часов. Я услышал, как он зовет босса.

— Что он сказал? — спросил я, вручая Эйбу десять долларов. — Точно не помню, мистер Уоллес. Что-то в отношении денег. Вроде бы «выплата» или «день выплаты». И сразу же понизил голос. Я не прислушивался, потому что меня это не интересовало.

— Эта цветная девушка, заправляющая делами в цехе консервирования, сказал я, — как ее зовут?

— Кло Смит. Вы думаете с ней потолковать, мистер Уоллес?

— Почему нет?

— Не предлагайте ей денег. Она гордая, может оскорбиться.

— О'кей, Эйб… Если я надумаю что-то еще, я тебя сам разыщу.

Расставшись с последней пятеркой, я прошел к другому бараку в самом конце двора, открыл дверь и оказался в длинной узкой комнате. У окна находилась скамья, на которой возвышались пирамиды пустых жестянок. Вдоль окон протянулись электроплиты, на которых стояли небольшие котелки и глубокие сковороды.

В углу находилась машина для заделывания консервных банок и масса крышек. Из другой комнаты вышла высокая девушка-негритянка и посмотрела на меня.

На нее стоило посмотреть, кожа у нее была эбонитово-черная, что касается фигуры, то было трудно отвести взгляд. На ней были надеты хлопчатобумажные брюки и цветастая кофточка «распашонка». На голове намотан красно-белый новенький шарфик. С виду я бы дал ей что-то около тридцати.

— Мисс Смит? — спросил я, награждая ее своей улыбкой.

Она вышла из тени на солнце, падающее через окно.

— Мы закрыты, — сказала она красивым грудным голосом.

— Тем лучше. Я хотел задать вам парочку вопросов. Меня зовут Дирк Уоллес.

Она кивнула.

— Вы когда-нибудь встречались с Джонни Джексоном?

— Нет.

— Но, полагаю, слышали, что я пытаюсь его отыскать?

— Да, слышала.

— Мисс Смит, возможно, вы сумеете мне помочь. Мистер Везерспун хотел купить ферму Джексона. Как я понимаю, он продавал лягушачьи лапки в рестораны, но я не знал, что он консервирует лягушек.

Она задумчиво смотрела на меня.

— Какое это имеет отношение к Джонни Джексону?

Теперь я улыбнулся ей уже доверительно.

— Сам не знаю. В моем деле приходится ходить вокруг да около в поисках информации, и иной раз, но не слишком часто, какие-то вроде бы совершенно разрозненные сведения начинают соединяться в единое целое. Скажите, мистер Везерспун широко торговал этими консервированными лягушками?