б) Как борьба последствий: Сферы пребывают в борьбе друг с другом, каждая из них ограничивает и разрушает реальное проявление другой сферы. Один человек не может делать все. Ограниченность его существа исключает иное, если он завладевает чем-то одним. Человек выбирает, истолковывает для себя этот выбор и придерживается его. Он предпочитает последовательность и непрерывность смысла хаотической множественности. Рационально постигая то, что для него подлинно важно, он обретает прямоту объективного смысла. Если он действует исходя из этого осознанного смысла, как рационально сформулированного смысла, то его называют «доктринером»;
в) Как иерархия: Сферы соотносят между собою как высшие и низшие. Все они имеют свою значимость и находят свое осуществление. Только в случае конфликтов, когда в действительном мире, как в ограниченном пространстве возможностей, необходимо сделать выбор, существуют некоторые правила предпочтения. Но каждая сфера, когда ставит себя самое на вершину, знает, со своей собственной точки зрения, иную иерархию. Таким образом, все может быть подчинено этическим, как и религиозным или эстетическим, абсолютам. В сущности, это - новая борьба между сферами, но с той разницей, что сфера, признаваемая абсолютной, не безусловно исключала другую сферу, но терпела ее на ее законном месте. Этот принцип соединяет иерархию (Rangordnung) с терпением (Geltenlassen);
г) Как единство сфер: Этого единства никоим образом не удается найти или создать в ориентировании в мире. Правда, есть известные указания на взаимосвязь между сферами; например, религиозные мотивы для научного познания, ratio как скачок в область мистики, искусство как религиозное созерцание, религиозный миф как содержание художественного творчества. И все же эти указания не сходятся ни в каком объективном центре, который бы обретал зримые очертания в ходе ориентирования в мире.
Все конструкции отношения между сферами духа, как средства мироориентирующего исследования, пригодны для того, чтобы приблизиться к пониманию смысла фактических битв. Это толкование смысла делает науки о духе в их действенности фактором самих этих битв. Каждый из бойцов пытается использовать их для себя, оправдывая и понимая самого себя. Но наука о духе является исследованием именно в той мере, в какой она остается относительной и знает, что ее знание есть знание о возможных точках зрения. Она не познает безусловного, и именно этим самым она открывает путь к подлинной правдивости (Wahrhaftigkeit). Дух постигается ею в своем самораздвоении (Selbstentzweiung), чтобы в конце взглянуть сквозь него в глаза экзистенциям (um am Ende durch ihn hindurch Existenzen ins Auge zu blicken). Ориентирование в мире может проникнуть до границ смысла, но не может достаточно полно постичь из этого смысла реальную борьбу. Безусловность экзистенции, как исток борьбы между сферами, знанию недоступна.
3. Снятие сфер. - Если учения о сферах духа пригодны в научном исследовании как средства относительного проникновения в духовно-действительное, то все же подведение конкретной духовной действительности под полученные таким образом рубрики всегда остается неистинным. Эта действительность, как действительность, охватывается таким образом всегда только с одной какой-нибудь стороны. К примеру, научные труды имеют такие стороны, которые позволяют рассматривать их как произведения искусства. Произведения искусства, особенно стихотворные, часто непосредственно представляют собою также и познавательные достижения. Известный поступок одной своей стороной подлежит этическому анализу, и может быть постигнут также как религиозный поступок.
К тому же, не удается поставить рядом друг с другом познание, этос, искусство и религию таким образом, в общем виде как сферы, чтобы в их разделении было в то же время адекватно выражено особенное существо каждой из сфер. Каждая сфера оказывается в основе своей целым духа в особенной форме, которую возможно удержать как особенную только в формализованной пустоте, теряющей всякое содержание. Поэтому и философия каждой отдельной из этих столь строго отделенных друг от друга областей фактически становилась целокупностью философии духа. В ответ на вопрос об особенной форме духа дают только описания их самобытных закономерностей, формальных структур, которые, будучи вполне правильны сами по себе, вводят в заблуждение относительно сущности являющегося в этой сфере духа. Убедительно-логическое, эстетическая правильность, формально-религиозное, соответствующее долгу поведение в силу признания нравственного закона, - это формы и условия истины, но отнюдь не истина самого духа. Эта последняя, удостоверяясь в себе в идеях, может быть даже при расхождении с перечисленными самобытными закономерностями сфер быть во многих людях тождественной как та истина, которая, собственно, важнее всего.
Столкновения между сферами духа не могли быть прекращены никаким окончательным решением; скорее, истина этих столкновений вела через духовные идеи к экзистенции. Никакое развитие конструктивных возможностей предельных альтернатив смысла не может быть чем-то большим, нежели вполне относительным самопониманием через совершающееся в среде духа прикосновение к экзистенции. Здесь делаются ощутимыми для нас решающие противоположности, и все же в их помысленности они уже положены как неабсолютные. Предельная возможная альтернатива: неустранимая борьба сфер, как множества богов, между собою, или единство в совершенном синтезе духа в его тотальности, не является для нас обязательной, поскольку дух, как таковой, уже изначально не может обрести окончательной замкнутости, и все формы конфликта в его среде суть формы самопонимания экзистенциальной борьбы в историчной ситуации.
Поэтому на пути к единой истине сферы духа вновь снимаются, как лишь относительные, партикулярные формы, борющиеся друг с другом не в собственном своем обличье. В них экзистенция приближается к единой для нее истине.
Если, однако, это единство есть, то только в качестве узловой точки в некой экзистенции, поддерживающей ее духовное явление. Истинное единство есть лишь в трансценденции этой экзистенции. Итак, вообще-то могла бы существовать точка зрения, которая в этом случае уже не будет точкой зрения знания, с которой разделение сфер представляется снятым. Но это замыкание взгляда в единство совершается не в пределах ориентирования в мире. Скорее, с позиции этого единства может существовать родство даже в самой жестокой борьбе между двумя противниками. Но всякое единство духа, как сознаваемое в логической формулировке, несостоятельно перед лицом фактов и смысловых возможностей в деле ориентирования в мире.
Подразделение духа показывает нам его в его движении, раздвоении и новом нахождении себя: оно дает нам чувствовать иные истоки, нежели те, которые могут быть мыслимы в пределах отдельных сфер; оно показывает нам формализации там, где сфера получает чистоту бытия, и субстанциальность, которая объективно не может быть постигнута мыслью ни в какой самобытной закономерности сферы. Это подразделение не может прийти к завершению в постижении единого духа таким, каков он подлинно есть. Ибо дух не существует благодаря только самому себе.
Подразделение наук о действительности
1. Общая классификация наук о действительности.
- После разделения действительного на материю, жизнь, душу, дух могло бы показаться естественным утвердить также друг рядом с другом четыре науки, между которыми исчерпывающим образом было бы распределено содержание всего существующего, а именно: физику, биологию, психологию, науку о духе. Однако то, что способ объективности действительного в каждом из четырех этих царств иной, и что эти царства действительности пересекаются между собою, не допускает здесь простой координации. Физика (в ее единстве с химией) есть некая относительно внутренне связная область исследования. Такова же и биология, но в то же время она такова все-таки только благодаря своему отношению к точным естественным наукам, которыми она на каждом шагу пользуется, тогда как ее собственные корни остаются скрыты в темноте. Психология уже гораздо проблематичнее их; она фактически впадает в области биологии и науки о духе или выдает себя за универсальную науку. Наконец, наука о духе действительна только как многообразие, складывающееся из изучения документов, произведений, деяний, институтов человека; она отнюдь не создала такого единства, как физика и биология. Она представляет арену мировоззренческих битв, которые впервые принимают радикальные и безапелляционные решения о смысле и ценности постановок проблем и способов научного исследования, и даже о смысле и ценности самих предметов исследования. Совместное непрерывное возделывание известной области науки конституировалось здесь лишь на почве общности умонастроения, а не как некоторая объемлющая объективность для всех.
