Западные футурологи, занимающиеся прогнозированием перспектив развития постиндустриального общества, полагают, что кризис современной цивилизации носит не локальный, а всеобщий характер, а кроме того, его источники имеют техническую составляющую. По их мнению, человечество мчится в направлении верной и, возможно, тотальной катастрофы. Техника, основанная исключительно на науке и ее достижениях, приобрела характер доминирующего и практически независимого элемента, превратилась в абсолютно неуправляемый, анархический фактор, который может положить конец существованию человечества. Сегодня человек стоит перед альтернативой: либо измениться как отдельная личность и как частица человеческого сообщества, либо исчезнуть с лица земли. Разрабатываются концепции спасения хотя бы части человечества, если спасти всех невозможно. Доктрину глобального экологического катастрофизма поддерживают такие исследователи, как Д. Медоуз, Дж. Форрестер, Пол Эрлих и др. Менее драматизированной формы технофобия прослеживается в работах Л. Мэмфорда, Ж. Эллюля, Г. Маркузе, Т. Адорно и других авторитетных на Западе исследователей. По их мнению, путь к спасению лежит через изменение авторитарной социальной реальности, через уничтожение авторитарной «монотехники», разрушение «мегамашины» (Л. Мэмфорд). Существует и такой рецепт: подчинить дальнейшее развитие техники принципу разумности и полезности, безвредности для современности и для будущего согласно девизу Ж. Ж Руссо «Назад, к природе!».

Теодор Адорно писал об издержках технизации сознания. По его мнению, с одной стороны, работа техников носит чрезвычайно строгий, рациональный характер. С другой стороны, они особенно страдают из-за односторонности, сухости, нечеловеческого характера этой рациональности. Поэтому для них особенно важна попытка сбросить «балласт разума и критики» во всех тех областях, которые непосредственно не являются такой технической работой. Однако все же им не следует мириться с распадением существования на «разумную» половину, которая связана с профессией, и «безответственную» половину, которая связана со свободным временем. И. Вайцбаум в книге «О силе компьютера и бессилии разума» размышлял о массовизации безответственности, об ответственности в силу обязанности, о необходимости подотчетности моральной, этической ответственности. А. Йонас в книге «Принцип ответственности. Опыт этики для технологической цивилизации» пишет о необходимости перейти от ориентированности на прошлое ответственности к ориентированности на будущее самоответственности, которая определяется способностью контролировать и возможностью располагать властью. По мнению Фридриха Рапа, достижения техники требуют неизбежной расплаты за них. Эта обусловленная техникой неизбежность может быть смягчена, но не может быть принципиально устранена, поскольку она имеет свою основу. Следует иметь в виду, что бэконовское «natura non nisi parendo vincitur»[30] имеет силу и в наши дни. Поистине: техника мертва без людей, овладевших техникой...

Определение природы науки связано с ответом на вопрос, с чего она начинается. Согласно К. Попперу, «наука начинается с проблем и затем продолжает развиваться от них к конкурирующим теориям, которые оцениваются критически». Но Х. Г. Гадамер с таким суждением не согласен. Он считает, что проблемы сводятся к альтернативным мнениям, к слишком общим вопросам. Для герменевтики Гадамера наука начинается с вопроса о ее социальной значимости, т.е. с разрешения определенной ситуации, обнаруживающей дефицит информации, когда вопрос есть, а ответа на него нет. Поппер предлагает идти к истине от проблем. Освоение этого пути требует знания правил движения: знаков и терминов. В. А. Канке на примере стоматологической практики объясняет это так: «если зубная боль прерывистая и возникает только при приеме пищи, то она свидетельствует о наличии в зубе кариозной полости». Математик эту ситуацию может объяснить формулой. Гуманитарий объяснит с помощью логических рассуждений: острая, тупая, невыносимая, слегка беспокоящая боль. Можно заключить: для всех наук, независимо от их специфики, свойственна в той или иной степени одна и та же особенность – объединение общего и единичного посредством научного рассуждения.

Возможен и другой ход рассуждений: вчера на дискотеке было так хорошо, как никогда ранее, т.е. речь идет о состоянии, которое уникально, неповторимо и вроде бы не имеет отношения к общему. Можно возразить: говорящий фактически сравнивает свои эмоциональные состояния, случившиеся в различное время, и здесь не обходится без выделения общего и его градации («как никогда ранее»). Частное познается на фоне общего! Такое приравнивание сулит большие выгоды, так как одной схемой охватывается множество аналогичных, схожих феноменов.

Согласно мнению номиналиста, отрицающего онтологическое значение общих понятий (универсалий), в основе постулирования реальности общего лежит непонимание операции абстракции отождествления. В защиту своей позиции он может сослаться на расхождение теоретических расчетов и экспериментальных данных – в этом природа мысленного идеализирования, искажающего реальность. Идеализациями являются, например, понятия точки, абсолютно твердого тела, идеального газа, коммунизма. В реальной действительности нет точечных объектов, абсолютно твердых тел, идеального коммунизма. Но поскольку научные идеализации продуктивно используются, возникает «проклятые» сложные вопросы. Трудноразрешимым вопросом оказалось понимание существа идеализированного воспроизведения изучаемого явления. В идеализации есть доля огрубления действительности, хотя идеализирование в науке способствует выработке точного теоретического знания. Идеализация – это мысленное конструирование понятий об объектах, не существующих и не осуществимых в действительности, но таких, для которых имеются прообразы в реальном мире. Признаком научной идеализации, отличающим ее от бесплодной фантазии, является то, что порожденные в ней идеализированные объекты в определенных условиях находят истолкование в терминах неидеологизированных (реальных объектов.) Проблема идеализации в науке стоит со времен Джона Локка, который любил абстрагирование. В. В. Кудрявцев поясняет: «Если абстрактный объект обладает по крайней мере теми свойствами, что отражены в понятии о нем, то идеализированный – только этими свойствами». В. А. Канке считает, что «научная идеализация есть форма выделения общего, причем, что также существенно, в некотором интервале абстракций... Идеализация не огрубляет и даже не “отмывает“ действительность, а позволяет выделить ее... общие стороны»[31] .

Как критерий научности В. В. Ильин рассматривает следующую совокупность условий: в современной науке «подлинно точным, строгим считается результат, полученный на основе конструктивной процедуры, математического эксперимента, натурального эксперимента, упорядочения научной информации»[32] . Отмечается, что главная задача науки – получение объективного общественно-полезного знания. Познавательная плоскость науки – мыслительный труд на основе поисковой, опытной, технической и аналитической деятельности. Научная деятельность характеризуется следующими признаками:

1) универсальностью – она протекает как общекультурная кооперация современников и предшественников;

2) уникальностью – инновационные процедуры расширяющего синтеза неповторимы, исключительны, невоспроизводимы. Мысль рождается не из мысли, а из мотивированной сферы. Творчество, воображение не имеют правил, они содержат лишь намеки истории;