С точки зрения материализма природный мир состоит из материальных вещей. Здесь нет места Богу или иным идеальным сущностям. Этим можно объяснить известное стремление трактовать все идеальные явления как вторичные образования, производные от материальных процессов.

Все вещи в мире (не важно, относятся ли они к миру природы или к миру культуры) хотя и обособлены друг от друга, но находятся в постоянном взаимодействии, что проявляется в их свойствах. Именно взаимодействие определяет свойства объектов. Если предположить, что взаимодействия нет, то вещь становится недоступной познанию, она никак не проявится. Одна и та же вещь может реализовать во взаимодействии различные свои свойства. Свойства вещи реализуются в процессе определенного взаимодействия ее с другими вещами.

На этом основании можно сделать вывод о том, что бытие наряду с другими характеристиками представляет собой систему взаимодействующих вещей. Таким образом, связь – это взаимообусловленность существования явлений, разделенных пространственными или временными характеристиками. Познание вещи есть познание свойств самой этой вещи, обусловленных системой связей, в которые она объективно включена и которые нами исследуются в настоящий момент времени.

Связи могут быть внутренними и внешними. Внутренняя связь – это структура предмета, т. е. совокупность его внутренних связей. Она обеспечивает его целостность и устойчивость, т. е. качество. Но поскольку предмет или вещь не находятся в вакууме, то они испытывают влияние со стороны других предметов или вещей. Соответственно внутренняя структура зависит от внешних воздействий и может изменяться под их прямым влиянием (приспособляться в биологических системах, подвергаться механическому разрушению и т. д.).

Само определение вещи претерпело значительную эволюцию. Оно приобретало все более абстрактное содержание: от понятия вещи как внешнего тела или предмета через аристотелевское понятие самостоятельности существования – до разделения его на семантическое (или символическое), онтологическое и гносеологическое определение. В онтологическом плане вещь – это любой носитель признаков. В гносеологическом – любой объект мысли. В семантическом – нечто, что может быть обозначено или названо, т. е. имеет идеально-информационное измерение.

Одновременно с этим шел и процесс конкретизации понятия вещи или, точнее, увеличения «конкретности знаний» об абстрактно трактуемой «вещи». Встала задача уточнения признаков вещи. Всем вещам присущи некоторые общие признаки, которые отражаются в таких категориях, как «качество и количество», «сущность и явление», «общее и единичное» и т. д. И здесь важно понимать, как среди признаков вещи различить свойство и отношение. По Аристотелю, свойством называется отдельный признак, который принадлежит одному носителю. Отношением называется отдельный признак, который принадлежит нескольким носителям. Таким образом, отношение как бы связывает все вещи по какому-то типу отношения, а свойство, напротив, их обособляет, выделяя из других вещей.

Итак, природные вещи представляют собой материальные образования, включенные в относительно устойчивые системы движения. Вещи, благодаря такому движению, воздействуют друг на друга. Взаимодействие вещей порождает у них ряд новых свойств и одновременно выявляет относительную самостоятельность вещей. Точно так же и символы культуры как идеально-материальные образования всегда включены в систему человеческих отношений, проявляя только в этом процессе свои имманентные качества и только в нем обретая новые системные свойства.

Соотношение части и целого: принцип системности

Бытие вещей, которые могут быть простыми, а могут быть и чрезвычайно сложными по своему составу и строению, их собственная включенность в различные природные и культурные образования более высокого уровня – все это с необходимостью ставило перед онтологической мыслью важные вопросы о соотношении целого и частей, о различных видах целостности, существующих в мире.

В философии получили развитие два основных направления их решения. Одно из них было связано с тем, что любой предмет, объект или явление рассматривались как сумма составляющих их частей. Предполагалось, что сумма частей и составляет качество целого предмета. Сторонники другого направления исходили из того, что любой объект имеет некоторые внутренние неотъемлемые качества, которые остаются в нем даже при отделении частей. Таким образом, решая проблему существования объекта, философия оперировала категориями «часть» и «целое».

В истории философии данные альтернативные течения известны под названиями меризм (от греч. «мерос» – часть) и холизм (от греч. «холос» – целое).

Меризм исходит из того, что поскольку часть предшествует целому, то совокупность частей не порождает качественно ничего нового, кроме количественной совокупности качеств. Целое детерминируется частями. Поэтому познание объекта есть прежде всего его расчленение на более мелкие части, которые познаются относительно автономно. А уж затем из знания этих частей складывается общее представление об объекте. Такой подход к исследованию объекта получил в науке название элементаристского, основанного на методе редукции (сведения) сложного к простому.

Следует отметить, что подобный подход эффективен, пока речь идет об относительно простых объектах, части которых слабо взаимосвязаны между собой. Ограниченность такого подхода обнаруживается вполне очевидно, как только в качестве объекта выступает целостная система типа организма или общества. Например, никому еще не удалось объяснить специфику общественного развития путем его редукции к историческим личностям (элементарным частицам общества).

Холизм исходит из того, что качество целого всегда превосходит сумму качеств его частей, т. е. в целом присутствует некий остаток, который существует вне качеств частей, может быть, даже существует до них. Это качество целого как такового обеспечивает единство предмета и влияет на качества отдельных частей. Соответственно познание реализуется как процесс познания частей на основании знания о целом. Такой подход, при всей его внешней привлекательности, также часто оказывался ошибочным, ибо приводил к мыслительному конструированию указанного «остатка», который и рассматривался как главная детерминанта системы. Но сам этот остаток часто оставался неопределенным, что приводило к спекулятивным объяснениям реальных процессов.

Антиномичность данных подходов, их аргументированность и вместе с тем ограниченность заставляли задуматься о более тесной и сложной взаимосвязи между частью и целым. В результате сложилось диалектическое понимание данной проблемы, когда обе позиции (и меризм, и холизм) в определенной степени и в определенных пределах стали дополнять друг друга, отражая разные уровни целостности объекта. В русле этой установки сформировалась программа системных исследований. Ее первоначальные элементы содержатся в трудах К. Маркса и М. Вебера. Но в явном виде системные исследования как самостоятельное направление – плод XX в.

Так, в 20-е гг. минувшего века А. А. Богданов разрабатывает учение, которое он называет тектологией. В его рамках любой объект рассматривается с «организационной точки зрения». А. А. Богдановым впервые высказаны идеи, что законы организации носят всеобщий характер и проявляются в том или ином виде в самых разнообразных объектах. Знание этих общих законов значительно упрощает исследование объектов, если рассматривать познаваемые объекты как определенным образом организованные.

Столкнувшись со сложностью организации биологических объектов, ограниченностью применения здесь принципа редукции, к сходным выводам пришел тридцать лет спустя Л. Берталанфи. Он высказался за создание общей теории системных объектов. В итоге системный подход стал особым общенаучным методом, а в философии активно разрабатывается принцип системности. Следует отметить, что данные исследования интенсивно развиваются в нашей стране.