LI. Вот на чем основаны такие прорицания, и, конечно, нечто подобное происходит и во сне. Ибо то, что прорицатели испытывают в бодрствующем состоянии, то же происходит с нами во сне. Во время сна наша душа бодрствует, избавленная от внешних впечатлений и свободная от забот и помех, в то время, как тело лежит точно мертвое. И так как душа наша существовала извечно и пребывала в общении с бесчисленными душами, то она видит все в мире, если только умеренность в еде и питье позволяют душе бодрствовать, когда тело спит. Так обстоит дело с дивинацией во сне.
(116) Теперь встает важный вопрос об истолковании снов по Антифонту, что, собственно, представляет уже искусство, а не нечто естественное, так же как толкование оракулов и прорицаний (толкователи их выполняют ту же роль, что грамматики в отношении поэтов).
Боги напрасно сотворили бы золото и серебро, медь и железо, если бы вместе с тем не научили бы, как добираться до их месторождений. И от плодов земных какая польза была бы роду человеческому, если бы, дав их нам, боги не передали нам также умение их выращивать и заготавливать их?[766] А какой прок от любого материала, если бы мы не владели мастерством превращать его в готовое изделие? Так ко всякому полезному благу, которое боги даровали людям, приложено некое искусство, посредством которого это благо может быть использовано. Сходным образом и для сновидений, прорицаний, оракулов, поскольку многие из них были темными и двусмысленными, потребовались объяснения толкователей.
(117) Большой вопрос, каким образом провидцы в исступлении или спящие видят то, что никогда не существовало, но решение его облегчается тем, что хорошо изучены некоторые другие вопросы, связанные с нашим. Решение нашего вопроса целиком содержится в том учении о природе богов, которое ты блестяще изложил во второй книге[767]. Наш вопрос решится, если мы признаем, что боги существуют, что провидение их управляет миром и что они пекутся о людях не только о всех в совокупности, но и о каждом в отдельности. Если мы будем придерживаться этого мнения, которое, как мне кажется, опровергнуть невозможно, то, конечно, из него обязательно следует, что боги дают людям предзнаменования о будущем.
LII. (118) Следует, однако, разобраться, каким образом это происходит. Стоикам не нравится, что боги вникают в выемку печени каждого жертвенного животного или в крики птиц, так как это, считают они, не пристало богам и недостойно их величия — одним словом, не может быть никоим образом. Но так уж с самого начала устроен мир, говорят они, что определенным явлениям предшествуют определенные признаки (signa), иные во внутренностях жертвенных животных, иные — в [поведении] птиц, иные — в молниях, иные — в чудесах, иные — в звездах, иные — в сновидениях, иные — в речах исступленных прорицателей. Те, которые хорошо понимают эти предзнаменования, ошибаются не часто. А плохо понятые и плохо истолкованные приводят к ложным заключениям, но вина тут не в знамениях, а в невежестве толкователей.
(119) Если мы будем полагать и признаем, что есть некая божественная сила, властвующая над жизнью людей, то нетрудно усмотреть, чем вызывается все то, что происходит вокруг нас. Ибо эта мыслящая сила (vis sentiens)[768], распространенная по всему миру, может и руководить нами при выборе животного для жертвоприношения, и может в тот самый момент, когда ты приносишь жертву, сделать изменение в его внутренностях, так что в них чего-нибудь будет не хватать или что-то окажется лишним. Природа ведь может в несколько мгновений многое или добавить, или изменить, или убрать. И сомневаться в этом не приходится. А наилучшим доказательством может послужить то, что произошло незадолго до гибели Цезаря.
В тот самый день, когда Цезарь в первый раз сел на золотое кресло и появился одетый в пурпурную одежду[769], он принес в жертву быка, и оказалось, что во внутренностях жирного быка не достает сердца. Считаешь ли ты, что животное, снабженное кровью, может существовать без сердца? Цезаря не смутило[770] это необыкновенное явление, хотя Спуринна[771] сказал [ему], что следует опасаться, как бы ему не пришлось лишиться и рассудка и жизни, ведь и то и другое исходят из сердца. А на следующий день у печени жертвенного животного не оказалось головки (caput in iecore). Конечно, эти знамения были даны Цезарю бессмертными богами, чтобы он узнал о своей гибели, а не для того, чтобы он остерегся. Стало быть, если во внутренностях не обнаруживаются те части, без которых жертвенное животное не могло жить, то следует полагать, что эти отсутствовавшие части были уничтожены в самый момент жертвоприношения. LIII. (120) Этот же божественный ум (mens) воздействует и на птиц, вызывая в них желание лететь то сюда, то туда, скрыться то в той, то в другой части [неба], побуждая вещих птиц издавать крики то с правой, то с левой стороны. Но если любое животное может по своему желанию привести свое тело в движение, вниз, вбок, вверх, может, как хочет, члены свои изгибать, поворачивать, вытягивать, сжимать, и все это оно делает чуть ли не до того, как задумало, то насколько это легче для бога, которому все подчинено. (121) Вот он и посылает нам знамения вроде тех, которые описаны многими историками. Так, у одного из них записано, что Луна скрылась, немного ранее восхода Солнца, в созвездии Льва, и это было знамением, предвещавшим победу Александра и македонян над Дарием и персами и смерть Дария. Если родилась девочка о двух головах, то это предвещает, что в народе произойдет раздор, а в семье прелюбодеяние и нарушение супружеской верности. Если женщине приснилось, что она родила льва, то государство, в котором это произошло, будет покорено внешними племенами. В том же роде и знамение, о котором сообщает Геродот[772]: сын Креза, еще будучи младенцем, неожиданно заговорил. Это чудо предвещало окончательную гибель отцовского царства и семьи. А кто из историков не писал об охваченной огнем голове спящего Сервия Туллия?[773]
Как тот, кто, подготовив свою душу перед сном как добрыми мыслями, так и делами, способствующими душевному спокойствию, видит во сне истинное и верное, так человек и в бодрствующем состоянии, если душа у него чистая и непорочная, более подготовлен понять истинное значение знамений, и звездных, и от птиц, и от внутренностей животных, и прочих.
LIV. (122) Это, несомненно, служит объяснением и тому, что мы знаем о Сократе. Он сам, как известно из книг, написанных его учениками, сократиками[774], говорил о себе, что есть нечто божественное, которое он называет «демоном»[775] и которому он всегда повинуется, которое никогда не побуждает его, но часто удерживает. Тот же Сократ (нужно ли искать лучшего свидетеля), когда Ксенофонт попросил у него совета, следовать ли ему за Киром или нет[776], высказав свое мнение, добавил: «Мой совет — это совет человека. Но я считаю, что в подобных темных и сомнительных делах следует обратиться к Аполлону». Ведь и афиняне от имени государства обращаются по наиболее важным делам к этому богу.
(123) Пишут также, что Сократ, увидев своего друга Критона с завязанным глазом, спросил у него, что случилось. Критон ответил, что, прогуливаясь в деревне, он отвел ветку дерева, а когда отпустил ее, она ударила его в глаз. Тогда Сократ сказал: «Это потому, что ты не послушался, когда я, руководствуясь, как обычно, божественным предчувствием (praesagitio divina), отговаривал тебя от этой прогулки».
