Тот же Сократ, когда афиняне под командованием Лахета потерпели поражение при Делии[777], бежал вместе с самим Лахетом. Но добежав до места, где пересекались три дороги, он отказался следовать по той, по которой направились остальные. А спрашивавшим у него, почему он так поступает, Сократ ответил, что бог его удерживает. И вот те, которые побежали по другой дороге, нарвались на вражескую конницу.
Антипатр собрал еще много примеров чудесного предвиденья Сократа, но я их обойду, потому что тебе они известны, и мне нет необходимости напоминать о них. (124) Но вот черта в этом философе, которая представляется не только возвышенной, но почти божественной. Когда он был осужден по обвинению в нечестии, то сказал, что встретит смерть со спокойнейшим духом, потому что ни когда он выходил из дома, ни когда поднимался на помост, с которого произносил речь в свое оправдание, бог не подал ему никакого знака о предстоящем несчастье, обычно ведь бог это делал.
LV. Что касается меня, то я так считаю, что если даже те, которые слывут способными к дивинации с помощью искусства или гаданий, во многом и ошибаются, то все же дивинация существует. Люди ведь ошибаются и в других искусствах, так могут и в этом. Может случиться, что какое-нибудь знамение, данное как сомнительное, было принято за достоверное. Может нечто в знамении оказаться скрытым от наблюдателя или нечто, противоречащее этому знамению, быть не замеченным. Мне же для того, чтобы доказать то, что я защищаю, достаточно обнаружить даже не много, а хотя бы два-три факта чудесного предчувствия и предвещания. (125) Нисколько не сомневаясь, я готов утверждать, что если даже в одном только случае предчувствованные и предсказанные события произошли именно так, как они были предсказаны, и если в этом нельзя усмотреть случайного совпадения, то дивинация определенно существует и все должны с этим согласиться. Поэтому прежде всего, мне кажется, следует признать вместе с Посидонием, что вся сила и весь смысл дивинации должны исходить от бога, о чем уже достаточно было сказано, затем от судьбы, затем от природы[778].
Разум заставляет нас признать, что все происходит от судьбы (omnia fato fieri)[779]. Причем я называю судьбой то, что греки называют εἱμαρμένη, т. е. порядок и связь причин, связанных таким образом, что каждая предыдущая порождает из себя последующую. Это вечная истина, проистекающая из всей вечности. А если это так, то, значит, ничего не произошло, что не должно было произойти, точно так же, как не сможет ничего произойти в будущем, действующие причины чего не содержались бы в природе. (126) Из чего понятно, что судьба — это не то́, что под этим понимает суеверие, а то́, что понимает физика, — извечная причина всего, что произошло в прошлом, происходит в настоящем, произойдет в будущем[780].
Но в таком случае открывается возможность путем наблюдений подметить, какое событие следует за той или иной причиной, если не всегда, что трудно утверждать, то очень часто. А раз так, то вполне правдоподобно, что эти же причины будущих событий опознаются теми, кто видит их в состоянии исступления или во сне.
LVI. (127) Кроме того, раз все происходит от судьбы, что будет показано в другом месте[781], то если бы мог найтись такой смертный, который мог бы духом своим обозреть всю цепь причин, то он не мог бы ни в чем ошибаться. Ибо тот, кто знает причины будущих событий, тот, несомненно, знает все, что произойдет в будущем. Но так как этого никто не может, кроме бога, то следует оставить человеку хотя бы возможность предвидеть будущее по каким-то признакам, указывающим, что́ должно последовать за ними. Ибо будущее наступает не внезапно. Время продвигается наподобие разматывающегося каната, оно не являет ничего нового, ничего такого, что бы раскрылось впервые, что видят и те, которым дана способность естественной дивинации, и те, для которых ход событий становится ясным в результате наблюдений. Эти последние, если самих причин не видят, зато замечают признаки (signa) причин и приметы (notae). Старательно ведутся наблюдения и замеченное сохраняется в памяти. А к этому добавляется еще почерпнутое из памятников прошлого. Так складывается та дивинация, которая называется искусственной и узнает будущее по внутренностям животных, по молниям, по чудесам, по небесным явлениям. (128) Не следует удивляться, что провидцы иногда предвидят то, что никогда не сбывается, ибо все это существует, но не во времени. Как в семени содержится возможность (vis) того, что из него рождается, так в причинах заложены события будущего, и то, что они состоятся, видит ум (mens) человеческий или в состоянии [особого] возбуждения, или освобожденный от уз плоти сном, или предвидит рассудок или сообразительность (ratio aut coniectura). Как ученые, наблюдающие восходы, заходы и передвижения солнца, луны и прочих светил, задолго предсказывают, когда произойдет то или иное из этих небесных явлений, так и те, которые в результате длительного и углубленного изучения заметили последовательность в ходе фактов и событий, могут или всегда, или, если это трудно, по большей части, или пусть даже только иногда, верно узнавать, что произойдет в будущем. Вот некоторые доводы в пользу дивинации, которые выведены из познания роли судьбы.
LVII. (129) А другое доказательство мы получаем от природы, которая показывает, сколь велика сила души, избавленной от телесных чувств, что происходит главным образом или во сне, или в состоянии исступления. Как души богов (animi deorum) без помощи глаз, ушей, языка знают друг о друге, что каждый думает (поэтому-то, когда люди даже молча просят о чем-нибудь или дают обет, то не сомневаются, что боги это слышат), так и человеческие души, когда они или, освобожденные сном, не связаны с телом, или, будучи приведены в состояние душевного возбуждения, сами по себе свободные, вдохновленные, умом замечают то, что души, спутанные с телом, видеть не могут.
(130) И вот эту-то природную основу, пожалуй, трудно отнести к тому виду дивинации, который, как мы говорили, произошел из искусства. Хотя Посидоний пытался это сделать. Ведь и в природе, как считает этот философ, бывают некоторые приметы — предвестники будущего. Так и Гераклид Понтийский пишет, что жители острова Кеоса каждый год внимательно следят за восходом Сириуса и, основываясь на своих наблюдениях, предугадывают, какой будет год: здоровый или вредный для здоровья. Если эта звезда восходит темная и как бы затуманенная, то воздух в том году будет густой и плотный, дышать им будет трудно и вредно для здоровья. Если же звезда будет выглядеть светлой и яркой, то это означает, что воздух будет легкий и чистый и поэтому — здоровый.
(131) А Демокрит полагает, что древние мудро установили, чтобы велись наблюдения над внутренностями жертвенных животных, потому что по их состоянию и цвету можно по определенным признакам узнать и о состоянии воздуха — здоровый он или нездоровый, а иногда даже сделать выводы о будущем бесплодии или плодородии полей. Если эти выводы основаны на наблюдениях над природой и на опыте, то каждый день наблюдений может добавить многое, заслуживающее внимания. И похоже на то, что ученый физик в «Хризе» Пакувия очень плохо знал природу (naturam rerum), когда убеждал:
—Почему? — спрошу, — если ты сам [физик], немного стихов спустя, очень хорошо скажешь:
