— Я не собираюсь ничего скрывать и намереваюсь рассказать вам все без утайки. Это верно, что я задержалась, и в основном из-за… Лоренцо. В вечер убийства в соборе его брата он стал моим любовником… И даже когда я узнала, что Филипп жив, мне трудно было расстаться с ним. Дайте мне ночную рубашку, Леонарда, и сядьте со мною рядом. А теперь я расскажу вам эту историю подробно, если пожелаете.

— А вы не очень устали?

— Не хитрите, Леонарда, я-то знаю, что вы с нетерпением ждете моего рассказа.

— Признаюсь, да! — кивнула Леонарда. — Но сейчас вам надо выпить настой из липовых цветков, чтобы вам потом хорошо спалось.

Было уже за полночь, когда Фьора, выпив отвар, легла в постель, простыни которой благоухали мятой. Протягивая пустую чашку своей старой гувернантке, она спросила:

— Вы презираете меня, Леонарда?

Та, стоя около ее кровати и скрестив руки на животе, спокойно ответила:

— Нисколько. Просто, считая себя вдовой, вы позволили заговорить вашей природе в объятиях человека, о котором другие женщины могут только мечтать. Этот старый сумасшедший Деметриос наверняка сказал вам, что он об этом думает?

— Конечно. Кажется, он понимал, что, не любя Лоренцо по-настоящему, я могу быть с ним все-таки счастливой.

— Я бы не удивилась, если бы он предсказал вам мучения и монастырь, — проворчала Леонарда. — У этих греков своя мораль, но в данном случае он был прав: вы проявили храбрость, достойную мужчины, и должны быть вознаграждены. А теперь ложитесь спать и не думайте обо всем этом. Завтра начнется новый день и новая жизнь. Вот о чем надо думать.

Сказав это, Леонарда наклонилась, чтобы поцеловать Фьору:

— Я не буду зажигать свет, а то налетит мошкара.

Потом она тихо вышла из спальни и пошла к себе. Перед тем как лечь, Леонарда долго молилась на коленях перед статуэткой Святой Богоматери Клери, которую ей подарил Людовик XI.

Она благодарила Святую Богоматерь за возвращение своей любимицы и не удержалась, чтобы не добавить еще одну молитву, в которой она просила избавить Фьору от новых испытаний.

Утром, войдя на кухню, Фьора увидела там Дугласа Мортимера. Удобно устроившись за столом, шотландец отдавал должное паштету из кроличьей печенки и маринованному луку, который он вылавливал из горшочка кончиком ножа. Время от времени сержант прикладывался к кувшину с вином.

Увидев вошедшую Фьору, шотландец прервал трапезу и встал, приветствуя ее.

— Король направил меня к вам, донна Фьора, — пояснил он, — а в ожидании вашего пробуждения госпожа Перонелла попотчевала меня завтраком.

— Она правильно сделала, — улыбнулась Фьора. — Я тоже голодна, а паштет так вкусно пахнет. Однако почему король послал вас в такую рань? У вас важное послание?

— Король приглашает вас сегодня на ужин, а встает он всегда очень рано, чтобы успеть все сделать за день. Да и возможность провести немного времени у вас на кухне мне очень понравилась, — добавил он просто.

— Король оказывает мне большую честь, — сказала Фьора, взяв бутерброд. — Но сегодня на ужине будут и другие приглашенные, а мне хотелось бы поговорить с ним с глазу на глаз.

— Ему тоже. Потому-то он и просил передать вам, чтобы вы прибыли к четырем часам: в это время он прогуливается пешком или верхом на лошади. Сегодня это будет пешая прогулка. Вы сможете прогуляться по саду или осмотреть конюшню.

В назначенный час Фьора, сопровождаемая Флораном, гордым от того, что на него возложена такая миссия, въехала во двор дворца Ле-Плесси. Перед выездом она тщательно обдумала свой наряд. Фьора знала, что король ценил простоту в одежде, но, с другой стороны, он настаивал на соблюдении определенного этикета. Поэтому после долгих размышлений Фьора выбрала — с одобрения Леонарды — платье из матового шелка с черно-белым рисунком и с зеленым бархатным поясом. Небольшой короткий эннен такого же веселого цвета молодой листвы, с прозрачным, тщательно накрахмаленным муслином покрывал ее голову. Только одна драгоценность виднелась в ее декольте — золотая ящерица с глазами из изумрудов, которую она надевала в день свадьбы с Филиппом де Селонже и которую Леонарде удалось спасти во время разгрома во дворце Бельтрами.

Фьора встретилась с королем на ступенях дворца. При виде ее он улыбнулся и быстрым шагом направился к ней, в то время как Фьора в глубоком реверансе присела перед ним, низко склонившись, чтобы король не заметил ее улыбку. Она старалась сдержать смех. И тому были причины. Людовик XI, одетый, как обычно в короткую тунику из простого серого сукна, перехваченную кожаным ремнем, на этот раз надел удивительный по своей нелепости головной убор. Надетый прямо на шапочку из красного шелка, он походил на черную кардинальскую шляпу, слишком широкие поля которой почти закрывали его плечи, оставляя лицо в тени. В этой шляпе Людовик был так похож на гриб, что по улыбке, которую не могла скрыть Фьора, он все понял.

— Это моя шляпа так вас веселит, донна Фьора? Так знайте, она мне очень нравится, потому что она спасает от жары, а во время дождя защищает меня лучше, чем все мои остальные головные уборы. Этот новый головной убор — идея епископа города Валенса.

— Право, сир, это отличная идея. Можно только пожалеть о том, что правила не позволяют нам, женщинам, носить подобные головные уборы.

— Вы могли бы носить похожие, если бы вы были настоятельницей аббатства. А впрочем, кто вам может помешать ввести это в моду? Разве красивая женщина не может позволить себе немного фантазии? — с улыбкой спросил Людовик.

Фьора не успела ответить. В этот момент большая белая борзая подбежала к королю и стала прыгать вокруг него, потом прижалась к его ногам, подняв свою узкую голову. Даже без богатого ошейника с золотыми наклепками и драгоценными камнями Фьора узнала бы любимую собаку Людовика XI, ее помощницу в недавней драматической истории. Король засмеялся:

— А, это ты, Милый Друг! Хочешь пройтись вместе с нами?

Но учти, мы идем в сад, а ты знаешь, что там нельзя бегать по клумбам. Вы помните его, донна Фьора?

— Конечно, сир! — ответила она, поглаживая шелковистую шерсть собаки. — Товарищей по оружию не забывают, в особенности если они так красивы, как этот.

— Это верно. Вы тогда отлично справились с этим негодяем в монашеской рясе. Вы знаете, что его уже нет в живых?

— Мне сказали об этом, сир, — кивнула Фьора. — Он умер от какой-то болезни?

— Нет. Скорее всего от своей собственной злобы. В буйстве он разбил себе голову об решетку своей клетки. А похоронен он был со всеми почестями, и при этом даже произнесли три мессы за упокой его черной души.

Сказав это, Людовик XI перекрестился, дал что-то вкусное Милому Другу и двинулся дальше. Идя следом за королем по песчаным дорожкам, Фьора подумала, что садовник в замке был настоящим художником. Клумбы в саду и грядки в огороде были разбиты в строгом порядке, и каждая из них имела свою конфигурацию. Посаженные деревья были выбраны с учетом цвета их листвы. Розы и лилии в саду, овощи и ароматические травы в огороде были посажены так, что весь ансамбль радовал глаз. Вода для полива подавалась из фонтана де ля Сарр, соединенного с замком медными или глиняными трубами.

В саду работали несколько садовников. Увидев короля, они приветствовали его и вновь принимались за работу. Людовик XI останавливался около них, иногда делал им какое-нибудь замечание, но всегда любезным и спокойным тоном. Фьора даже задалась вопросом, а собственно, что она здесь делает: король, казалось, совсем забыл о ее присутствии.

Наконец они очутились в огромном фруктовом саду. Ветви деревьев просто клонились к земле от изобилия плодов. Король сорвал несколько слив и угостил Фьору, затем указал ей на каменную скамейку в тени вишневого дерева. Людовик сел и сделал знак своей гостье сесть рядом. Он снял свою шляпу и бросил ее на траву. Помолчав немного, король сказал со вздохом:

— Итак, мадам де Селонже, расскажите мне о том, что происходит в Риме и что вы там делали?