— А что действует?

— Что?

Митя посмотрел бандиту прямо в глаза. Глаза эти, по обыкновению, ничего не выражали.

«Как это они такую маску вырабатывают? — с откровенной завистью подумал Митя. — Ни за что не поймешь, о чем парень думает. Просто мертвяк какой-то. Артист, одно слово».

— Что действует? Откровенно сказать?

— Конечно. У нас, я так понимаю, серьезный базар идет. За деньги.

— Да. Если откровенно, помешать могут только бандиты.

Игнат усмехнулся.

— Зря смеешься. — Митя налил себе шампанского. — Тут разбор уже по-взрослому идет.

— А я что, пацан, что ли?

Глаза Игната нехорошо сузились, но Митя уже знал, что это — тоже игра. Игнат его испытывает. Если от такой мелочи Митя даст слабину, покажет хоть намек на испуг, с ним никто не будет иметь серьезных дел. Посчитают просто за трусливого фраера.

Митя спокойно выдержал взгляд Игната и, глотнув шампанского, ответил:

— Нет. Ты не пацан. Иначе я бы к тебе не обратился. Но надо трезво оценивать ситуацию. Понимать, с кем, возможно, придется иметь дело.

— И с кем же? Если ты такой умный, скажи.

— Скажу. Этот бизнес, ты же понимаешь, очень сытный. Валятся бешеные бабки, причем быстро. И не надо париться ни с нефтью, ни с железом. Все чисто, культурно, а заработки — будь здоров.

— Да? Что-то вот Кроха только платит и платит. Кстати, ты узнай там, эти ваши «Совы» — как у них дела идут? Кроха вписался, денег дал на раскрутку. А отдачи пока ноль. Ну, он максает, запал на эту телку, на Эльвиру. Но это беспредельно не может длится. Кроха деньги считает. Телка телкой, а суммы там уже пошли ломовые.

— Сколько он вложил, если не секрет?

— До хуя и больше. Ты лучше у Эльвиры спроси. Или у этого фраера, у директора ихнего. Кроха с ними двоими добазаривался. Фраер обещал…

— Моня, что ли?

— Может, и Моня. Не знаю. Пацан как пацан. Вроде правильный. Не мазурик. Но хотелось бы просечь, куда наше лаве течет. Кроха напрягаться начинает.

— Пусть не напрягается…

— Отвечаешь?

— Отвечаю.

Игнат еще раз пристально посмотрел Мите в глаза:

— Ну, хорошо. Так что ты предлагаешь?

— Я предлагаю вписаться в пиратство.

— Слышал я про эту тему. Только она уже схвачена.

— Схвачена. Но схвачена очень мало. На этом пироге еще много ненадкусанных краешков.

— Красиво говоришь, — усмехнулся Игнат. — Художественно. Прямо писатель. — Он налил шампанского в свой бокал и чокнулся с Митей. — Давай, мастер. Выпьем.

Поставив пустой бокал, Игнат постучал пальцами по столу. Тут же за его спиной вырос официант, и Митя подумал, что этот служитель ночного заведения либо обладает изощренным, уникальным слухом, позволяющим в грохоте музыки и шуме посетителей расслышать эту тихую дробь пальцев по столу, либо настолько вышколен Игнатом, что ловит малейшие изменения настроения своего важного клиента или даже предугадывает его желания.

— Еще парочку, — бросил Игнат официанту, и Митя чуть не хрюкнул, развеселившись от того, что бандит вдруг заговорил текстом булгаковского Шарикова.

Официант исчез и через минуту вернулся с двумя бутылками шампанского.

— Слушай, Игнат, — глядя на бутылки, сказал Митя. — А у тебя от шампанского голова утром не болит? Я, например, в таких дозах не могу. Мне бы лучше водочки. От шампанского, если его перепьешь, по утру вообще — туши свет. Голову не поднять.

— Да? А я ничего. Привык. Эй, слышь, — крикнул он в спину официанту. — Водки еще принеси. Бутылку.

— Ну так что же? — Он снова посмотрел на Митю. — Давай конкретно.

— Конкретно — бабки нужны. Для начала бизнеса.

— А у тебя нету, что ли?

— Есть. Но этого не хватит.

— Какие вы все-таки… — Игнат покрутил в воздухе пальцами. — Ничего сами не можете сделать. Чуть что — «бабки нужны». Я их рисую, что ли? Сам зарабатываешь не слабо.

— Да. Не слабо. На одного — не слабо. А для дела — маловато будет.

— И сколько же надо для дела?

— Много, Игнат. Надо структуру вписывать.

— Какую еще структуру?

— Вашу, например.

Матвеев слегка блефовал. Он понятия не имел, что за «структура» стоит за Игнатом и есть ли она вообще, но подозревал, что «крыша», которую представлял этот молодой и строящий из себя крутого мафиози бандит, не может состоять из него одного и еще таинственного Крохи, которого Митя никогда в жизни не видел. Если уж такая акула, как Гольцман, пользовался услугами Игната, значит, за ним точно должны стоять люди чрезвычайно серьезные и в криминальном мире уважаемые.

— Нашу… Хм… Интересные вещи говоришь, Матвеев.

Игнат впервые назвал Митю по фамилии, и тон его как-то странно изменился. Исчезло из голоса уркаганское ерничанье. Игнат вдруг перестал выглядеть бандитом, и облик его приобрел неуловимое сходство с государственным деятелем среднего звена, словно перед Митей сидел еще не примелькавшийся на телеэкранах, но вполне крепкий думский депутат.

— Ты, Митя, либо не понимаешь, что говоришь, либо действительно принял серьезное решение. Ты хорошо подумал?

— Да. Иначе не позвонил бы тебе. И не завел бы этот разговор.

— Структура… Тоже, словечко придумал. У тебя сегодня какой-то прямо творческий подъем, Матвеев.

— Очень может быть.

— Так что ты там про Москву начал? — поинтересовался Игнат. — Давай договаривай.

— Нужно с московскими партнерами все делать. Чем самим открывать производство, вбивать деньги в завод, лучше использовать готовый.

— Это понятно. А ты сам-то какие функции хочешь исполнять?

— Я хочу сделать новую фирму.

— Угу. А как же господин Гольцман?

Теперь Игнат смотрел на Митю наивными круглыми глазами. Митя еще раз удивился, как быстро меняет маски бандит и как обширен арсенал этих масок.

— Гольцман? При чем тут Гольцман? — Митя стукнул донышком бокала по столу. — Я от него ухожу.

— Что так?

— Сказал же тебе, свое дело хочу делать.

— И все? Это все твои причины?

— Понимаешь… Мне что-то не нравится, как он повел дела. Вернее, в какую сторону.

— А в какую?

— Все эти его игры с мэрией, с отделом культуры…

— И что?

— Знаешь, чем это закончится?

— Ну, чем же?

— Тем, что в один прекрасный день он тебе скажет: «Извини, Игнат, я в твоих услугах больше не нуждаюсь». И мне скажет то же самое. Сделает себе новый «Ленконцерт». Я ведь слышал частично всякие его переговоры. Он хочет войти во власть, частный бизнес его уже не устраивает. Ему нужен бизнес в государственном масштабе. Номенклатурой хочет стать. И тогда и ты, и я станем ему абсолютно не нужны. Я не знаю, как ты с ним договоришься, но если он фирму ликвидирует, то я от него уйду только с тем, что он мне даст. Понимаешь? Не с тем, что я хочу взять, а с тем, что он мне захочет дать. Меня это не устраивает.