Для пятнадцати человек маленький шлюп был таким же тесным, как «Ворон» для сотни с лишним корсаров. Эти скученность и теснота, однако, не тяготили Серова, напоминая ему привычный цирковой вагончик или палатку, в которой ютился их взвод в Чечне. Даже люди были похожи: боцман – вылитый ротный старшина, суровый молчун, Брюс Кук – в точности знакомый лейтенант, такой же юркий, подвижный и вспыльчивый, а Эрик, один из братьев-скандинавов, походил на белобрысого Коляна, хлопца из Подмосковья. Окружающий мир тоже демонстрировал Серову свою неизменность, доказывая, что триста лет – не срок, с которым считаются Галактика или планета Земля. С точки зрения таких глобальных категорий, будущее отличалось от прошлого лишь большей суетливостью человеческой расы, расползшейся по всем материкам и островам, опутавшей их дорогами и застроившей городами. Мелочи, всего лишь мелочи! Главное было постоянным: все так же всходило и садилось солнце, мерно дышал океан, дул ветер, текли по небу облака и мерцали ночами далекие звезды.

Стур разделил команду на вахты по четыре человека, и Серов впервые встал к рулю. Правя корабликом в темное время, он глядел на звезды, уже привычно отыскивая среди них Полярную, на компас в медной позеленевшей окантовке и думал об ожидающем их впереди. Вероятно, эта привычка рассчитывать и строить планы тоже являлась чем-то таким, что отличило его от нынешних современников; они, даже Тегг и Шейла, больше жили сегодняшним днем, а значит, были уязвимее. Серов такой оплошности не допускал. Впервые с тех пор, как он очутился в этой реальности, над ним не стояли капитан и прочие начальники, и слово его имело вес; он мог распорядиться так или иначе собственной судьбой и судьбами тех, кто плыл с ним на шлюпе, не зная, что уготовано в грядущем. Но будущее бросает тень перед собой, и зоркий человек способен различить его контуры, уяснить события по жесту, фразе или промелькнувшей мысли.

Фраза была – намек, подтолкнувший мысль в нужном направлении. Губернаторы нищим не помогают, сказал Уот Стур, и это было правильно по отношению к царям и королям, министрам, президентам, генералам и прочим властям предержащим. Ни в эту эпоху, ни в более поздние века они, за редким исключением, отнюдь не являлись оплотом порядка и справедливости и не склоняли слух свой к ограбленным и униженным. Опыт Серова, включавший нищету его семьи, сожженные торговые палатки, службу в ОМОНе и поиски похищенных людей, лишь подтверждал такое мнение, а это заставляло думать, что Шейла потеряла не только любимого дядюшку, но и богатое наследство. Фрегат уже отняли, а что касается плантаций и поместий, то лишь губернаторы Тортуги, Барбадоса и Ямайки могли, подтвердив ее права, ввести во владение этим имуществом. Кроме того, имелись сто восемьдесят тысяч песо, хранившихся у де Кюсси – скорее всего, в сундуках Французской Вест-Индской компании. Захочет ли он расстаться с деньгами? Ответ не очевиден, размышлял Серов. Если бы Шейла явилась в Бас-Тер на «Вороне», с грузом сокровищ, с пушками и сотней с лишним молодцов, рекомендация была бы веской! Но шлюп невелик и команда мала, а это делает из них просителей. Все равно, что он пришел бы к Петру Алексеевичу с одним пистолетом да шпагой и сказал бы: дай мне батальон и чин майора! Петр, может быть, и даст… Но де Кюсси – не Петр.

Так думал Серов, пока их судно, минуя огромный остров Тринидад, а за ним островок поменьше, под названием Тобаго, плыло к Барбадосу. Уложиться в пять суток, как надеялся боцман, не удалось – в это время года дул северо-восточный ветер, который на четвертый день отнес их к берегам Гренады. Речная вода в бочках быстро протухла, превратившись в мутную жижу с гнилым запахом, пища кончалась, но высадиться на Гренаде, где стоял испанский гарнизон, они не рискнули. Уот Стур, плававший в карибских водах без малого четверть века, припомнил, что за Гренадой тянется до самого Сент-Винсента цепочка мелких островов, необитаемых и окруженных рифами.[78] Опасные места, но малая осадка шлюпа и ловкость Хрипатого выручили их; Боб провел суденышко между черных, обросших водорослями камней в крохотную бухту, где волны лизали золотой песок и ветер шелестел листвою пальм.

В четвертом часу пополудни они сошли на берег. Серов поддерживал Сэмсона Тегга, с трудом ковылявшего по песку, Шейла и Джос несли корзину с жалкими остатками маиса и фруктов, Тернан тащил котелок, а остальные – бочки для воды и сделанные из ножей остроги. Взглянув на солнце и проворчав, что до заката еще достаточно времени, Стур повел Рика, Боба и братьев Свенсонов к ключу, бившему в пальмовой роще. Охотники разбрелись у воды в поисках черепах и черепашьих яиц, Тернан, вооружившись острогой, высматривал рыбу, Кактус Джо пытался сбить камнями орехи с пальм. Это ему удалось. Отрубив верхушки нескольких кокосов, Шейла напоила Тегга соком, потом бомбардир прилег в тени деревьев и заснул. Он чувствовал себя гораздо лучше – рана закрылась, лихорадка прошла, но ступал он на больную ногу еще с трудом.

К тому времени, когда солнце стало погружаться в море, на пляже горел костер, в котелке булькало варево из маиса с черепашьим мясом, жарилась на прутьях рыба, а люди сидели у огня, жадно втягивая аппетитные запахи. Вид у команды был не из лучших; полуголые, обросшие щетиной, грязные, с ввалившимися щеками, они походили на шайку голодных нищих. Животы у всех раздулись – за последние три часа каждый выпил не меньше галлона воды. Вода на острове была с легким железистым привкусом, но после тухлятины из бочек казалась прекрасной.

Ели молча, быстро, глотали, не прожевывая, огромные куски. Отползали к пальмам и, облегчившись, вновь возвращались к котлу. Допили вино и ром из фляжек Стура и Кактуса Джо, сгрызли твердую мякоть кокосов, разлеглись на песке, захрапели. За время этого скорого пиршества была сказана едва ли пара фраз – Стур пробормотал, что завтра нужно вялить черепашье мясо, а Страх Божий отозвался: завялим, боцман, Господь не обидел черепахами этот край.

Серов уснул, но в середине ночи Шейла его разбудила:

– Идем, Андре.

Он сел, протирая глаза кулаками.

– Куда?

Зубы девушки блеснули в лунном свете – она улыбалась.

– Запах от нас как от стада свиней. Я хочу помыться.

– Акулы… – протянул Серов, с сомнением поглядывая на воду.

– Ерунда! Акулы не трогают людей, если нет кровоточащих ран. Идем!

Поднявшись, он двинулся вслед за Шейлой по песку. Она шагала уверенно, однако вела его к пальмовой роще, прочь от воды и храпевших у костра пиратов. Почему?.. – мелькнула мысль у Серова, но тут же он сообразил, что они находятся на острове. На крохотном клочке суши в тысячу ярдов поперек, и куда тут ни пойдешь, всюду уткнешься в воду. Шейле об этом не приходилось вспоминать – она была островитянкой, прожившей жизнь рядом с морем.

Темные кроны пальм зашелестели над ними, и Серову почудилось, что он снова на том безымянном островке, где команда «Ворона» делила добычу. Место их первого с Шейлой свидания… И место, где он впервые ступил на сушу… Совсем недавно, полугода не прошло…

Песчаные прогалины между деревьями белели, будто засыпанные снегом. То ли стон, то ли всхлип послышался вверху – какая-то ночная птица подавала голос. Слабый ток воздуха овеял лицо Серова, и большая, почти невидимая в полутьме бабочка скользнула над его плечом. Птицы, бабочки, крабы и черепахи – других живых существ на этом острове не было. Казалось, Бог сотворил его специально для них с Шейлой.

За рощей снова простирался залитый серебряным светом пляж, темнели камни у воды, тихо рокотали волны и мерцала, переливалась лунная дорожка в море. Шейла сняла сапоги, расстегнула пояс и вдруг замерла, повернувшись вполоборота к Серову: