— Мне показалось иначе, — сказал он.

Виддершинс запросил перерыв для консультаций с клиентами. Перерыв был объявлен. Фескью, Гиблинг и Локхарт провели его, торжествуя. А между Виддершинсом и мисс Голдринг разгорелся желчный спор. Шортстэд, прослушав исковое заявление и его обоснование, был готов решить дело по договоренности сторон. Мисс Голдринг же, перед лицом малодушия издателя и откровенной неприязни судьи к ней самой, ни о какой договоренности сторон не желала и слышать.

— Все, что они утверждают, — наглая ложь, — кипела она. — Никогда я не приглашала этого говнюка на чай. Никогда я не использовала имени этого поганого Локхарта Флоуза ни в одной из моих книг!

— Но ведь оно же есть в «Песне» …, — начал было Шортстэд.

— Заткнитесь! — оборвала его мисс Голдринг. — Если оно там есть, значит, это вы его туда вставили. Его не было в той рукописи, что я отправляла в издательство.

— Вы в этом твердо уверены? — спросил Виддершинс, пытавшийся отыскать хоть проблеск надежды в совершенно безнадежном деле.

— Клянусь Господом Богом, — ответила мисс Голдринг столь страстно, что это прозвучало убедительно, — я никогда в жизни даже не слышала имени Флоуз и уж тем более не использовала его в своих книгах.

— Можно взглянуть на рукопись? — спросил Виддершинс, и Шортстэд послал за ней. Имя Флоуз было напечатано по всей рукописи четким машинописным шрифтом.

— Ну, что вы на это скажете? — спросил Виддершинс. Мисс Голдринг сказала очень многое, и по большей части сказанное ею было верно. Шортстэд сказал очень мало: в его словах верно было все.

— Тогда мы должны подвергнуть сомнению подлинность этого документа, — сказал Виддершинс. — Все согласны с таким предложением?

Мисс Голдринг была согласна, Шортстэд — нет.

— Это та самая рукопись, которую мы от вас получили, — настаивал он.

— Нет, не та. И это не тот текст, что я диктовала. Это гнусная подделка.

— Вы в этом абсолютно уверены? — спросил Виддершинс.

— Клянусь Господом Богом…

— Хорошо. Мы оспорим иск на этом основании. То есть заявим, что данный документ, который поступил к мистеру Шортстэду, не является оригиналом той рукописи, которую подготовили вы лично.

— Совершенно верно, — подтвердила мисс Голдринг. — Я клянусь Господом Богом…

На следующий день, когда мисс Голдринг заняла место свидетельницы, чтобы подвергнуться перекрестному допросу со стороны пышущего энергией Фескью, она все еще продолжала клясться именем Господа Бога и многих других богов поменьше. Слушая ее, Гиблинги едва сдерживались.

— Мисс Мэгстер… — начал Фескью, но судья прервал его.

— Свидетельницу, насколько мне известно, зовут мисс Голдринг, мисс Женевьева Голдринг. Почему вы обращаетесь к ней «мисс Мэгстер»? — спросил он.

— Мисс Женевьева Голдринг — вымышленное имя, — ответил Фескью, — ее настоящее имя… — Его прервал резкий выкрик со скамьи для свидетелей.

— Женевьева Голдринг — мое литературное имя, мой псевдоним.

Судья Пламмери с отвращением уставился на перо в ее шляпе.

— Не сомневаюсь, — произнес он, — не сомневаюсь, что ваша профессия требует иметь целый набор имен. Но суду необходимо ваше подлинное имя.

— Мисс Мэгстер, — угрюмо произнесла мисс Голдринг, отлично отдавая себе отчет в том, что обнародование этого имени разочарует немалую часть ее читателей. — Но своим поклонникам я известна как мисс Женевьева Голдринг.

— Опять же не сомневаюсь, — сказал судья, — но, основываясь на том, что я тут услышал, должен заметить, что у ваших поклонников своеобразный вкус.

Фескью мгновенно уцепился за эту подсказку, брошенную ему судьей.

— Если вы так предпочитаете, я готов называть вас Женевьевой Голдринг, — сказал он. — Я никоим образом не хочу повредить вашей профессиональной репутации. Скажите, верно или нет, что в романе «Песнь сердца» вы описываете героя по имени Флоуз, который является любителем того, что на языке проституток и их клиентов называется «сбруей и поркой»?

— Я не писала «Песнь сердца», — ответила мисс Голдринг.

— Но, мне казалось, вчера вы признали, что являетесь автором этой книги, — возразил судья, — а сейчас…

В ответ со свидетельского места он услышал речь о несправедливостях и беззаконии, творимых издателями и редакторами. Когда мисс Голдринг выдохлась, адвокат Фескью повернулся к судье Пламмери:

— Возможно, ваша честь, стоило бы внимательно изучить оригинал рукописи и сравнить его с другими рукописями, представленными ответчицей ее издателю?

— Защита не возражает, — сказал Виддершинс, и в слушании дела вновь был объявлен перерыв.

В тот же день два специалиста — графолог и эксперт по шрифтам пишущих машинок — дали под присягой заключение, что рукопись «Песни сердца» была напечатана на той же самой пишущей машинке, что и «Шкаф короля» и «Болотная девушка» — две другие книги, написанные мисс Голдринг. После чего Фескью на следующем слушании в суде продолжил перекрестный допрос ответчицы.

— Сейчас доказано вне всякого сомнения, что «Песнь сердца» написали именно вы, — сказал он. — Признаете ли вы теперь, что вы знакомы в настоящее время и были знакомы прежде с истцом, мистером Локхартом Флоузом?

Мисс Голдринг начала отчаянно отрицать это, но Фескью остановил ее.

— Пока вы не совершили преступления, давая ложные показания, — сказал он, — хочу попросить вас ознакомиться с данными под присягой показаниями мистера Флоуза, что вы приглашали его в свой дом на чай и угощали его ментоловым ликером.

Со своего свидетельского места мисс Голдринг смотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Откуда вам это известно? — спросила она.

Фескью улыбнулся и посмотрел на судью и присяжных.

— Мистер Флоуз рассказал мне вчера об этом под присягой, — весело ответил он.

Мисс Голдринг качала головой.

— О ментоловом ликере? — слабым голосом спросила она.

— Нет, это истец рассказал мне в частном порядке, — ответил Фескью. — Но вы, я полагаю, пьете ментоловый ликер?

Мисс Голдринг кивнула с несчастным видом.

— Да или нет? — потребовал Фескью.

— Да, — ответила мисс Голдринг.

Сидевшие ниже нее Виддершинс и Шортстэд прикрыли глаза рукой. Фескью продолжил разгром дальше.

— Верно ли, что у вас в спальне лежит ковер голубого цвета с вкраплениями золотого, что ваша кровать имеет форму сердца, что рядом с ней стоит торшер с розовато-лиловым, в складочку, абажуром и что вашу кошку зовут Пинки? Верно все это или нет?

В достоверности всего сказанного можно было не сомневаться. Выражение лица мисс Голдринг говорило об этом безо всяких слов. Но у мистера Фескью был заготовлен и смертельный удар.

— И наконец, верно ли, что вы держите собаку чау-чау, по кличке Блоггс, с единственной целью не допустить того, чтобы в ваш дом кто-нибудь мог зайти без вашего разрешения или в ваше отсутствие?

Необходимости в ответе опять-таки не было. Все факты, сообщенные Фескью, соответствовали действительности: адвокат узнал обо всем этом от Локхарта, а тот, в свою очередь, — от Джессики.

— Так что, — продолжал Фескью, — без вашего разрешения мистер Флоуз не смог бы заявить под присягой, что, когда вы пригласили его к себе в дом, вы сделали это исключительно по собственной воле и с намерением соблазнить его, а не сумев добиться этой цели, вы, преднамеренно и заранее обдумав свои преступные намерения, попытались разрушить его брак, репутацию и лишить его средств к существованию, изобразив его в вашем романе как вора, извращенца и убийцу. Так все это или не так?

— Нет, — закричала мисс Голдринг, — не так! Я никогда не приглашала его к себе. Я никогда… — Она запнулась, и это означало катастрофу. У нее в постели побывало немало молодых людей, но…

— У меня больше нет вопросов к свидетельнице, — сказал мистер Фескью и сел.

В своем заключительном слове судья Пламмери подтвердил свою репутацию человека резкого и беспристрастного. Представленные в суде доказательства и поведение мисс Голдринг как на скамье свидетелей, так и вне ее не оставили у судьи сомнений в том, что она лжет, что она проститутка и в обычном, и в литературном смыслах этого слова и что она преднамеренно и из преступных побуждений сделала все то, о чем говорил адвокат Фескью. Присяжные заседали всего пару минут и постановили считать факт клеветы доказанным. На основании их решения судья посчитал обоснованной оценку истцом масштабов нанесенного ему личного и финансового ущерба. С учетом инфляции, которая в настоящее время находится и в будущем будет находиться на уровне восемнадцати процентов, размеры компенсации в пользу истца должны составить порядка одного миллиона фунтов стерлингов. Сверх того, продолжал судья, он направляет материалы по данному делу генеральному прокурору в надежде, что ответчице будет предъявлено обвинение в лжесвидетельстве. Мисс Женевьева Голдринг упала в обморок. Мистер Шортстэд не помог ей подняться.