— Если Джессика выйдет замуж, — сказала она как-то вечером после ужина, — я останусь без дома.

Старый Флоуз заказал себе еще бренди, что должно было выражать его радость по поводу того, что обсуждение наконец-то началось.

— Почему, мадам? — спросил он.

— Потому что мой бедный покойный муж завещал все двенадцать домов по Сэндикот-Кресчент, включая и наш собственный, дочери, а я не стала бы жить вместе с молодыми.

Старый Флоуз хорошо понимал миссис Сэндикот. Он достаточно долго прожил с Локхартом и знал, что значит делить дом с этой скотиной.

— Есть Флоуз-Холл, мадам. Там всегда вам будут рады.

— В каком качестве? Как временному гостю, или вы имеете в виду что-то более постоянное?

Старый Флоуз заколебался. В голосе миссис Сэндикот было нечто такое, что подсказывало ему: матери Джессики не понравится тот более постоянный вариант, который он действительно имел в виду.

— Вы не будете временным гостем, мадам. Вы сможете жить там столько, сколько захотите.

Глаза миссис Сэндикот засверкали сталью провинциальной добродетели:

— А что подумают об этом соседи, мистер Флоуз?

Флоуз снова заколебался. Ближайшие соседи жили в Блэк-Покрингтоне, в шести милях от него, и к тому же плевать он хотел на то, что они могут подумать. Но сочетание двух этих обстоятельств уже оттолкнуло от него многих экономок, и вряд ли оно было способно привлечь миссис Сэндикот.

— Полагаю, они поймут, — увильнул Флоуз от прямого ответа. Но обмануть миссис Сэндикот ему не удалось: предположения ее не устраивали.

— Я должна думать о своей репутации, — сказала она. — Я никогда бы не согласилась жить в одном доме с мужчиной, если бы при этом у меня не было какого-то законного положения, которое объясняло бы мое пребывание в доме.

— Законного положения, мадам? — переспросил Флоуз и сделал большой глоток бренди, чтобы успокоить нервы. Эта чертова баба делала ему предложение!

— Думаю, вы понимаете, что я имею в виду, — сказала миссис Сэндикот.

Флоуз молчал. Ультиматум был предельно ясен.

— Так что если наши дети поженятся, — безжалостно продолжала она, — я повторяю — если — то, полагаю, нам следует задуматься и над своим будущим.

Флоуз задумался и пришел к выводу, что его будущее неопределенно. Миссис Сэндикот нельзя было назвать совершенно непривлекательной. Флоуз мысленно уже не однажды раздевал ее и решил, что ее полнота и округлость вполне в его вкусе. С другой стороны, у жен есть свои отрицательные стороны: они непременно хотят командовать. Раскомандовавшуюся экономку можно уволить, жену — нет. К тому же миссис Сэндикот, при всей ее внешней почтительности к Флоузу, производила впечатление сильной и волевой женщины. Он явно не стремился провести остаток своих дней с такой женщиной, впрочем, если тем самым удалось бы сбыть с рук этого поддонка Локхарта, то, быть может, стоило рискнуть. Изолированность Флоуз-Холла могла подействовать усмиряюще на самую сильную женщину и, кроме того, у него будет союзник в лице Додда. Да, несомненно, союзник, и не без способностей. Наконец, если он не сможет уволить жену, то, с другой стороны, и жена не уволится так, как в любой момент может уйти экономка. Флоуз ухмыльнулся в стакан с бренди и кивнул головой.

— Миссис Сэндикот, — сказал он с непривычной фамильярностью, — правильно ли я понимаю, что вам не было бы противно сменить фамилию на миссис Флоуз?

Миссис Сэндикот буквально засветилась согласием.

— Я была бы счастлива, мистер Флоуз, — ответила она, взяв его за испещренную старческими пятнами руку.

— Тогда позвольте мне доставить вам это счастье, мадам, — сказал старик, думая про себя, что стоит ему только заполучить ее во Флоуз-Холл, а там уж ей придется найти свое счастье, никуда не денется. Как бы салютуя близкому союзу двух пар, судовой оркестр вдарил фокстрот. Когда музыка кончилась, Флоуз вернулся к обсуждению практических вопросов.

— Должен предупредить вас, что Локхарту потребуется какая-нибудь работа, — сказал он. — Я всегда хотел, чтобы он сидел дома, хотел сделать его управляющим тем имением, которое он когда-нибудь унаследует, но раз у вашей дочери двенадцать домов…

Миссис Сэндикот пришла ему на помощь.

— Все дома сданы съемщикам, — сказала она, — и по закону о найме на длительный срок квартплата в них фиксированная, но наш милый Локхарт сможет работать в фирме моего покойного мужа. Насколько я знаю, у него неплохо с математикой.

— Могу без колебаний утверждать: в арифметике у него подготовка отличная.

— Тогда у него должно получиться в «Сэндикот с партнером». Там занимаются бухгалтерским делом и консультируют по налогам, — сказала миссис Сэндикот.

Флоуз мысленно поздравил себя со своей предусмотрительностью.

— Ну и решено, — сказал он. — Остается только договориться о свадьбе.

— Свадьбах, — подчеркнула миссис Сэндикот. — Я всегда хотела, чтобы Джессика венчалась в церкви. Флоуз отрицательно покачал головой:

— В моем возрасте, мадам, будет неприлично, если за венчанием вскоре последует отпевание в той же церкви. Я бы предпочел какое-нибудь более радостное место. Но, хочу заметить, я не одобряю ту процедуру, что принята при гражданской регистрации.

— Я тоже, — согласилась миссис Сэндикот, — это так неромантично.

Но в том, что старый Флоуз не хотел регистрировать обычным образом брак Локхарта, соображения романтики не играли никакой роли. Ему внезапно пришла в голову мысль, что без свидетельства о рождении может оказаться вообще невозможно женить эту скотину. И, кроме того, приходилось скрывать тот факт, что его внук — незаконнорожденный.

— Почему бы капитану судна не обвенчать нас, — сказал Флоуз после некоторого размышления. При этих словах миссис Сэндикот испытала радостный трепет. Такое решение не оставляло бы времени для раздумий и сомнений, оно сочетало бы энергичность действий с почти аристократической их эксцентричностью. Как она потом могла бы хвастать этим перед подругами!

— Тогда утром я поговорю с капитаном, — сказал Флоуз. Миссис Сэндикот было позволено сообщить новости молодым.

Она нашла их на шлюпочной палубе. Локхарт и Джессика о чем-то шептались. Миссис Сэндикот остановилась и стала прислушиваться. Они так редко говорили друг с другом в ее присутствии, что ей было любопытно узнать, о чем они могут разговаривать наедине. То, что она услышала, одновременно и обрадовало ее, но и вызвало у нее тревожные чувства.

— О, Локхарт!

— О, Джессика!

— Ты такой замечательный!

— Ты тоже.

— Ты правда так думаешь?

— Конечно.

— О, Локхарт!

— О, Джессика!

Под сияющей луной и сверкающим взором миссис Сэндикот они заключили друг друга в объятия и Локхарт задумался, что делать дальше. Джессика предложила выход:

— Поцелуй меня, дорогой.

— Куда? — спросил Локхарт.

— Сюда, — Джессика подставила губы.

— Сюда? — спросил Локхарт. — Правда, сюда?

Миссис Сэндикот, стоявшая в тени спасательной шлюпки, оцепенела. Она не могла видеть происходящее, но то, что она только что услышала, показалось ей отвратительным. Одно из двух: или ее будущий зять был умственно неполноценным, или же ее собственная дочь была сексуально куда более опытна — а, по мнению миссис Сэндикот, более развращена, — нежели она предполагала. Миссис Сэндикот мысленно разразилась проклятиями в адрес этих негодных монахинь. Последовавшие слова Локхарта подтвердили ее худшие опасения:

— А в этом нет ничего плохого?

— О, милый, ты так романтичен, — прошептала Джессика, — так романтичен.

Миссис Сэндикот была настроена вовсе не романтически. Она вышла из тени и обрушилась на Джессику и Локхарта, отпрянувших друг от друга при ее появлении.

— Ну, хватит, — заявила она. — Когда поженитесь, можете делать что хотите, а до тех пор моей дочери не пристало заниматься на палубе Бог знает чем. К тому же вас могут увидеть.

Джессика и Локхарт в изумлении уставились на нее. Наступившее молчание первой нарушила Джессика: