Впервые в жизни я увидел, как Цицерий не может найти нужных слов. Он долго молча взирал на Древо Хесуни, а затем произнес:

- Вы сделали все, что могли.

Открытие Фестиваля намечалось на завтра. Соревнования жонглеров должны были состояться около полудня, а по их завершению начинался турнир молодых эльфов. На второй день празднества наступала очередь хоров, а затем в течение трех дней шли театральные представления. Все это означало, что Исуас тренируется сегодня в последний раз. Поскольку заняться мне было нечем, я отправился на поляну леди Йестар, чтобы посмотреть на занятия. Макри и Исуас сидели на траве друг напротив друга, скрестив ноги и закрыв глаза. На коленях у каждой лежал меч. Так неподвижно они восседали довольно долго. Это, видимо, и есть знаменитое Суразу, подумал я и решил, что Суразу все-таки лучше, чем Гаксин, поскольку в этом случае Исуас не избивают до полусмерти.

Но Исаус вдруг дернулась и потянулась к мечу. Но прежде, чем её пальцы коснулись рукоятки, Макри подняла свое оружие и плашмя ударила мечом по голове ученицы. Из раны на лбу Исуас брызнула кровь, а сама она ничком упала на траву. Макри, продолжая сидеть, скрестив ноги, схватила Исуас за волосы и, рывком подняв с земли, два-три раза шлепнула по щеке.

- Отвратительная техника, - сказала она, как только к Исуас вернулось сознание. - Вернись в позицию.

- У меня течет кровь! - взвыл эльфенок, вытирая ладонью лоб.

- Прекрати болтовню! - оборвала её Макри. - И приступай к медитации.

Исуас, у которой, видимо, все ещё кружилась голова, приняла нужную позу, и они обе смежили веки. Приняв твердое решение никогда не брать у Макри уроков медитации, я тихо удалился.

Я вернулся в тихий дом Карита и провел остаток дня, сидя у окна. Солнце давно скрылось за горизонтом, взошла луна, но мое настроение лучше не стало. Я чувствовал себя несчастным, как ниожская шлюха. А может быть, даже и того несчастнее.

В первый день Фестиваля эльфы со всей Авулы устремились на турнирное поле. Певцы и музыканты услаждали слух публики. Исуас должна была выступить во второй половине дня, и Макри призналась, что страшно волнуется.

- Если она меня подведет, я её прикончу.

Она пока так и не сказала мне, стоит ли ставить на её ученицу или нет.

- Подожди, пока я не увижу, как выглядят остальные участники, - ответила Макри, когда я прямо спросил её об этом.

Уложив в сумку запасной деревянный меч для Исуас, она посетовала на то, что не может прихватить с собой настоящее оружие. Пронос настоящего клинка на турнир считался у эльфов каланиф.

- Кто знает, что может случиться во время Фестиваля, - сказала она. - Если кто-то из этих пятнадцатилетних выйдет из повиновения, мы можем пожалеть, что у нас нет с собой оружия.

На голове Макри была все та же нелепая зеленая шляпка, которую она получила в подарок от Исуас. Такие шляпки здесь носили только дети, но Макри этот головной убор нравился. Она покрасила ногти на ногах в золотой цвет и облачилась в короткую голубую тунику, позаимствованную ею у Карита. В ноздрю она продела новое золотое кольцо с небольшим драгоценным камнем. Кольцо она попросила на время у супруги Карита. Одним словом, моя подруга выступала в своем лучшем виде, и хотя эльфы к ней привыкли, они на сей раз пялились на нее, когда мы проходили мимо.

Для особо почетных гостей вроде принца Диз-Акана были сооружены небольшие трибуны, но основная масса зрителей устроилась прямо на травке вокруг поляны. Поляна шла к центру покато, образуя нечто вроде естественного амфитеатра. Макри деликатно сопровождал один из эльфов, проявивших к ней внимание во время похорон. Я незаметно отошел в сторону, чтобы найти Волута, обещавшего свести меня с местным букмекером. В поисках оружейника я наткнулся на юную поэтессу Дру. Поэтесса дружески мне улыбнулась и заявила, что как раз меня она и ищет.

- Я хочу оказать тебе услугу, человечище, - сказала она.

Я слегка нахмурился, так как словечко “человечище” мне не очень понравилось. Вслух же я произнес:

- Могу обойтись и без услуг. Но коль скоро я здесь, выкладывай.

- Вчера вечером я слышала, как ты говорил о возможности сделать ставку.

Подобный поворот темы меня заинтересовал. Ведь я опасался, что она начнет читать поэму, написанную ею в мою честь. Это была бы та ещё услуга! Но вместо того чтобы завывать стихи, как делают все поэты, Дру сообщила, что может кое-что намекнуть.

- Что значит “намекнуть”? - спросил я.

- Назвать победителя.

- Это называется “наводка”, - назидательно произнес я.

- Верно. Наводка, - радостно сияя, согласилась Дру. - У себя в Турае ты часто играешь на тотализаторе?

- Постоянно.

- А напиваешься часто?

- Лишь тогда, когда не играю на тотализаторе.

- До чего же мне хочется побывать в городах людей, - задумчиво протянула Дру. - Ты знаешь, папа даже не разрешает мне курить фазис. Это ужасно несправедливо.

- Насколько мне помнится, ты что-то говорила насчет наводки.

- Верно. В состязании жонглеров надо ставить на Шутан-ир-Хемас.

Я недовольно скривился. Подобная “подсказка” не стоила ни гроша.

- А как насчет её пристрастия к “диву”?

- В этом-то и весь фокус. Три последних дня она не притрагивалась к наркотику. Я это знаю точно, поскольку, после того как родители скинули её с семейного дерева, она живет в доме Лития. Шутан клянется, что решила начать новую жизнь, поносит на чем свет стоит “диво” и как сумасшедшая практикуется в жонглировании. Прошлым вечером я видела её работу. Это была фантастика! Кроме того, я слышала, как оружейники говорили, что на неё никто ставить не будет, потому что в неё не верят. Разве это не означает, что ставки будут приниматься в очень хорошем соотношении? - Дру ненадолго задумалась и закончила: - Конечно, если я что-то не перепутала. Я ничего не понимаю в тотализаторе.

- Нет. Ты все изложила правильно. Выигрыши могут быть очень приличными. Но ты уверена, что она хорошо выступит?

Дру в этом не сомневалась. Я же подобной уверенности не испытывал. Для того чтобы избавиться от привычки употреблять наркотик, трех дней мало. Тем не менее, если она твердо решила завязать, может быть, и не вредно сделать на неё ставку.

Я поблагодарил Дру и бросился на поиски Волута. У меня был мешок гуранов и немного местных денег. Макри доверила мне сделать ставки и за нее.

Волут представил меня букмекеру, уютно расположившемуся в большом дупле довольно далеко от поляны. Этот старый эльф не хотел оскорблять своим присутствием лорда Калита и Совет старейшин. На Шутан-ир-Хемас он принимал ставки один к двадцати, но, несмотря на это, желающих рискнуть было немного. Меня же соотношение 1:20 вполне устраивало, и я сделал ставку.

Поскольку на поляне собралось множество эльфов из низших слоев общества, торговля пивом шла вовсю и притом во многих местах. Я прикупил несколько бутылок и отправился на поиски Макри. Она находилась на небольшом возвышении, с которого открывался прекрасный вид на центр поляны. Мое появление не очень обрадовало её юного поклонника-эльфа, но больших успехов бедняге, судя по его виду, так или иначе добиться не удалось. Макри была слишком озабочена судьбой Исуас.

Я сообщил Макри, что сделал ставку на Шутан-ир-Хемас.

- А мы не сильно рискуем? - спросила она.

- Я получил хорошую наводку от поэтессы Дру.

Макри выразила сомнение в правильности моих действий, но развивать эту тему не стала, так как все её мысли были заняты предстоящим турниром. Одним словом, на сей раз я отделался сравнительно легко. Лично я начал возвращаться к жизни. Расследование дела Элит-ир-Мефет, конечно, закончилось катастрофой, но все сложности жизни куда-то улетучиваются, когда у меня появляется возможность сыграть на тотализаторе.

Пока жонглеры выходили на поле, зрителей развлекали певцы и акробаты. Никакого особого церемониала открытия состязаний не было, так как жонглирование не считалось высоким искусством и служило всего лишь прологом к высокоумным спектаклям из жизни королевы Лиувин.