— А нужна ли ему вторая молодость? — с сомнением сказала Паскаль. Она была очень благодарна Гвен за то, что она спасла жизнь Джону, однако по-прежнему предпочитала не торопиться с выводами. Но ответ могло дать только время, и Паскаль это понимала. — Роберту в его возрасте нужна вовсе не кинозвезда, — добавила она ворчливо. — Ему нужен друг, спутник жизни, словом — настоящий человек, а не райская птица в золотом оперении.

— Но Гвен и есть настоящий человек, — спокойно возразил Джон. — Она готовит и убирается в доме не хуже вас с Дианой, к тому же с ней интересно общаться. А как стойко она переносила все ваши выходки! Ведь в самом начале вы ей буквально житья не давали, но она терпела. Но самое главное заключается в том, что Гвен любит Роберта — так, во всяком случае мне кажется. А он любит ее.

— А если он захочет на ней жениться? — с беспокойством спросила Паскаль.

— В пашем возрасте, — рассудительно сказал Джон, — жениться вовсе не обязательно. Ведь Роберт не собирается заводить детей! Им обоим хочется только быть вместе, а для этого совсем Не нужен брачный контракт.

— Вот и хорошо! — Паскаль с облегчением вздохнула. — Если Роберт па ней не женится, я снова начну верить в его здравый смысл.

— А я начну верить в твой здравый смысл, если ты перестанешь капризничать и сходишь со мной к врачу, — едко заметил Джон. — Я понимаю, сегодня тебе лучше, по это ничего не значит. Ты могла подхватить какую-нибудь желудочную инфекцию. Может, тебе надо принимать антибиотики?

— Единственное, что мне нужно, это сон, — сердито ответила Паскаль. С утра она чувствовала такую слабость, что едва дождалась обеда, и теперь собиралась снова лечь. Джон не стал спорить и, укрыв ее одеялом, спустился вниз.

Паскаль проспала до пяти часов. Когда Эрик, Роберт и Гвен вернулись после прогулки па яхте, Диана загорала в шезлонге па лужайке перед домом, а Джон уехал в ближайший отель, чтобы отправить факс в Нью-Йорк.

— Ну, как покатались? — спросила Диана и, поглядев на Эрика, неожиданно улыбнулась. Вес это время она думала о нем и о том, что сказала ей накануне Гвен. Диана все еще сердилась па мужа, по теперь ей было гораздо легче представить себе, что когда-нибудь ее обида уляжется, боль успокоится и она сможет его простить. Вспоминала Диана и о долгих счастливых годах с Эриком, его внимание и заботу, перебирала в уме все черты характера Эрика, которые когда-то так ей нравились. Диана много думала о том, что случилось, и, как ей казалось, нашла ответ. Интрижка с Куклой Барби была отчаянной попыткой Эрика продлить уходящую молодость, и Диана все чаще думала, что не должна судить его за это слишком строго.

Эрик тоже посмотрел на жену и невольно замер. Впервые за много, много дней, кроме отчуждения и боли, он увидел в ее глазах обнадеживающий свет.

— Неплохо. Жаль только, тебя не было с нами, — выдавил он наконец и двинулся по дорожке в дом. Но когда Эрик проходил мимо шезлонга, Диана неожиданно пошевелилась и села, вопросительно глядя на него, и он остановился, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. — Мне действительно очень тебя недоставало, — проговорил он, провожая взглядом Роберта и Гвен, которые прошли вперед и скрылись в доме. — Пока мы катались на яхте, я много думал…

— Я тоже, — ответила Диана. Она не уточнила о чем, но Эрик почувствовал, что лед между ними начал таять.

Мне действительно хочется поскорее во всем этом разобраться! — горячо заговорил он. — Я знаю, что поступил по отношению к тебе просто подло, и с моей стороны было бы глупо рассчитывать, что ты будешь доверять мне, как раньше. И все-таки мне бы хотелось надеяться, что когда-нибудь ты простишь меня!

— Мне тоже хотелось бы на это надеяться, — с надеждой сказала Диана. Их друзья несколько раз разговаривали с ними обоими, но слова Гвен запали ей в душу глубже остальных — должно быть, потому что за ними стоял ее собственный горький опыт, тяжесть совершенной ошибки. Диана почувствовала, что Гвен все еще чувствует свою вину и страдает. — Ладно, там будет видно, — сказала она, и это было все, что она могла обещать ему на данный момент.

Но когда ближе к вечеру они отправились к себе в спальню, Диана вдруг почувствовала, что ее шаг снова стал легким и упругим, а когда Эрик сказал что-то смешное, она неожиданно улыбнулась.

— Хочешь, поужинаем сегодня в ресторане? — предложил Эрик, и Диана, немного подумав, кивнула.

— А как насчет остальных? — спросила она. — Мы их тоже пригласим?

На этот раз задумался Эрик.

— Нет, — сказал он решительно. — Только ты и я. Остальных мы пригласим в другой раз.

Он испытывал огромное облегчение оттого, что Диана снова разговаривает с ним, почти как раньше. Что-то изменилось, но Эрик никак не .мог понять — что, а главное — почему!

А Роберт и Гвен тоже решили отправиться вечером в Сен-Тропе. Нагулявшись по улицам, они зашли в свое излюбленное кафе и, взяв столик в углу, заказали бутылку вина и несколько морских блюд. Как обычно, они много шутили и смеялись, когда Роберт вдруг схватил Гвен за руку.

— Знаешь что, давай вернемся домой, — вдруг проговорил он взволнованно.

— Что случилось? Тебе нехорошо?! — Гвен даже испугалась — такими неожиданными были его слова. Но Роберт выглядел вполне счастливым, и она успокоилась. Уплатив по счету, они сели в «букашку» и поехали на виллу.

В доме было тихо и пусто. Диана и Эрик еще не вернулись, Джон и Паскаль легли необычно рано, и, пробираясь на цыпочках по коридору, Роберт и Гвен шептались и хихикали, как школьники.

У дверей ее спальни Роберт поцеловал Гвен, и она пожелала ему спокойной ночи, но он не торопился уходить. Поглядев на нее, Роберт вдруг почувствовал себя, как подросток на первом свидании.

— Я хотел спросить… — запинаясь, проговорил он. — Может быть, мне… Не хотела бы ты спать сегодня в моей комнате, Гвен? — сказал Роберт и покраснел.

— Я бы очень этого хотела, — ответила она. Это был очень важный момент, к которому они шли долго и с большой осторожностью. Ничто не заставляло их спешить, ничто не вынуждало идти дальше, чем каждому из них казалось допустимым и возможным, но сегодня все вдруг изменилось. Роберт неожиданно почувствовал, что они оба готовы сделать решительный шаг. В последние два дня он почти не думал об Энн, вернее — думал, но по-другому. Позавчера ему приснился сон, в котором Энн смеялась и махала ему рукой, словно прощалась. Нет, она как будто отпускала его, и когда Энн поцеловала его во сне и, повернувшись, стала удаляться, он испытал неожиданное облегчение. Когда он проснулся, его подушка была мокра от слез, но это были светлые и легкие слезы. Почему-то Роберт был уверен, что теперь все будет хорошо. Он даже рассказал об этом сне Гвен, но она ничего не сказала, да и что она могла сказать? Ведь это касалось только его и Энн, но Роберт считал иначе. Он знал, что это имеет самое прямое отношение и Гвен тоже. В спальне Роберт зажег ночник на столике у кровати. Рядом с ночником стоял портрет Энн, и Гвен почувствовала, как у нее защемило сердце. Должно быть, Роберту было очень нелегко остаться одному после того, как столько лет рядом с ним был любимый человек. И сначала он действительно страдал, страдал каждый день и каждый час, но, когда боль утихла, Роберт понял, что у него остались его дети и его воспоминания. А теперь у него была еще и Гвен, и он чувствовал себя счастливым.

Несколько секунд Роберт стоял неподвижно и смотрел на нее. Он как будто уже сейчас смаковал то, что им предстояло. Потом он протянул руки, Гвен шагнула ему навстречу и оказалась в его объятиях.

— Я люблю тебя, Роберт, — прошептала она. — Все будет хорошо, вот увидишь…

В ответ Роберт кивнул и поцеловал ее в губы. В его глазах стояли слезы — в эти мгновения он в последний раз прощался с Энн и говорил «здравствуй» своей любви. Потом страсть захлестнула обоих пенной волной, поцелуи сделались жаркими, требовательными, и спустя несколько секунд оба уже лежали на кровати. Роберт несколько раз видел Гвен в купальнике, и ему казалось — он хорошо знает ее тело, однако то, что открылось ему сейчас, поразило его своей красотой и совершенством. Но даже это было не главным. В первую очередь ему нужно было не ее тело, а сердце, и именно его она протягивала ему сейчас на раскрытых ладонях.