— Нет, — покачал головой Роберт. — Просто мне не нравится, как ведут себя Паскаль и Диана. Они, словно дети, не желают признавать того, что им не нравится, и если к детям еще можно относиться снисходительно, то взрослые люди заслуживают, чтобы им кто-то вправил мозги. Мне не хотелось бы с ними ссориться, но если подобное повторится, придется крупно с ними поговорить!

— Мы должны быть терпеливы, — возразила Гвен, и Роберт уже в который раз поразился ее выдержке и спокойствию.

Теперь я жалею, что вообще пригласил тебя сюда, — сказал он печально. Однако он тут же подумал, что в какой-то степени присутствие Гвен облегчило ему переход к новой жизни, о которой они только что говорили. Вместе с тем Роберту хотелось во что бы то ни стало защитить Гвен от несправедливого отношения, и он чувствовал, как вкупе с верностью покойной жене в нем набирает силу преданность Гвен. Она пробудила его к жизни, да и не ответить на ее искренность и участие мог только человек бездушный и черствый, а Роберт никогда таким не был.

И, сидя рядом с ней на узком сиденье яхты, он неожиданно привлек ее к себе и крепко поцеловал в губы.

Чувство необычайной легкости и восторга охватило его. Ничего подобного Роберт не испытывал уже много лет и, едва переведя дыхание, он поцеловал Гвен снова.

Наконец он выпустил Гвен и улыбнулся. Поцелуй странным образом остудил его гнев. Вероломство друзей, строивших ему всяческие препятствия, возымело обратное действие — Роберту захотелось защитить Гвен, заключить в объятия.

— Ты не сердишься? — спросил он нежно.

— Нет. По-моему, все в порядке. А как ты считаешь? — Гвен все еще беспокоилась о нем, и Роберт улыбнулся. Улыбка очень шла ему, делая еще привлекательнее и моложе.

В порядке? Ну еще бы!.. — воскликнул он и поцеловал Гвен в третий раз. На этот раз она тоже обняла его, и на несколько секунд Роберт забыл, где он, что с ним и почему еще совсем недавно он был так расстроен и зол. В эти сладостные мгновения он мог думать только о Гвен и о том, как приятно ее целовать. Даже об Энн он забыл. Сейчас во всем мире для него существовала только Гвен и его чувства к ней.

Потом они еще некоторое время говорили о парусах, оснастке и о том, как правильно лавировать, когда идешь против ветра. Неожиданно Роберт встал на палубе во весь рост и показал рукой на появившееся у входа в залив небольшое пятнышко. Оно быстро росло, и вскоре Гвен разглядела красавицу-яхту, которая на всех парах летела к ним. Из обеих ее труб поднимался прозрачный дымок, на мачте трепетал яркий вымпел, полированный корпус из розового дерева поблескивал на солнце, обводы поражали своей элегантностью.

Несколько секунд Роберт и Гвен не отрываясь смотрели на «Сирену Средиземноморья», потом переглянулись. Оба чувствовали, знали, что эти мгновения они запомнят надолго, может быть — на всю жизнь.

— Знаешь, ты сделала меня очень счастливым, — сказал Роберт и улыбнулся. Гвен снова наполнила его жизнь смыслом, подарила ему восторг и надежду — чувства, которых он уже давно не испытывал. Ему очень хотелось провести с ней несколько часов на «Сирене», и Роберт жалел только о том, что пригласил на яхту остальных, однако делать было нечего. Развернув парус, он направил свою крошечную яхточку к берегу, чтобы предупредить друзей.

Всю дорогу от причала до виллы они с Гвен держали друг друга за руки, и Роберт чувствовал себя наверху блаженства. Он не помнил уже, когда чувствовал себя таким молодым и счастливым. Энн была человеком сдержанным, малоэмоциональным и терпеть не могла выставлять свои чувства напоказ. Гвен же, напротив, не прятала свою нежность и была значительно более открытой и непосредственной.

Когда они вернулись в дом, Роберт пошел к себе в спальню, чтобы захватить купальные принадлежности и еще кое-какие мелочи. Побросав все необходимое в сумку, он отправился к спальне Гвен. Дверь была открыта, но он постучал, прежде чем войти.

Гвен уже переоделась в белый сарафан и теперь укладывала в пляжную сумку чистый купальник, солнечные очки и крем от загара. Услышав Роберта, она обернулась. Волосы красиво обрамляли ее правильное лицо, в карих глазах плясали золотые искры. Она улыбнулась, и Роберт снова обнял ее и поцеловал. На этот раз он не чувствовал ни вины, ни сожаления — только огромное облегчение, покой и любовь. Он понимал, что знает Гвен недостаточно хорошо, но это казалось ему не важным. Роберт был уверен в одном:

он нашел наконец женщину, которая может стать для него буквально всем. Ему многое в ней нравилось, и чем лучше он узнавал Гвен, тем больше находил в ее характере привлекательных черт. Теперь он, наверное, не расстался бы с ней за все сокровища мира.

Они так и не сказали друг другу ни слова. Взявшись за руки, они вместе вышли в гостиную, словно бросая вызов всему миру. Возможно, с их стороны было бы разумнее (во всяком случае — на данный момент) спрятать свои чувства от Дианы и Паскаль, но Роберт не желал скрываться. Он словно объявлял своим друзьям, что стал другим человеком и ожидает от них если не одобрения, то, по крайней мере, уважения к своей воле и желаниям. А если они не изменят своего поведения, что ж — в таком случае их ожидают самые серьезные последствия. Какие это будут последствия — Роберт пока не решил, но он был готов к борьбе. К борьбе за себя, за Гвен и за то чувство, которое рождалось в эти мгновения.

Прогулка на яхте «Сирена» с Генри Адамсом, его женой Чери и еще двумя актерами оказалась куда более интересной и захватывающей, чем могли себе представить Роберт и его друзья. Генри Адаме держался очень любезно и приветливо и очаровал всех буквально с первых секунд. Во всяком случае, на Паскаль и Диану он произвел такое сильное впечатление, что они только таращились на него во все глаза и с трудом подбирали слова, если к ним обращались.

Принимали их на яхте как особ королевской крови. Им выделили отдельные каюты, где можно было переодеться или просто отдохнуть, стюарды в белоснежных фирменных куртках ловили каждое их желание буквально на лету, и вскоре у каждого из гостей оказался в руке бокал с прохладительным напитком, а Джон получил к тому же превосходную сигару. Справившись с первоначальным потрясением, Паскаль и Диана принялись расспрашивать Чери о современной моде. Суперзвезда подиумов Нью-Йорка и Парижа подробно отвечала им и при этом очаровательно заигрывала с Джоном, который, развалясь в шезлонге с сигарой в одной руке и стаканом виски в другой, испытывал поистине райское блаженство.

«Сирена» пришла в Сен-Тропе почти на час раньше, чем планировалось, и компания не успела поесть, но на борту их ждал роскошный обед. После еды они устроились на палубе, чтобы позагорать, поговорить, послушать музыку и перекинуться в карты. Обед и обильная выпивка настроили всех на благодушный лад, и Роберт позволил себе надеяться, что отныне Паскаль и Диана будут относиться к Гвен снисходительнее хотя бы из чувства благодарности. Но его ожиданиям не суждено было сбыться. Даже наоборот — их подозрения проснулись с новой силой, и, лежа в удобных шезлонгах на носу «Сирены», Паскаль и Диана вполголоса спрашивали друг друга, что заставило Гвен Томпсон поселиться с Робертом на старой вилле, в то время как она могла купаться в роскоши и вести такую же беззаботную и приятную жизнь, как Генри Адаме и его друзья. Она была одна из них и, бесспорно, она была звездой — в этом-то Паскаль и Диана не сомневались. Все три знаменитых актера совершенно искренне восхищались Гвен, ее красотой, внешностью и талантом, и она держалась с ними как с равными, не допуская, впрочем, ни малейшей вольности, ни малейшего намека на флирт. Только Роберт был небезразличен ей по-настоящему, и это настолько бросалось в глаза, что обеим женщинам стало не по себе. Разыгрывает паиньку, решили они, продолжая наблюдать за Гвен, старавшейся, чтобы Роберту было хорошо и удобно. Увы, предвзятое отношение к актрисе ослепило их, и теперь они были просто не в состоянии все оценить реально, без предвзятости. Им и в голову не приходило просто порадоваться за друга. Зато Джон и Эрик, не терзавшиеся подобными муками, были очень довольны. Роберт оправдал их надежды.