Я ее ответом не удостаивала, была поражена масштабом творящегося вокруг меня сумасшедшего дома и очень надеялась, что во время принятия пищи Глеб все же объяснит мне, где он пропадал столько времени и что за гонку на длинную дистанцию мы сейчас совершаем.
Наконец, завернув в один из неприметных коридорчиков и уткнувшись в глухой тупик, магистр пробормотал тихое заклинание и нажал на какой‑то из камней кладки. Внешне ничего не изменилось, только Глеб теперь силком попытался меня волочь уже в сплошную стену. Таранить лбом камни я была морально не готова.
‒ Эй — эй! Ты что делаешь? Я через стены ходить не умею!
‒ Я тоже! ‒ и в качестве успокоения для моей психики, просунул руку по локоть в самое сердце кладки. Рука прошла свободно, не встретив ни малейшего сопротивления. ‒ Это же обычный морок! Чтобы студенты не шастали в преподавательскую столовую!
Я насупилась.
‒ А вам что, жалко, что ли? ‒ будучи девочкой неглупой, я разу смекнула,
если прячут, значит, есть что прятать.
‒ Лично мне не жалко… А вот тетю Маню толпы наглых и голодающих курсантов затерроризируют. Она же безотказная, всех накормить и осчастливить норовит.
‒ Что за тетя Маня?
‒ Пошли, сейчас познакомлю! ‒ и, подхватив сомневающуюся меня под белы рученьки, все же заволок по ту сторону каменного морока.
По ощущениям это напоминало прохождение через пленку мыльного пузыря, только характерного лопающегося звука "чпок" не услышалось.
Я очутилась в небольшом помещении. Полноценной столовой его было назвать сложно, так пять столиков, стоящих вразнобой на манер придорожной кафешки. Наверное, меня бы постиг призрак вселенского разочарования, как‑то большего я ожидала от громкого названия -
преподавательская столовая, если бы не одно "но" — запахи здесь витали просто фантастические.
И хотя сейчас здесь кроме нас с Глебом никого не было, но десятки ароматов, как по мне, просто обязаны были привлекать сюда всех мимо проходящих по коридору.
— Если морок только маскирует стену, то почему запахи не проникают на ту сторону? — мои школьные знания физики очень некстати проснулись и теперь требовали разъяснения ситуации. Морок — это визуальная маскировка,
иллюзия, а вот молекулы запахов должно сдерживать что‑то более материальное, чем зыбкое марево.
Глеб лишь плечами пожал, он, как местный житель, явно незнающий о строении микровселенной, не заморачивался что и куда должно проникать.
— Без понятия! — легкомысленно ответил он. — Я об этом никогда не думал.
Не проникает и все тут. Древняя магия! Меня сейчас больше интересует материальность еды, чем запахов!
Пришлось с ним согласиться, тем более что шиза как всегда оказалась права — аромат курочки витал в воздухе и наглым образом дразнил мои вкусовые рецепторы!
В поисках еды я озирала столовую более пытливым взглядом. Каменные стены, древняя кладка, магические фонарики, висящие по сторонам, а еще живые зеленые растения, висящие в веселеньких кашпо возле этих самых фонариков. Больше всего они напомнили мне обычный лесной папоротник,
вот только этот местный аналог умел цвести, причем большими бутонами ярко — красного цвета. Само соцветие намекало на родство с лилиями, а сердцевина у диковинок мерцала нежным светом, словно десяток светлячков решил устроить в них дискотеку.
В дальнем, чуть менее освещенном, углу обрисовывались очертания еще одной двери, именно туда и направился Глеб. За руки меня на этот раз он не тянул, я и сама, ведомая любопытством, последовала за ним.
Дверь при ближайшем рассмотрении оказалась обычной, точно такой же,
как и в любой из комнат блоков, только что номер или характерная надпись ее не украшали.
— Тетя Маня содрала, — словно угадав мои мысли, пояснил Глеб, — Сказала,
что раз кроме этой двери других здесь нет, то и подписывать кухню словом
"Кухня", смысла тоже не имеется.
Я молча кивнула, логика у тети Мани была налицо.
Брюнет сделал последний шаг к двери и тихонько постучал.
— Войдите! — раздался женский голос с той стороны.
И вот, едва дверь была открыта, я обомлела.
Кухня была по площади раза в три больше, чем вся преподавательская столовая. Квадратное помещение, вдоль левой стены огромные длинные столы. Над несколькими из них витают десятка два ножей, одни чистят картошку, другие нарезают овощи, третьи мясо рубят, а на оставшихся столах полным ходом идет сам процесс приготовления еды — нарезанные овощи прыгают в салатники и размешиваются послушной ложкой, витающей в воздухе.
Над разделанным мясом порхали солонка с перечницей и добротно приправляли будущий кулинарный шедевр. Далее мяско, в зависимости от его будущего назначения, плыло на правую сторону кухни, где располагались огромные плиты. Там уже шкворчали и парили множество сковородок и кастрюлек.
И посреди всего этого пищевого конвейера на стуле расположилась она!
Тетей Маней у меня бы язык не повернулся ее назвать. Явно высокая,
очень статная, с точеным подбородком, брюнетка, с первыми признаками седины и наступающих морщин. Одетая в черное бархатное платье, которое ну никак не походило на поварской наряд. В правой руке женщина держала книгу, которую неотрывно читала, левой же, не глядя на происходящее,
дирижировала, управляя этой огромнейшей кухней. Только сейчас я обратила внимание, что даже самыми мимолетными движениями пальцев она подчиняла и контролировала все происходящее, начиная от маленького ножика, который ковырял глазки у картошки, заканчивая огромным чаном с местным аналогом борща.
"Вот вам и тетя Маня!" — офигела я. Мне представлялась деревенская милая бабушка, а здесь же филиал более старшего варианта Трои. —
"Интересно, а хлыста у нее нет? Хотя такой даме и поварешки с лихвой хватит!"
— Здрасте, — робко поздоровалась я.
Женщина мгновенно отвлеклась от своих дел, книга была захлопнута,
ножи и ложки замерли, а затем плавно опустились вниз на столешницу. И
только плиты продолжили варить и жарить в штатном режиме.
Тетя Маня смерила удивленным взглядом сначала меня, потом Глеба,
затем снова меня. И эмоция праведного негодования захлестнула ее:
— Ох, вы ж ироды! — на старческий манер возмутилась она, — Заморили дитятку голодом!
Книжка была окончательно отброшена, как более не интересующая, а женщина подскочила ко мне и принялась придирчиво сначала ощупывать мои щеки, а потом и бока…
"АААА, щекотно!" — орала в голове шиза.
— А ты, зельевар, недоделанный! — наехала тетя Маня на Глеба, — Ты‑то куда смотрел, когда дитятку не докармливали?! Ты ж посмотри, какая худющая,
кожа да кости, а глаза‑то, глаза… А мешки… Мне ж картошку в меньшей фасовке привозят. И сам хорош! Гляди, до чего себя довел!
Я стояла в шоке от такой реакции. Нет! Троей в будущем тут явно даже и не пахло… Передо мной стояла реальная тетя Маня, классическая, добрая,
сердобольная…
В следующие десять минут мне даже пикнуть не дали, Глебу, кстати, тоже.
Маня усадила нас в преподавательской столовой и, руководя на свой дирижёрский манер, заставила огромное блюдо с жареной курицей, тарелку с пирожками и кувшин с компотом вылететь из кухни и приземлиться перед нами.
"Ну я же говорила!" — Эльвира просто плавала в довольном киселе своей значимости и незаменимости, — "Еда — а-а!"
— Кушай — кушай, деточка! — ласково погладила меня по голове Маня, едва мне стоило вцепиться зубами в куриную ножку. — И ты, Глебушка, кушай!
Зельевара по голове повариха гладить не стала, просто убедилась, что пищу он поглощает с не меньшим аппетитом, чем я, и только после этого удалилась в свою обитель.
— Глеб, а для кого она столько готовит? — не удержалась от вопроса, едва дверь на кухню закрылась. — У нее же там еды на роту солдат хватит! А здесь вот никого! — я обвела рукой пустующую столовую.
Зельевар усмехнулся.
