Впрочем, консульское правление — за исключением, пожалуй, Милана и Кремоны, где различные социальные группы также участвовали в создании консульского корпуса — находилось в руках аристократии, состоявшей из богатых купцов и знати, связанных общими интересами и брачными союзами (что, возможно, помогало людям незнатного происхождения стать рыцарями, как это отмечает Оттон из Фрейзинга). Почти во всех городах majores (называемые также milites благодаря тому, что они могли купить боевое оснащение для конницы, и принадлежащие к сословиям капитанов и вассалов) осуществляли правление над minores или pedites, зачастую и в ущерб им.
Таким образом формировалась новая Италия, которая во многих из своих областей и в самых подвижных и сильных структурах уже не являлась феодальной. Конечно, прежний строй кое-где еще сохранялся, например, в альпийских областях — Пьемонте, Верхней Ломбардии, Трентино, горных районах Романьи, в Умбрии, Сабинии и герцогстве Сполето. Но и здесь он подвергся изменениям, взять хотя бы общественное сознание, которое больше не формировалось на основе зависимости между сеньорами и вассалами.
Эти перемены и городское засилье действовали во вред королевской власти. Впрочем, власть эта существовала лишь в теории, так как король Италии — это и король Германии, то есть император, и действовал он на полуострове именно в этом качестве. Как король он располагал весьма ограниченными средствами: официальная столица в Павии, королевские владения в Ломбардии, Пьемонте и Тоскане; но при этом у него не было никакой администрации за исключением архиканцлера Италии — чисто почетной функции. Поскольку ему при этом трудно было заставить вялую феодальную систему работать на себя, то ему оставалось лишь надеяться на верность городов империи.
Но в этом вопросе итальянцы сталкивались с двумя противоречивыми идеями, которые очень хорошо отразил Оттон из Фрейзинга, когда писал, что «похваляясь знанием законов, сами они этим законам не подчиняются». Потому что, с одной стороны, они старались защищать и сохранять свои муниципальные прерогативы, которые называли «свободами», и, приверженные этому «патриотизму», не могли допустить своего подчинения централизованному руководству, чьи законы вступали в противоречие с их собственными; с другой стороны, они все-таки ощущали необходимость в высшей власти, которая гарантировала бы им соблюдение их обычаев, покровительствовала им и в то же время сплачивала королевство, которое в своих глубинных структурах являлось действительно однородным. Отсюда следует, что жители этих краев, не будучи ярыми приверженцами имперской государственной формы, понимали и принимали ее необходимость. Но большинство из них более или менее сознательно желало, чтобы император не осуществлял свою высшую юрисдикцию полностью и постоянно, а уважал бы автономию городов, так как они образовывали один из главных элементов империи. Вот этого именно и не смог уловить Оттон из Фрейзинга: этого сочетания свободолюбия с желанием сильной власти в рамках почти конфедеративной системы.
Реальность, однако, была еще сложнее, потому что по причинам экономического порядка и из стремления к власти города очень часто соперничали друг с другом. Они завидовали один другому, нередко ненавидели друг друга — как Милан и Кремона, Генуя и Пиза — и каждый был готов уничтожить своего соперника, призвав на помощь императора. В этом и заключался фактор глубокой разобщенности, а для императора — постоянная возможность вторжения.
Эта картина, изображающая Итальянское королевство, была бы неполной, если бы мы не упомянули о Папской области, которая по способу управления и своей истории представляла исключительно оригинальное государство.
В середине XII века патримония святого Петра, как тогда говорили, уже не вполне соответствовала тем территориям и пожалованным землям, которые некогда признал и утвердил за римскими папами Карл Великий, а затем Оттон Великий. Узурпации и насильственные подчинения сократили ее размеры. Папская область состояла тогда из трех основных частей, которые были обращены в сторону Тирренского моря.
К югу от Тибра находились прилегающие друг к другу Кампанья и Приморская область, одна тянулась вдоль побережья, ограниченная на востоке Альбанскими и Лепинскими горами, другая — внутри страны, между этими хребтами и Апеннинами, простираясь вверх по течению Тибра до его притока Анио и по реке Сабине. Дальше на юг лежало королевство Сицилия; на востоке было герцогство Сполето.
По другую сторону от Тибра простиралось то, что официально именовалось патримонией святого Петра в Тускулуме — треугольник, ограниченный побережьем от Остии до Монтальто, местности на полпути между Орбетелло и Чивитавеккья, с внутренней стороны — руслом Тибра от Читта ди Кастелло до устья с анклавами Тоди, Нарни и Амелия на левом берегу, где уже лежало герцогство Сполето, на севере — линией, проходящей от Монтальто до Читта-ди-Кастелло и включающей озера Больсенское, Тразименское и Браччанское, а также города Витербо, Орвьето, Перуджа и крепости Аквапенденте, Радикофани и Тосканелла.
Наконец, в месте, где обе эти области смыкаются, на обоих берегах Тибра лежал город Рим, первоначально основанный на левом берегу. Однако в раннем средневековье он уже не заполнял пространство, ограниченное старыми стенами, возведенными при Аврелиане, потому что население сгруппировалось в квадрате между гробницей Августа, церквями Санта-Мария-Маджоре и Сан-Джованни-да-Латерано и Авентинским холмом, особенно же в старых кварталах между форумом, гробницей и рекой и вокруг папского Латеранского дворца. Вне этого пространства густо населены были остров Тиберина, Трастевере и правый берег между базиликой Св. Петра и дворцом Св. Ангела.
Такое разделение Папской области обусловливалось не только географическими факторами. Оно соответствовало также политической и социальной ситуации. В Приморской области, в Кампанье, Сабинии и всей южной части Тускулум феодальный строй держался довольно прочно. Здесь не было городов как таковых; укрепленные поселения с замками — Террачина, Ананьи, Тиволи, Сутри — были сравнительно мало заселены и не могли рассчитывать на экономический подъем; впрочем, эти местности были довольно бедны. Сеньоры-вассалы папы сохраняли здесь свою власть. Они происходили из семейств, сыгравших важные роли в истории Папской области, — Савелли, Франджипани, Колонна. Зато в остальной части Тускулум наряду с несколькими предприимчивыми помещиками, населявшими горный район Орвьето, города были богаче и следовали тем же путем общей эволюции, что и прочие итальянские города, а самыми развитыми среди них были Перуджа, Витербо и Орвьето.
Наконец, Рим тоже подвергся глубоким внутренним переменам, вызванным экономической перестройкой и той ролью, которую Вечный город играл на Западе в связи с борьбой за инвеституру, вернувшей прежний блеск и авторитет Святому престолу, а также возобновлением паломничеств, собирающих все более многочисленные толпы верующих. Аристократия, происходившая из старинных благородных семейств, более влиятельная здесь, чем купеческая знать, после крупного восстания захватила в 1143 году власть и провозгласила коммуну. Коммуной правило собрание, назвавшее себя Сенатом для возрождения античной традиции. Эта «революция» была направлена против власти пап, напрасно пытавшихся оказывать сопротивление (Иннокентий II, Селестен II и Лукиан II). В 1145 году Евгений III сделал попытку провести переговоры, но вскоре вынужден был бежать во Францию, откуда вернулся в конце 1149 года при помощи короля Сицилии.
Между тем в июне 1146 года в Риме появился ученый клирик Арнольд из Брешиа (Арнольд Брешианский), страстный приверженец реформы, пламенный критик церкви за ее стремление к обогащению и мощную иерархическую систему. Под его влиянием коммуна подорвала позиции церкви. Арнольд, раздосадованный тем, что не нашел понимания у папы, возобновил свои нападки на курию; он оспаривал право святого престола добиваться и осуществлять в стране политическую власть и напоминал римлянам о том, что они сами должны управлять своим городом. Поэтому сразу после возвращения Евгений III столкнулся с еще большими трудностями, чем в 1146 году. В 1150–1152 годах он стал добиваться императорского вмешательства против Арнольда, коммуны, некоторых сеньоров патримонии, пользовавшихся народными волнениями для установления собственной власти.
