Дальше — больше. Руководители «Кяпаза» необоснованно обвинили М. Гольдинштейна в том, что он будто бы судил в нетрезвом виде, сгоряча потребовали провести наркологическую экспертизу. Всем игрокам, за исключением вратаря, поставили «четверки» (!), а результат матча опротестовали. Когда старшему тренеру Гусейнову инспектор матча напомнил, что за необоснованный протест придется платить взнос в 500 рублей, то он ответил, что Кировабад — город богатый…»

Односторонне, конечно, подано. Зря автор изобразил «Кяпаз» источником всех бед. И тем не менее надо признать: это все — правда. Но это — не вся правда. Далеко не вся.

Страсти накалились еще до начала матча. «Кяпаз» тогда лишь на два очка отставал от лидера — команды «Локомотив» из Самтредиа, и нам просто позарез была нужна победа. Железнодорожники, между прочим, незадолго до нас играли в Степанакерте и что-то уж подозрительно легко добыли победу… Нам же, как донесла «разведка», на легкую прогулку надеяться не приходилось. Помимо всего прочего, в то время существовало положение, когда худшая команда каждой республики, какое бы место она ни заняла в общем зачете, покидала вторую лигу. Так вот, азербайджанская федерация всеми силами пыталась «посадить» именно «Карабах», в составе которого играли только армяне. Не мудрено, что степанакертцы воспротивились назначению на принципиальный поединок с «Кяпазом» судьи из Азербайджана, хотя матчи между командами одной республики всегда обслуживали местные арбитры. И это еще больше подлило масла в огонь.

Словом, сложилась ситуация, когда игра велась не за два очка — победа стала делом чести.

Все это не могло кончиться так просто…

А тут еще назначенный Москвой арбитр не разобрался, в какое пекло он попал, и принялся по обыкновению посвистывать в пользу хозяев. В другой день это не привело бы к особым осложнениям, но тогда… Я пропускал тот матч из-за второй желтой карточки и, сидя на трибуне, прямо физически ощущал: вот-вот что-то начнется. Переполненный стадион, на котором к тому же примерно половину мест занимали болельщики из Кировабада, закипал…

Но даже эта заваруха не привела к межнациональным осложнениям! Более того, мне показалось, что некоторые карабахцы даже сочувствовали гостям — уж слишком явной была несправедливость на поле.

Между прочим, и ответная игра на поле «Кяпаза» тоже не стала поводом для выяснения отношений между армянами и азербайджанцами. Карабахцы приехали заранее готовыми к поражению, выглядели какими-то подавленными, удрученными, что ли. Мы забили им шесть мячей, сами «великодушно» пропустили два гола и отпустили «Карабах» подобру-поздорову…

Но, как оказалось, чисто футбольный вроде бы инцидент на уютном стадионе в Степанакерте был предвестником грозы.

Вскоре в Карабахе началась война.

Своим крылом она, разумеется, задела и спорт. Футболисты Азербайджана и Армении были вынуждены играть друг с другом на нейтральных полях, и все матчи словно по заказу завершились вничью. А потом и такие, полутоварищеские встречи проводить перестали. Команда Степанакерта была «сослана» сначала в подмосковную зону второй лиги, а потом в прибалтийско-белорусскую. Затем же она и вовсе оказалась вынужденной играть только на первенство Армении. Нахичеванский «Араз» отправили соревноваться аж в Среднюю Азию…

Но все это происходило уже «без меня». Осенью 87-го я уехал из Кировабада. Не потому, что испугался — просто захотелось чего-то новенького. Предложений хватало, но я выбрал самое, как многим казалось, гиблое. Зато поступил так, как считал нужным. Короче говоря, два года я играл на первенство… Якутии.

Впрочем, это уже — тема другого разговора…

Наверное, немногие знают, что первым самарским футболистом, игравшим за рубежом, был Сергей Базавод. В течение двух лет он исправно забивал голы в первенстве ГДР.

Интервью с ним вряд ли попало бы в «ту книгу, если бы не одно обстоятельство: Сергей жил в ГДР как раз в то время, когда стало ясно, что «первое государство победившего социализма на немецкой земле» будет и последним. Он рассказывает не только о футболе…

На прощанье одноклубники устроили в честь Базавода банкет. И подарили ему, помимо всего прочего, фирменный спортивный костюм берлинского «Динамо». Но при том попросили: Теноссе Базавод, отпори, пожалуйста, эту ненавистную нам динамовскую эмблему…»

— Ну и как, отпорол?

— Честно говоря, нет. Я, правда, ни за одно «Динамо» никогда не болел, но уж больно костюм красивый…

— Сергей, давай начнем с самого начала. Как вышло, что тебя впору заносить в самарскую книгу рекордов?

— В футбол я играл всю свою сознательную жизнь. В школе, в военном училище, а потом — везде, где приходилось служить. Получалось вроде неплохо, но в команды мастеров не рвался. В восемьдесят шестом, после того, как мне довелось побывать и на Дальнем Востоке, и в Закавказье, направили в группу советских войск в Германии. Вот там-то всего через три года меня и заметили.

— Расскажи об этом поподробнее.

— Одна местная команда оказалась без иностранных игроков, хотя по существовавшему положению могла заявить двоих «легионеров». Поляки, прежде закрывавшие эти вакансии, вернулись домой, и тогда немцы предложили сборной нашей части товарищеский матч, такие своеобразные смотрины. Мы проиграли — 3:4, но меня и еще одного парня взяли на заметку.

— Что это была за команда? Какого ранга?

— Третий эшелон тогдашнего ГДРовского футбола. Там была такая система — Оберлига, то есть, высшая по-нашему, две зоны первой лиги Штаффель «А» и Штаффель «Б», а под ними — региональные турниры. Вот в одном из них я и играл — за команду спортклуба «Хольмезен» из Гросгрима. Во второй лиге, если по нашим меркам.

— Ты играл нелегально? Военный человек все-таки…

— Да нет, что ты. Немцы — люди пунктуальные, там подставка никогда в жизни не пройдет. В каждом клубе есть специальный человек, который ведет досье на всех без исключения игроков — где играл, вплоть до сборных ЖКО, сколько забил… У меня была карточка участника, моя фамилия упоминалась в газетах.

— Так это была профессиональная команда?

— Нет, скорее полулюбительская. У клуба было несколько команд, начиная с детских. В том числе и две взрослые. Вот за вторую футболист имел право играть, и не будучи заявленным. Когда у меня гостил младший брат, он без всяких формальностей смог выйти на поле и даже гол забил — так что на всякий случай самарские футбольные статистики могут и его взять на заметку. Ну а я играл в первой — главной — команде клуба.

— И какими были твои успехи?

— «Хольмезен» никогда не поднимался высоко в турнирной таблице, а с нашим приходом вышел сначала на третье место, а в следующем сезоне даже и на первое. Получил путевку в переходный турнир! Я в первом своем чемпионате забил 11 мячей, во втором — 8. Провел практически все матчи.

— Как тебя встретили в команде?

— Поначалу спокойно, но признали довольно быстро. Мы на первый матч вышли еще с одним «иностранцем» — моим приятелем Серегой Мартыновым, — и поначалу за игрой только наблюдали, без единого паса прозябали. А потом мне удалось в толчее у ворот соперника забить гол. Ну и тут нас обоих стали кормить мячами при каждом удобном и неудобном случае. Прозвище мне дали — «Майор». Чтобы со вторым Сергеем не путать… А потом произошел случай, после которого я почувствовал себя в команде своим человеком. У них был центральный нападающий — долговязый такой парень по имени Аксель. Неплохо умел головой играть, да уж больно двигаться не любил. Ну и начал ко мне цепляться: тут не совсем точно пас ему дал, там на метр в сторону… Однажды мы с ним по-серьезному в раздевалке схлестнулись. Так представляешь, команда встала на мою сторону! И вскоре я начал выходить на поле с «десяткой» на спине. С номером, под которым прежде играл Аксель…

— Иными словами, как футболиста они тебя приняли. А как относились к тому, что ты — офицер чужой армии?