Наверное, все судьи, которым довелось выходить на футбольное поле вместе с Николаем Гавриловичем, гордятся этим. Я не исключение. Мне вообще повезло, ибо я завоевал доверие обслуживать самые принципиальные и престижные матчи практически на всех крупнейших стадионах рядом с сильнейшими арбитрами 60—70-х годов.
Игра, о которой я собираюсь поведать, состоялась 21 октября 1962 года на стадионе имени Кирова, в Ленинграде. Местные динамовцы (тогда они были еще в фаворе и выступали в классе «А») принимали алма-атинский «Кайрат». И вот вместе с Латышевым мы прибыли в Северную Пальмиру для судейства этого матча. Едва, ведомые нашим триумфатором, показались мы из тоннеля, как зрители дружно поднялись со своих мест. С трибун неслись крики: «Латышеву браво!», «Николай Гаврилович — молодец!». Стадион ликовал. Динамовцам не удалось одолеть упорных алмаатинцев: игра завершилась нулевой ничьей. Но это мало огорчило зрителей. Когда мы уходили с поля, Латышева вновь провожали приветственными возгласами. Никогда не доводилось мне наблюдать такого восторженного приема судей.
Пользуясь случаем, хочу затронуть еще одну деликатную тему, ставшую чрезмерно актуальной в наши дни. Никто тогда в Ленинграде даже не приближался к нам с какими-то унизительными просьбами и посулами. Более того, входившая тогда в моду практика послематчевых застолий обошла нас стороной. Допускаю, что местных спортивных руководителей обуревало желание пообщаться с великим арбитром за дружеским столом. Но ничего подобного, к счастью, не случилось. К Латышеву с подобными предложениями даже обращаться стеснялись. Мы с Николаем Гавриловичем посетили великолепный ресторан гостиницы «Европейская» и с удовольствием поужинали. И, можете себе представить, — за свои.
Сегодня мне особенно приятно вспоминать те уже далекие годы, когда наш футбол сохранял благопристойность и достоинство. Его еще не одолел нравственный травматизм.
21 ноября 1998 года Николаю Гавриловичу исполнилось 85 лет. Юбилей прошел с типично российскими удалью и размахом. Минуло меньше трех месяцев после праздничных хлопот. В первых числах февраля Латышев стал стремительно угасать: пропал аппетит, резко снижался вес, появились отчетливые признаки депрессии. Наш судейский патриарх стал плохо двигаться. Среди арбитров нашлось много внимательных людей, живо откликнувшихся на нашу общую боль. Алексей Спирин, Сергей Хусаинов, Борис Иванов приложили много сил, чтобы срочно госпитализировать Латышева. 16 февраля мы с Людмилой Николаевной, дочерью нашего великого коллеги, и Борисом Ивановым отвезли его в госпиталь ветеранов войны № 3, расположенный на севере столицы. Николай Гаврилович еще находил в себе силы шутить и восторгаться заботой и вниманием персонала, но... Судьба уже поставила свою безжалостную подпись под роковым приговором: в 6 часов утра 18 февраля 1999 года Латышева не стало.
Как это у нас водится, на похоронах и поминках было произнесено много добрых слов о сильнейшем отечественном и одном из лучших в мире футбольном арбитре. Были обещания и заверения о вечной памяти. Замечу, что многое из обещанного уже сделано и делается. В частности, на могиле Латышева на Ваганьковском кладбище воздвигнут памятник. В Москве ежегодно проводятся турниры на приз Латышева.
В этот же ряд следует поставить и образование символического Клуба Латышева, который, по мысли его создателей, был призван не только увековечить память о нашем судейском патриархе, но и способствовать подъему авторитета всех арбитров России. Однако из-за непонимания руководителей КФА роли и значимости Клуба Латышева его создание оказалось по сути пустой формальностью. Достаточно сказать, что из числа ныне еще действующих арбитров лишь... один (?!) Валентин Иванов удостоился чести стать членом Клуба Латышева. Но кто об этом знает? Никто! Практически никто, кроме узкого круга лиц, вообще о существовании клуба ничего не ведает. Несколько раз я беседовал на эту тему с Николаем Левниковым, даже написал ему официальный запрос. Никакой реакции!
Как-то летом, совмещая отпуск с судейскими обязанностями, я оказался в Сухуми. Одним из моих помощников был москвич Лев Акселевич, ныне, к сожалению, уже покойный. Местные динамовцы не сумели одолеть соперников: матч завершился вничью; Через три дня мы должны были судить игру в Новороссийске и решили перебраться туда теплоходом. Лев отправился к администратору команды «Динамо» за билетами, которые мы заказали загодя. Вскоре мой коллега вернулся очень расстроенным. «Что случилось?» — спросил я его. «Да, вот, — последовал ответ, — дали два билета, тебе в каюту, а мне... на палубу, без места. Когда я начал возмущаться, администратор нахально заявил: «Как судили — так и поэдитэ». Билеты нам все же поменяли. Но гостеприимство по-сухумски, как видите, помню по сей день.
В жаркий июльский день 1974 года я судил в Караганде игру одной из лучших команд Казахстана «Шахтер» с фрунзенской «Алгой», которую тренировал мой давний знакомый, москвич Александр Кочетков. Это, однако, не помешало мне за очевидное нарушение правил назначить пенальти в ворота «Алги». Игра завершилась ничейным исходом 1:1. Зайдя в судейскую комнату, Александр Петрович тепло поблагодарил арбитров за судейство, а меня чмокнул в щеку. Этот жест не прошел мимо внимания тренера «Шахтера» Юрия Хакимова. «Почему вас расцеловал Кочетков?» — упорно выпытывал он у меня. В ответ мне ничего не оставалось, как улыбаться.
И напрасно: мстительные карагандинцы «не сумели» достать мне билет на московский самолет, и в наказание за поцелуй Кочеткова я провел лишние сутки в раскаленной, как сковорода, Караганде.
Обязан заметить, мои коллизии в Сухуми и Караганде бледнеют по сравнению с историей, жертвой которой оказался мой тульский коллега Тихонов. В 60-е годы он судил матч команд класса «Б» в армянском городе Кафане. В один из моментов игры мяч оказался в воротах приезжей команды. Но помощник Тихонова дал отмашку на положение «вне игры», и взятие ворот засчитано не было. И тут кто-то из «народных мстителей» кинулся к судье на линии, приставил к его животу внушительных размеров кинжал и потребовал засчитать гол. Судьи вынуждены были подчиниться силе. Однако после игры Тихонов подробно проинформировал федерацию о происшедшем казусе. Команду города Кафана сняли с розыгрыша первенства СССР, а действия арбитров были полностью одобрены.
На этом, однако, история не завершилась. Вскоре в Москву из Армении прибыла представительная депутация. В разборках даже принял участие лично член Политбюро ЦК КПСС Анастас Микоян. Его вмешательство в судьбу земляков подействовало: провинившийся Кафан был амнистирован.
«Boспитательная работа» с судьями не является нашей российской привилегией. Она в той или иной степени практикуется в различных странах уже достаточно давно.
Так уж сложилась у меня жизнь, что бывать в зарубежных командировках и по спортивной линии, и по основной работе в НИИ мне доводилось неоднократно. Особенно часто я выезжал в немецкий город Лейпциг. В свободное отдел время обязательно посещал матчи на местном стадионе «Локомотив». Мои немецкие коллеги по научно-техническому сотрудничеству как-то познакомили меня с руководителем местной команды «Локомотив», которая довольно успешно выступала в чемпионате своей страны.
Однажды после игры нас пригласили в симпатичное кафе «на кружку пива». За нашим столом были два сотрудника, связанных с командой мастеров. Как водится у мужчин во время застолья, сперва посудачили о женщинах, а затем наш разговор плавно переключился на футбольную тематику. Разумеется, судейские проблемы не остались в стороне. Местные функционеры поведали мне о забавной ситуации «Когда нашу команду судили плохо рассказывали они, мы после игры дарили арбитрам бюсты Карла Маркса, которые были отлиты из чугуна и весили никак не меньше... 7—8 килограммов. Возразить они нам ничего не могли, а где-либо оставить «сувениры» было небезопасно. Короче, все эти фокусы нам удавались постоянно. Видя растерянные липа служителей футбольной Фемиды, мы получали своеобразную сатисфакцию».
