Апотекарий Ваддон боролся за жизнь Касто. Сняв с воина нагрудную пластину доспеха, он обнаружил ужасную рану – болтерный снаряд разворотил грудную клетку, лоскуты кожи и обрывки мускулов разошлись в стороны, словно лепестки кровавого цветка.

– Зажимы на рану! – скомандовал Ваддон, щелкая по кнопке на перчатке управления нартециумом.

Перед ним появился лоток со шприцами и скальпелями, а брат Матридон, Астартес из Легиона Детей Императора, лишившийся одной руки в предыдущих схватках, старался зажать самые крупные сосуды. Касто метался под его руками, стискивая зубы от боли, способной убить кого угодно, только не Астартес.

Ваддон выбрал шприц и воткнул иглу в шею Касто. Ампула быстро опустела, и введенные стимуляторы помогли сердцу Касто гнать кровь к поврежденным органам. Касто вздрогнул, едва не согнув иглу.

– Держи его крепче! – приказал Ваддон.

– Да, – раздался голос за его спиной. – Держи крепче. Тогда будет легче его убить.

Ваддон резко обернулся и увидел Астартес в доспехах лорда-командира Детей Императора. В руках воин держал огромный молот, сверкающий смертоносными искрами энергетического поля. Позади него Ваддон увидел еще десяток Детей Императора в пурпурно-золотых доспехах, сверкающих свежей полировкой и смазкой.

В то же мгновение апотекарий понял, что перед ним не его соратники, и ощутил холод в груди при мысли, что борьба окончена.

– Кто вы? – спросил он, уже зная, каким будет ответ.

– Я твоя смерть, предатель! – воскликнул Эйдолон.

Он резко опустил молот и одним ударом сокрушил череп апотекария.

Сотни Детей Императора хлынули с восточной стороны во дворец, заливая все огнем и кровью. В первую очередь им попались раненые, и Эйдолон лично добивал тех, кто лежал в ожидании помощи Ваддона. Уничтожая верных Императору Астартес, он ощущал исключительное удовольствие.

Защитники с ужасом увидели, что их фланг каким-то образом остался открытым, а противники все прибывают. В следующее мгновение началась последняя битва. Верные Астартес развернулись от укреплений и устремились навстречу Детям Императора. Штурмовые прыжковые ранцы перебросили их через развалины прямо в гущу воинов Эйдолона. Наводчики тяжелых орудий и разведчики-снайперы с высоких позиций обрушивали на врага мощные залпы.

В самом сердце бывшего Дворца Регента разгорелась битва, в которой не было ни направления, ни строя. Каждый Астартес стал сам себе армией, все правила были отброшены, и воины сражались в окружении врагов. Реактивные мотоциклы Детей Императора с неистовым визгом описывали замысловатые петли вокруг дворца, обстреливая сражавшихся внутри Астартес.

Дредноуты могучими клешнями выламывали огромные глыбы из баррикад, на которых так недавно гибли атакующие Пожиратели Миров, и швыряли их в защитников.

Воцарился содом. Бал правили безумие, ужас и разрушение, и Эйдолон находился в самом центре этой свистопляски. В этой братоубийственной резне он размахивал боевым молотом, убивая всякого, кто оказывался поблизости.

Светлые волосы и самодовольная ухмылка Люка Седирэ казались совсем не к месту среди полуразрушенных промышленных корпусов Хорала. В этом мертвом мире были более уместны потемневшая с возрастом кожа и тяжелый меховой плащ Сергара Таргоста, капитана Седьмой роты.

Седирэ запрыгнул на оплавленную платформу какого-то станка и встал перед тысячами Сынов Хоруса, готовыми идти в бой. Боевая раскраска на их доспехах была еще совсем свежей, и над головами развевались на ветру новые знамена, с символикой воинской ложи.

– Сыны Хоруса! – Сильный, зычный голос Седирэ пронесся над головами. – Мы долго ждали, пока братские Легионы откроют для нас ворота, чтобы иметь удовольствие пронзить мечами всех сомневающихся и слабоумных. Наконец пришел наш час! Лорд-командир Эйдолон прорвал блокаду, и настало время показать всем, как сражаются Сыны Хоруса!

Воины ответили громкими одобрительными возгласами, знамена ложи взметнулись вверх, демонстрируя символы веры, лежащие в основе философии ордена, – медную когтистую лапу, спускающуюся с небес, чтобы сокрушить планету, черную восьмиконечную звезду смерти и огромное крылатое существо с двумя головами, попиравшее груду трупов.

Эти знаки символизировали силы, вызванные заклинаниями давинитских жрецов, способных заглядывать в варп, и должны были свидетельствовать о верности Сынов Хоруса богам, помощью которых воспользовался их Воитель.

– Враги в смятении, – продолжал Седирэ, не дожидаясь, пока смолкнут голоса воинов. – Мы обрушим на них свою мощь и сметем их с пути. Сыны Хоруса! Вам ясен ваш долг, и все вы знаете путь, который привел нас к этому дню. Здесь мы уничтожим последние крупицы старого Крестового Похода и двинемся в будущее!

Уверенность Седирэ оказалась заразительной, и он понял, что воины готовы.

Затем вперед вышел Таргост и поднял руки. Теперь он носил звание капитана ложи, был причастен к жрецеским таинствам и пользовался не меньшим уважением, чем командир. Он открыл рот, и с губ сорвалась череда гортанных и мрачных сочетаний резких звуков. На этом языке давиниты возносили молитвы, прося победы и крови.

Сыны Хоруса тоже ответили молитвой, и их голоса протяжным гулом разнеслись над башнями Хорала.

А когда с молитвами было покончено, Сыны Хоруса устремились в бой.

Вокруг Тарвица бушевало пламя. Терминаторы Детей Императора залили огнем центральный зал дворца, а из боковой галереи слышались звуки ожесточенной рукопашной схватки. Над головой Тарвица пролетели осколки стены, развороченной болтерным выстрелом, и Саул, пригнувшись, перебежал в укрытие к брату Солатену из отделения Назикеи.

Солатен вместе с тремя десятками верных Детей Императора и несколькими Лунными Волками оказался загнан в угол. Воины укрылись за упавшей колонной.

– Ради Императора, что произошло? – крикнул Тарвиц. – Как они сумели прорваться?

– Не знаю, сэр, – ответил Солатен. – Они пришли с восточной стороны.

– Нас должны были предупредить, – сказал Тарвиц. – Это сектор Люция. Ты давно его видел?

– Люция? – переспросил Солатен. – Нет. Вероятно, он убит.

Тарвиц покачал головой:

– Вряд ли. Я должен его отыскать.

– Мы здесь долго не продержимся, – сказал Солатен. – Придется отступить, и мы тебя не дождемся.

Тарвиц согласился с ним, но знал, что должен найти Люция, даже если искать придется его тело. Он сомневался, что мастер меча убит, но в этой сумасшедшей бойне все возможно.

– Хорошо, – сказал он. – Идите. Отходите, но сохраняйте порядок. Пробивайтесь во внутренние залы, там еще есть баррикады. Идите, не ждите меня!

Он быстро выглянул из-за колонны и послал очередь из болтера в толпу Детей Императора у противоположной стены. Воины его отряда, отступая, своим огнем обеспечили ему некоторое прикрытие.

Зал, который ему предстояло пересечь, весь был устлан мертвыми телами. Тарвиц подождал, пока его отряд не отошел на достаточное расстояние, а затем выскочил из-за колонны.

Разрывные болты тотчас ударили в пол рядом с ним. Тарвиц упал, перекатился за груду обломков и оттуда поспешно прополз к выходу из зала, в коридор, уводящий к восточному крылу Дворца Регента.

Люций должен был находиться где-то там, и Тарвиц намеревался его отыскать.

Локен прыгнул и бросился на пол, заскользив по черным от огня плитам площади. Нависавший над ним дворец повернулся, когда Локен перекатился на спину и выстрелил в ближайшего Пожирателя Миров. Снаряд угодил воину в ногу, и тот с криком опустился на землю. Одним прыжком к нему подскочил Торгаддон и вонзил в спину изменника свой меч.

Площадь беспрестанно простреливалась, но Локен все же смог подняться на ноги. Он попытался определить диспозицию противника среди гор мертвых тел и вздыбившихся мраморных плит, поднятых взрывами, но это оказалось невозможно.

Пространство между дворцом и темной громадой города оказалось заполнено Пожирателями Миров – они спешили воспользоваться брешью в обороне, пробитой Детьми Императора.