— Слушайте меня внимательно, — сказал я на следующий день Пайкрафту, едва успев выхватить листок с рецептом из его жадно протянутой руки. — Насколько я понял, это рецепт для потери веса. («Ага!» — воскликнул Пайкрафт.) Я не на сто процентов уверен, но мне все же кажется, что я не ошибаюсь. В последний раз прошу вас прислушаться к моему совету и оставить эту затею. Потому что, знаете ли, мои предки по линии прабабки были народом весьма необычным. Вы меня понимаете?

— Я все же попробую, — ответил Пайкрафт.

Я откинулся на спинку кресла. Изо всех сил напряг воображение, но оно отказалось мне повиноваться.

— Как вы считаете, Пайкрафт, — спросил я, — на кого вы будете похожи, если станете худым?

Он оставался глух к моим доводам. Я взял с него слово никогда и ни при каких обстоятельствах не упоминать в разговорах со мной его тучность. И только после этого вручил ему кусочек кожи.

— Отвратительная смесь, — сказал я.

— Не имеет значения, — ответил он.

Он впился в текст напряженным взглядом.

— Но… но ведь… — пробормотал он.

Только теперь он обнаружил, что рецепт написан не по-английски.

— Я сделаю для вас как можно более точный перевод, — сказал я.

И я выполнил обещание. После этого мы не разговаривали две недели. Стоило ему направиться ко мне, как я хмурился и демонстративно отворачивался, и он — надо отдать ему должное — не нарушал нашего соглашения. Однако к исходу второй недели он оставался таким же жирным, как и прежде. И он не выдержал.

— Я должен поговорить с вами, — сказал он. — Это несправедливо. Тут что-то не так. Я не чувствую никаких улучшений. Это не делает чести вашей прабабке.

— Где рецепт?

Он осторожно достал его из бумажника.

Я быстро пробежал глазами по списку.

— Яйцо брали тухлое? — спросил я.

— Нет. А надо было тухлое?

— Во всех без исключения рецептах моей прабабки, — ответил я, — это само собой разумеется. Если состояние или качество продукта специально не оговаривается, оно должно быть самым наихудшим. Это обязательное условие… Так, есть еще пара спорных моментов… Яд гремучей змеи был действительно свежим?

— Я купил гремучую змею в магазине Джамраха. Она обошлась мне…

— Это ваши проблемы. Так, и, наконец, последний пункт…

— Я знаю человека, который…

— Да. Хм. Насколько я понимаю, этот компонент ничем заменить нельзя. А собака здесь, по всей вероятности, подразумевается бродячая.

На протяжении следующего месяца я изо дня в день встречался с Пайкрафтом в клубе, и он оставался все таким же жирным и встревоженным. Он придерживался условий нашего договора, но временами срывался и укоризненно качал головой. Однажды он подошел ко мне и сказал:

— Ваша прабабка…

— Ни слова о моей прабабке! — перебил я его, и он послушно ретировался.

В какой-то момент мне показалось, что он отказался от дальнейших попыток похудеть с помощью рецепта моей прабабки, когда я краем уха услышал, как он жаловался троим новым членам клуба на свое ожирение и пытался выведать у них какое-либо радикальное средство. Но затем, совершенно неожиданно, мне принесли от него телеграмму.

— Мистер Формалин! — проорал у меня над самым ухом официант, протягивая телеграмму. Я взял ее и немедленно развернул.

«Ради всего святого, приезжайте. Пайкрафт».

— Хм, — произнес я, искренне порадовавшись, что, судя по всему, доброе имя моей прабабки было восстановлено, и пообедал с большим аппетитом.

Адрес Пайкрафта я взял у прислуги. Как оказалось, он занимал верхний этаж дома в Блумсбери, и я отправился туда, как только допил кофе. Не задержался даже, чтобы выкурить сигару.

— Мистер Пайкрафт? — спросил я, когда мне открыли.

Мне сказали, что он, вероятно, болен, так как не показывался уже два дня.

— Он ожидает меня, — сказал я, и меня пропустили наверх.

Я нажал на кнопку звонка у забранной решеткой двери.

Сам он во всем виноват, не стоило этого делать, сказал я себе. Человек, который жрет, как свинья, и выглядеть должен, как свинья.

Представительного вида дама с встревоженным лицом и в небрежно надетой шляпке подошла к двери и внимательно изучила меня через решетку.

Я назвался, и она открыла мне дверь, явно сомневаясь, что поступает правильно.

— Итак? — спросил я у нее, войдя в прихожую.

— Он сказал, чтобы вы проходили к нему, если придете, — ответила она, разглядывая меня по-прежнему подозрительно и не делая попытки показать, куда мне идти. Потом доверительно добавила: — Он заперся, сэр.

— Заперся?

— Заперся еще вчера утром и с тех пор никого не впускает к себе, сэр. И все время ругается. О господи!

Я повернулся к двери, на которую она бросала настороженные взгляды.

— Он там? — спросил я.

— Да, сэр.

— Так что же случилось?

Она печально покачала головой.

— Он постоянно просит еды, сэр. Причем тяжелой еды. И я только и делаю, что ношу ее ему. Свинину, сладкий пудинг, сосиски, хлеб… Все такое. Оставляю у двери и ухожу. Он так требует. А он забирает все, съедает и просит еще.

— Это Формалин? — раздался из-за двери трубный глас.

— Это вы, Пайкрафт? — прокричал я в ответ и постучал в дверь.

— Скажите ей, чтоб ушла.

Я сказал.

Потом до меня донеслось какое-то странное царапанье, как будто в темноте пытались нащупать ручку двери, сопровождаемое знакомыми стонами Пайкрафта.

— Все в порядке, — сказал я. — Она ушла.

Но дверь еще долго оставалась закрытой.

Наконец я услышал, как в замочной скважине повернулся ключ.

— Входите, — пригласил Пайкрафт.

Я взялся за ручку и открыл дверь. Естественно, я ожидал увидеть за ней Пайкрафта.

Однако, представьте себе, в комнате его не было!

Никогда в жизни я не испытывал такого шока. В гостиной его царил полнейший беспорядок, всюду среди книг и письменных принадлежностей валялись десятки пустых тарелок, стулья были перевернуты, но Пайкрафта…

— Закройте дверь, — услышал я его голос и только тогда увидел Пайкрафта.

Он висел в самом углу у меня над головой, как будто кто-то приклеил его к потолку. Лицо его было бордовым от негодования. Он тяжело дышал и яростно размахивал руками.

— Закройте дверь, — повторил он. — Если эта женщина пронюхает…

Я закрыл дверь, прошел на середину комнаты, повернулся и посмотрел на него.

— Если вы вдруг упадете, Пайкрафт, — заметил я, — то непременно свернете себе шею.

— Если бы! — пропищал он.

— Интересно, что же могло заставить человека вашего возраста и веса заняться столь сомнительной гимнастикой?

— Перестаньте, — буркнул он. — Ваша прабабка…

— Осторожно, — предупредил я.

— Нет, я все вам выскажу, — выдохнул он и снова замахал руками.

— Как, черт побери, вы там держитесь? — спросил я.

И тут вдруг до меня дошло, что он ни за что не держится, что он просто парит под потолком — так, должно быть, парил бы наполненный газом аэростат, если бы поместился в этой гостиной. Изо всех сил размахивая руками, Пайкрафт пытался оттолкнуться от потолка и спуститься ко мне по стене.

— Это все ваш рецепт, — задыхаясь, пыхтел он. — Ваша прабабка…

— Нет! — воскликнул я.

Продолжая спускаться, Пайкрафт неосмотрительно схватился за раму картины и сорвал ее со стены. В следующую секунду он снова взмыл к потолку, а картина благополучно приземлилась на диван. Неутомимый Пайкрафт предпринял новую попытку, выбрав на этот раз в качестве опоры камин.

Это было зрелище в высшей степени фантастическое: громадный, жирный, красный от напряжения мужчина, повиснув вверх ногами, пытался спуститься с потолка на пол.

— Это все ваш рецепт, — повторил он. — Слишком хорошо действует…

— То есть?

— Потеря веса. Почти полная.

И тут я, наконец, понял.

— Господи, Пайкрафт, — воскликнул я, — но ведь вам нужно было средство от ожирения! А вы всегда называли его весом! И рецепт этот был от веса.

Должен признаться, что это недоразумение развеселило меня. Мне даже стало немного жаль Пайкрафта.