Конечно, когда-нибудь настанет время и она сможет думать об этом человеке без боли в сердце. Но она всегда будет любить его.

Месяц спустя после встречи с Фрэнком Констанс как-то вернулась домой с очень напряженного международного семинара, где ей пришлось переводить часами без отдыха. Она только налила себе чая со льдом, как вдруг раздался телефонный звонок.

— Тебя просят приехать в «Гранд Каскаде» в субботу, — весело сообщила ей Хьюги. — Не знаю почему, но они настаивают, чтобы приехала именно ты. Наверное, ты им очень понравилась! Условия прежние. Твой самолет завтра в семь утра. Билет в аэропорту.

Констанс похолодела, но поняла, что не в силах отказаться.

В Гавайском аэропорту ее ждал вертолет.

— Я только что высадил двух гостей, — сказал ей высокий, с немного дерзким лицом пилот. — Мисс Джерми сказала, чтобы я заодно захватил и вас.

Хотя ей больше хотелось ехать на автобусе, Констанс постаралась изобразить благодарность.

— Как это мило с ее стороны. Пилот пожал плечами.

Полчаса спустя Констанс уже была в бизнес-центре и разговаривала с Эвелин.

— Как у тебя дела? Эвелин улыбнулась.

— Намного лучше, — ответила она. — Кажется, Джим начинает что-то понимать. Нет, мы не собираемся с ним сходиться. Я уверена, что он навсегда останется эгоистичным, неразумным мальчишкой, но он хотя бы перевел мне достаточно денег, чтобы я могла купить дом здесь, в деревне, и признал, что Агнес пока будет лучше со мной.

— А что Агнес?

— Жить в деревне ей нравится. Теперь, когда Джим прекратил попытки украсть ее, она, кажется, успокаивается. Они разговаривают по телефону каждый день. Знаешь, на Джима мистер Дрейк произвел огромное впечатление тем, что сбил его с ног. Ведь Джим считал себя самым крутым и сильным. А ты еще виделась с этим парнем?

— Нет, — ответила Констанс и быстро прибавила:

— Я рада, что у тебя все налаживается.

— Да, теперь мне гораздо легче. — Эвелин нахмурилась и посмотрела на подругу. — А у меня для тебя записка от Элиз Джерми. Она хочет видеть тебя в своем кабинете, как только ты появишься.

— Ладно, когда вернусь, ты расскажешь мне, зачем меня вызвали.

Собравшись с духом, Констанс зашагала к менеджеру отеля. Когда она была уже у двери, Элиз Джерми вышла ей навстречу.

— Привет, — сказала она, пристально и с любопытством посмотрев на Констанс. — Прости, но у меня срочное дело, это ненадолго. Подождешь, ладно?

— Конечно.

Констанс вошла в кабинет, ничего не подозревая, и буквально столкнулась с Сиднеем. И тут она поняла, что все ее мужество, с каким она летела сюда, было обыкновенной бравадой. Кровь прилила к голове, ноги подкашивались.

Она невольно шагнула назад и стала руками не глядя шарить по двери в поисках ручки.

— Нет, — властным тоном остановил ее Сидней. — На этот раз тебе не удастся ни убежать самой, ни выгнать меня.

Каким-то чужим голосом она выдавила:

— А в прошлый раз, когда я не смогла приехать… это тоже был ты?

— Да. Мне было довольно сложно заполучить тебя сюда. И я здорово разозлился, когда в прошлый раз ты струсила.

— Я не струсила. — Ей показалось важным сказать это, чтобы хотя бы так сохранить дистанцию между ними. — Я была занята, черт побери!

— Вот как? Но это дела не меняет. Теперь ты здесь. Мне было непросто убедить мисс Джерми, чтобы она пригласила тебя якобы для работы. Да еще дважды.

Усилием воли Констанс сохраняла спокойное выражение на лице.

Он совсем не изменился, думала она, стараясь не слишком пристально всматриваться в его лицо. Но ей это плохо удавалось.

По его лицу невозможно было прочесть, какие чувства он сейчас переживает. И зачем он вызвал ее сюда?

— У меня здесь снят номер, — непринужденно сказал он, но если ты предпочитаешь встречу на нейтральной территории, то…

— Номер вполне подойдет, — сухо ответила Констанс.

— Садись, — сказал Дрейк, когда они оказались у него в номере и он закрыл за собой дверь. — Хочешь чего-нибудь выпить?

— Да, спасибо. Если можно, пожалуйста, минералки.

Он принес ей воду, и Констанс залпом выпила полстакана.

Дрейк мягко сказал:

— Не удивляйся, но я хочу, чтобы ты рассказала мне, как ты жила в Австралии, после того как твои родители погибли.

Стакан дрогнул в ее руке.

— Зачем тебе это?

— Надо же с чего-то начать, — отозвался он. — Я считаю, это имеет прямое отношение к причине, по которой мы здесь с тобой.

Она еще никогда не видела его исполненным такой решимости. Констанс почувствовала, что сдается. Но зачем ему все это? Месть отвергнутого мужчины?

Она негодующе спросила:

— Хочешь попрактиковаться в психологии?

— Не пытайся меня разозлить, тебе все равно это не удастся.

Констанс закусила губу и сдалась.

— Это было ужасно, — заговорила она. — Все вокруг откуда-то узнали, кто я такая, хотя мы с тетей сменили фамилию. Они постоянно издевались надо мной, буквально не давая проходу.

— А что твоя тетя? Как она отнеслась к тому, что на нее легли заботы о тебе?

— Она упрекала меня постоянно, ведь из-за меня ей пришлось расстаться с любимой работой, с карьерой, вернее из-за моих родителей. Но их уже не было в живых, и им ничего не скажешь, а рядом оказалась я, поэтому всю вину она перенесла на меня.

— И все твои детские шалости люди вокруг приписывали дурной наследственности, а каждый твой недостаток считали предзнаменованием полного разложения личности.

Он словно все это наблюдал сам, ему не надо было ничего объяснять.

— Откуда ты все это знаешь?

— Я ездил в Австралию и кое-кого поспрашивал. Некая миссис Ренни сказала мне, что ты была самым грустным ребенком, какого ей доводилось видеть.

Констанс тут же вспомнила эту всегда полную сочувствия, добрую женщину, которая всегда находила время поговорить с ней. Ее глаза наполнились слезами.

— Она была очень добра ко мне. — И тут до нее дошло. — Но как ты попал туда?! Какое тебе дело до моего детства?

— Думаю, есть дело, — мягко сказал он. — Ты долгие годы считала, что поступок родителей перечеркнул твое будущее и ты должна расплачиваться за них всю свою жизнь. К тому же твоя тетушка своим поведением и обращением с тобой развила в тебе комплексы и внушила мысль, что тебя нельзя любить. Видимо, только работа помогла тебе обрести некоторую уверенность в себе. А потом ты встретила мистера Кларка и приняла чувство благодарности к нему за любовь. До него ведь к тебе никто так не относился.